Первой реакцией императора Николая II на известие о начале военных действий на Дальнем Востоке было желание довести войну до решительного конца, результатом которого должна была стать полная нейтрализация Японии, «так, чтобы она не могла больше иметь ни войска, ни флота». В качестве вариантов условий будущего мира в Петербурге обсуждались и отказ от договора 1875 г. о равноправных отношениях с Японией, и аннексия острова Цусима. Международная обстановка в начале 1904 г. в целом складывалась благоприятно для России.
О своем нейтралитете 30 января (13 февраля) 1904 г. заявил Китай. Последнее было особенно важно, так как в первые дни после начала войны активные передвижения китайских войск в Печилийской провинции и концентрация сил в районе реки Ляохе и в Монголии вызвали беспокойство русского командования. 3(16) января император Коджон объявил о нейтралитете своей страны в случае войны между Японией и Россией. Считаться с этим нейтралитетом никто не собирался, защищать его собственными силами Корея не могла.
Русская дипломатия почти сразу получила заверения благожелательного нейтралитета со стороны Германии, русско-австрийские отношения на Балканах также были урегулированы. Швеция, Австро-Венгрия, Румыния, Турция, Персия — все пограничные государства остались нейтральными. Позиция Франции сводилась к инструкции, данной ее правительством представителям в Японии и России: «Помните, что Франция и Россия союзники, но помните также, что Франция и Япония не враги».
Петербург не мог рассчитывать на вооруженную поддержку союзного Парижа, в чем, собственно, он и не нуждался, так как в этом случае в силу вступил бы англо-японский договор. Изолированность конфликта, на чем настаивали Великобритания и США, благоприятно относившиеся к Японии, объективно были более выгодны стране, которая обладала большим военным потенциалом, то есть России. В ее победе мало кто сомневался. Но с театра военных действий сразу же стали приходить новости о неудачах.
Ранее на ИА REX: Внутренняя политика Российской империи и русско-японская война
На первом этапе войны японцы получили превосходство на море, что дало им возможность высадить свои войска в Корее. Уже 6 февраля 3 транспорта с передовым отрядом десанта вышли из Сасебо к берегам полуострова под охраной 4-го боевого отряда Соединенного флота (4 крейсера и авизо) — это была эскадра контр-адмирала С. Уриу. 26 января (7 февраля) она блокировала Чемульпо. Отряд Уриу был усилен до 1 броненосного и 5 крейсеров 1-го и 2-го ранга, 8 эскадренных миноносцев. Русские станционеры — крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец», а также пароход «Сунгари» — были отрезаны от связи с внешним миром. Японские транспорты под прикрытием миноносцев приступили к перевозке войск на берег. Она была образцово организована.
Согласно имевшейся у него инструкции командир «Варяга» капитан 1-го ранга В. Ф. Руднев не пытался помешать десанту. 27 января (9 февраля) 1904 г. Руднев получил от Уриу известие о начале военных действий и ультиматум, требовавший покинуть порт. В противном случае японцы угрожали атаковать русские корабли на внутреннем рейде Чемульпо. После попытки прорыва и неравного 35-минутного боя с японской эскадрой, «Варяг» и «Кореец» вынуждены были вернуться в порт. После боя крейсер был затоплен, канонерская лодка и пароход «Сунгари» — взорваны. У противника потерь не было. Экипажи судов, а также члены русской миссии в Сеуле и небольшой охранный отряд были эвакуированы на французском, британском и итальянском крейсерах («Паскаль», «Тальбот» и «Эльба») в Сингапур, Шанхай, Гонконг и Сайгон, откуда они отправились в Россию. 29 января (11 февраля) 1904 г. в Талиенванском заливе подорвался во время минирования на собственных минах минный транспорт «Енисей». Отправленный для спасения команды крейсер «Боярин» с 4 миноносцами не имел карты минных заграждений и подорвался на одной из мин. Команда оставила корабль, который при крене в 15 градусов погрузился в воду до иллюминаторов. Тем не менее он остался на плаву и затонул только на третий день, после шторма.
Чемульпо превратился в основной пункт снабжения японской армии на континенте на первом этапе военных действий. К 27 февраля японцы завершили перевозку третьей дивизии 1-й армии, 12-й дивизии в Чемульпо, был занят Сеул. Фактически к началу войны японское военное присутствие на полуострове было уже значительным. С целью глубокой разведки было принято решение направить на полуостров конный отряд под командованием ген.-м. П. И. Мищенко. Его основой стала Забайкальская казачья бригада — 1-й Читинский и 1-й Аргунский казачьи полки и 1-я Забайкальская казачья батарея — 12 сотен и 6 орудий. Отряд был усилен конно-охотничьей командой 15-го Восточно-Сибирского стрелкового полка и несколькими сотнями охранной стражи КВЖД. Временно командующий Маньчжурской армией ген. от инф. Н. П. Линевич поставил перед Мищенко задачу — разгромить кавалерию противника, не допуская при этом, «чтобы наша немногочисленная конница была расстроена в первый же период кампании». Мищенко действовал осторожно, избегая столкновений и растянув свои немногочисленные части в разъездах.
Японцы владели инициативой на море. Новость о назначении в.-адм. С. О. Макарова командующим флотом была встречена в России с радостью. Получив известие об этом, Наместник покинул Порт-Артур. Перед отъездом в Мукден Е. И. Алексеев передал командование флотом вплоть до приезда Макарова вице-адмиралу О. В. Старку, которому оставил инструкцию — беречь корабли флота и особенно броненосцы. 24 февраля (8 марта) 1904 г. Макаров прибыл в Порт-Артур и заменил безынициативного Старка. Ожидая формальной передачи командования, он сразу же отправился на корабли и поднял свой флаг на крейсере «Аскольд». Его прибытие и даже готовность разместиться на крейсере были восприняты моряками с необыкновенным энтузиазмом. Все с надеждой ждали отказа от тактики «сбережения кораблей» и начала активной наступательной войны. 31 марта (13 апреля) 1904 г. при выходе эскадры в море Макаров погиб на эскадренном броненосце «Петропавловск», подорвавшемся на минной банке, незаметно установленной предыдущей ночью японской минной флотилией. Почти одновременно на мину наскочил и броненосец «Победа», однако он остался на плаву и был возвращен в порт. Вслед за гибелью Макарова в командование эскадрой вступил младший флагман — контр-адмирал П. П. Ухтомский. Вскоре он передал командование Наместнику.
Прибыв в крепость 2(15) апреля, адмирал Алексеев поднял флаг на броненосце «Севастополь». Вскоре Наместник должен был передать командование флотом вице-адмиралу Н. И. Скрыдлову, но он не успел приехать в Порт-Артур до того, как крепость была блокирована с суши. Фактическим новым командующим стал контр-адмирал В. К. Витгефт. Будучи, по словам подчиненных, «благонамереннейшим человеком, неутомимым работником», лично храбрым офицером, он все же не обладал качествами своего предшественника и предпочитал не рисковать и без особой необходимости не выводить суда в море. Впрочем, его инициатива была скована распоряжениями адмирала Алексеева, распорядившегося отказаться от активных действий на море и переключиться на укрепление обороны крепости. Ошибки совершали и японцы, однако преимущество в качестве управления и, как следствие, господство над морем — важнейшее условие победы в этой войне — оставалось за ними. Однако пока русский флот оставался боевой величиной, Того не мог решиться на высадку десанта на Квантуне.
На русских минах во время блокады Порт-Артура японский флот потерял 12 кораблей, самыми чувствительными потерями для противника стала гибель 2(15) мая на минах, поставленных минным транспортом «Амур», двух эскадренных броненосцев — «Хацусе» и «Ясима». Командир «Амура» заметил, что японцы постоянно следуют одним маршрутом, и решил воспользоваться этим. Русские моряки рисковали, при постановке мин от стоявших поблизости японских дозорных судов их защищали лишь легкий крейсер «Новик», два миноносца и небольшое облако тумана. Офицеры писали мелом на минах имена своих погибших друзей. Риск быстро оправдал себя. Удаленность от Японии и ее военно-морских баз впервые сыграла в пользу России. Первый броненосец затонул почти сразу, за каких-либо 50 секунд, точно повторив судьбу «Петропавловска». Взрыв мины привел к детонации боезапаса, над кораблем поднялось огромное облако, вслед за чем последовал второй взрыв. Когда два облака рассеялись, на поверхности был виден лишь нос тонущего «Хацусе». Витгефт поначалу не поверил в донесение о гибели японского броненосца и приказал проверить сообщение. Порт-Артур ликовал, но русская эскадра стояла на месте, за исключением группы миноносцев.
Второй поврежденный броненосец пошел ко дну только через 18 часов после взрыва, во время буксировки к своим берегам. Взрывы произошли перед глазами русских моряков, непосредственно перед Порт-Артуром. Эскадра из 3 вражеских эскадренных броненосцев и 2 легких крейсеров мгновенно сократилась только до 1 полноценного корабля первого ранга, но Витгефт так и не решился нарушить приказ Наместника и выйти в море для того, чтобы воспользоваться благоприятным случаем. На японской эскадре началась паника, корабли открыли с двух бортов бешеный огонь по воде. Повторялась картина с гибелью русского флагмана.
«На японской эскадре произошел полный переполох, — вспоминал Н. О. фон Эссен, — вероятно, предполагая присутствие подводных лодок, суда стали быстро уходить, стреляя по воде вокруг себя».
Поврежденный броненосец противника на какой-то момент остался один, медленно выправляя крен и двигаясь на восток. Из внутреннего рейда было выведено только 14 миноносцев, но они так и не решились атаковать ввиду того, что к «Ясима» стали подходить 3 неприятельских крейсера. Корабль был взят на буксир и затонул вне зоны видимости русских постов. Впрочем, и эти потери сразу же резко ослабили силу японской эскадры. В тот же день, 2(15) мая, столкнулись два японских броненосных крейсера, один из них — «Иосино» — затонул.
Того вынужден был доложить императору: «Сегодня самый злосчастный день для нашего флота».
Комментарии читателей (0):