Лидеры США регулярно утверждают, что страна выступает за «основанный на правилах международный порядок» и что Вашингтон всегда пытался играть свою роль доброжелательного глобального лидера. На самом же деле все намного менее радужно и гораздо более эгоистично. Настоящая позиция Вашингтона после Второй мировой войны — это высокомерный национальный нарциссизм, и на сегодняшний день эта проблема так и не решена, пишет Тед Гален Карпентер в статье, вышедшей 3 июня в The American Conservative.
Возможно, наиболее лаконичным выражением этой точки зрения был комментарий госсекретаря Мадлен К. Олбрайт, сделанный в феврале 1998 года в интервью передаче «Сегодня», выходившей на телеканале NBC.
«Мы Америка, мы незаменимая нация. Мы твердо стоим и смотрим в будущее дальше, чем другие страны», — заявила она.
Подобные настроения существовали и до Олбрайт, никуда они не делись и после ухода ее с должности. Тот же тон можно обнаружить у в обращении к американской нации президента Джорджа Буша — старшего в 1991 году.
«На протяжении поколений Америка возглавляла борьбу за сохранение и распространение благ свободы. И сегодня, в быстро меняющемся мире, без американского лидерства не обойтись. Американцы знают, что лидерство приносит с собой бремя и жертвы», — указывал Буш.
«Но мы также знаем, почему надежды человечества обращаются к нам. Мы американцы; на нас лежит уникальная ответственность делать тяжелую работу свободы. И когда мы это делаем, свобода работает», — подчеркивал он.
Ранее на ИА REX: США из патриотического грабителя, превращаются во всепланетарного спасателя
В своем выступлении в феврале 2021 года на ежегодной Мюнхенской конференции по безопасности Джо Байден заявил, что он выступает «как президент США в самом начале своей администрации, и я посылаю миру четкий сигнал: Америка вернулась». Нет никаких сомнений, что новый американский лидер хотел сказал, что при прошлом президенте США Дональде Трампе США пренебрегли, если не утратили свою роль глобального лидера. В своем выступлении после июньского саммита «Большой семерки» Байден подчеркнул, что «мы уникальны как страна».
Высокомерие и нарциссизм не ограничиваются раздутой риторикой со стороны лидеров США. Они часто определяли суть политики Вашингтона. Одним из примеров является то, как администрация Билла Клинтона решила проблему ядерной программы Северной Кореи в 1994 году.
В своих мемуарах Клинтон указывает, что он «был полон решимости помешать Северной Корее создать ядерный арсенал даже в условиях риска войны». Министр обороны Уильям Перри позже признал, что администрация серьезно рассматривала возможность нанесения «хирургических ударов» по зарождающимся ядерным объектам Северной Кореи. К счастью, бывший президент Джимми Картер убедил Клинтона позволить ему приблизиться к Пхеньяну и провести переговоры для мирного урегулирования кризиса.
Тогда избежать трагедии удалось лишь чудом. Более того, ни Клинтон, ни его советники даже и намека не сделали на то, что пожелания Южной Кореи могут оказать серьезное влияние на решение Вашингтона о нанесении воздушных ударов по КНДР. У Сеула определенно не было бы права вето на политику США. То же самое касалось Японии и других восточноазиатских союзников Вашингтона, несмотря на последствия (в том числе и выражающиеся в радиоактивном загрязнении региона), которые они могут испытать в результате авиаударов США по ядерным объектам.
Такое безразличие к пожеланиям союзников в отношении важных вопросов стало типичным примером поведения Вашингтона на протяжении десятилетий. Одним из примеров является то, как официальные лица США работали над подрывом любых инициатив союзников в области безопасности, которые не оставляли Соединенных Штатов явной ответственности. Удушающая позиция Вашингтона полностью проявилась во время одного эпизода, который произошел в конце 1990-х годов.
Франция и несколько других европейских стран стремились создать Европейскую политику безопасности и обороны (ЕПБО), которая имела бы чисто европейский военный потенциал и действовала бы вне рамок НАТО, вероятно, через Европейский союз. Союзники-индивидуалисты предложили создать Силы быстрого реагирования (СБР) под европейским контролем для реализации ЕПБО.
Руководители США отреагировали, как ошпаренные коты. Некоторые резкие возражения граничили с истерией. Выступая на встрече министров обороны стран НАТО в Брюсселе в декабре 2000 года, министр обороны Уильям Коэн предупредил, что если Евросоюз создаст оборонный потенциал за пределами НАТО, Североатлантический союз станет «пережитком». Официальные лица последующей администрации Джорджа Буша — младшего проявили аналогичное отношение. В октябре 2003 года посол США в НАТО Николас Бернс резко раскритиковал план ЕС по развитию независимого военного потенциала. Бернс назвал это усилие «одной из величайших опасностей для трансатлантического сообщества».
Джон Болтон, который впоследствии стал высокопоставленным политическим деятелем в администрации Буша, а затем советником по национальной безопасности в администрации Трампа, особенно критиковал СБР как «кинжал, направленный в самое сердце НАТО». (Эту фразу он снова использовал уже в этом году в отношении любых независимых европейских оборонных инициатив). Под влиянием Болтона администрация Трампа проявила острую враждебность, когда президент Франции Эммануэль Макрон возродил идею создания армии ЕС.
Хотя администрации США, как республиканские, так и демократические, регулярно жаловались на то, что европейские страны недостаточно инвестируют в свою оборону и не берут на себя достаточную «долю бремени», они столь же непреклонно выступали против независимых инициатив в области безопасности со стороны этих союзников. Официальные лица США хотят большего разделения бремени, но только в рамках НАТО, где всё решает Вашингтон. Иными словами, они стремятся к тому, чтобы страны Европы принимали более активные меры по достижению целей внешней политики США.
Иногда отношение официальных лиц США не просто выдает высокомерное безразличие к пожеланиям предполагаемых партнеров Америки по безопасности, но и выражает презрение к ним. Так, оно было очевидным, когда европейские союзники пытались справиться с хаосом, вызванными распадом Югославии в начале 1990-х годов. По некоторой информации, один анонимный, но высокопоставленный чиновник в администрации Буша-старшего отверг такие амбиции, насмешливо заметив, что европейцы «не могли бы организовать кортеж из трех автомобилей, если бы от этого зависела их жизнь».
Два десятилетия спустя помощник госсекретаря Виктория Нуланд, когда ей сказали, что некоторые члены Европейского союза могут возражать против аспектов кампании Вашингтона по подрыву избранного пророссийского правительства Украины, ответила более лаконично: «К черту Евросоюз!»
Элис Рузвельт Лонгворт, дочь президента Теодора Рузвельта, как утверждается, однажды заявила, что ее отец был таким эгоистом, что «всегда хотел быть трупом на всех похоронах, невестой на каждой свадьбе и ребенком на каждых крестинах». Высокомерные официальные лица, отвечающие за внешнюю политику США, добиваются аналогичного статуса для США. Они всегда хотят, чтобы Вашингтон отвечал за все, даже если такая политика увеличивает как финансовое бремя, так и военные риски для американского народа. Давно пора проводить гораздо более скромную внешнюю политику.
Комментарии читателей (0):