Со стороны Закавказья подули свежие ветры. Глава МИД России Сергей Лавров в ходе марафона «Новое знание» заявил, что «Россия очень неплохо поработала на Южном Кавказе в рамках урегулирования карабахского конфликта». По его словам, она «и сейчас помогает нормализовать азербайджано-армянские отношения и в целом обстановку на Южном Кавказе, где открылась возможность, в том числе благодаря нашему посредничеству, разблокировать все экономические и транспортные коммуникации, которые оставались закрытыми с начала 1990-х годов из-за карабахского конфликта». Баку и Ереван выступили с заявлениями, связанными с делимитацией и демаркацией границ между Азербайджаном и Арменией. Сообщается, что по этому поводу внесены «ряд важных предложений и инициатив» и «работы по имплементации этого проекта уже начаты». Но эту ситуацию мы сейчас не намерены комментировать подробно, будучи согласными с репликой пресс-секретаря президента России Дмитрия Пескова, который предложил ориентироваться на официальные источники, поскольку это «хрупкая субстанция и очень серьезные усилия прикладываются для урегулирования ситуации». Россия тут может взять на себя роль консультанта или же посредника.
Состоялись переговоры в формате видеоконференции с участием представителей министерств иностранных дел и транспорта России и Грузии, главы комитета Совета Федерации по международным делам Григория Карасина и спецпредставителя премьер-министра Грузии по вопросам урегулирования отношений с Россией Зураба Абашидзе. В пресс-службе Карасина сообщили, что при обсуждении региональной проблематики привлекли внимание к возможностям, которые открываются в плане разблокирования транспортных коммуникаций и экономических связей в Закавказье в контексте реализации совместных заявлений лидеров Азербайджана, Армении и России. Кроме того, представители России и Грузии приветствовали итоги состоявшегося 28 января рабочего совещания по вопросу модернизации межгосударственных автомобильных пунктов пропуска Верхний Ларс — Казбеги и дорожной инфраструктуры. Стороны условились продолжить координацию дальнейших шагов по улучшению транспортного сообщения по Военно-Грузинской дороге. В свою очередь президент Азербайджана Ильхам Алиев заявил, что «готов подписать с Арменией мирный договор», что «вторая карабахская война полностью изменила ситуацию, и сейчас есть потребность в новом подходе, новой повестке дня для Южного Кавказа». Он также подчеркнул, что «нам нужно взаимное сотрудничество, так как мы соседи и должны научиться жить бок о бок». Более того, он отметил, что «настало время для трехстороннего сотрудничества Азербайджана, Грузии и Армении», обозначил наступление в регионе периода так называемого постконфликтного развития.
Ранее на ИА REX: Нагорный Карабах: что Блинкен пообещал Алиеву?
Действительно, сложившая ситуация во взаимоотношениях между Баку и Ереваном после второй карабахской войны внешне соответствует определениям постконфликтного периода в научной и политической литературе. В чистом виде он описывается как момент, когда ликвидируются основные виды напряженности, отношения между сторонами окончательно нормализуются и начинают преобладать сотрудничество и доверие. Однако следует иметь в виду, что не всегда завершение конфликта приводит к миру и согласию. Случается и так, что окончание одного (первичного) конфликта может дать толчок другим, производным, причем совершенно в других сферах в силу изменение баланса сил между участниками конфликта. В нашем случае Армения тяжело переживает синдром поражения в войне, которое сопровождается острым политическим кризисом. Азербайджан как победившая сторона находится в принципиальном ином политическом состоянии. Поэтому пока неясной выглядит модель постконфликтного восстановления. Тем более что опытом создания подобных моделей на постсоветском пространстве никто не владеет. Как ни крути, но карабахской конфликт решался силовыми средствами, а не благодаря политико-дипломатическим усилиям стран-посредников, в данном случае сопредседателей Минской группы ОБСЕ.
Поэтому процесс перехода Баку и Еревана от войны к миру будет очень сложным, сопровождаемым переосмыслением своих и чужих интересов как со стороны прямых участников конфликта, так и внешних игроков. Пока же первым признаком наступления постконфликтного периода в карабахском конфликте можно считать не установившийся режим прекращения огня, а готовность сторон спокойно провести делимитацию и демаркацию границ. При этом сложно говорить о том, будет ли в этом процессе так или иначе затрагиваться проблема статуса Нагорного Карабаха, если да, то не станет ли это поводом для новых осложнений, возникновения постконфликтного синдрома на другом уровне и с новым составом участников. Мы имеем в виду, конечно, Степанакерт как часть общей проблемы и вариант «реконструкции» восстановления или не восстановления довоенного статус-кво Нагорного Карабаха. Вторым признаком наступления постконфликтного периода в карабахском конфликте можно считать готовность сторон к разблокированию в регионе коммуникаций. В этом контексте странно прозвучали слова Лаврова на пресс-конференции в Ереване 6 мая о том, что «решения о разблокировании транспортных коммуникаций в регионе карабахского конфликта могут быть исключительно добровольными». А что тогда в трехстороннем мирном соглашении между Россией, Арменией и Азербайджаном 9 ноября 2020 года можно считать «недобровольным»?
Ранее на ИА REX: Нагорный Карабах: Баку и Ереван начинают новую игру?
Пока же, если судить по заявлениям политиков, с разблокированием коммуникаций связываются перспективы перехода во взаимоотношениях между Баку и Ереваном в сторону политико-психологической разрядки, долгосрочного примирения и постепенного исцеления психосоциальных травм. Мы это к тому, что модели постконфликтной реконструкции нагорно-карабахского конфликта еще не существует. Вместо нее — временная связь между стадиями протекания конфликта и мерами так называемого поэтапного урегулирования, а до стадии долгосрочного урегулирования очень далеко. Москва по-марксистски делает акцент на перспективы разблокирования коммуникаций, будущее развитие между конфликтующими странами торгово-экономического сотрудничества с надеждой, что при таком сценарии развития событий армянам и азербайджанцам будет невыгодно воевать друг с другом. Что со временем изменится психологическое состояние общества в двух странах и будет установлен долгосрочный жизнеспособный мир. «После решения нагорно-карабахского конфликта, думаю, будет легче планировать будущее, — говорит Алиев. — Потому что этот конфликт в некотором смысле был препятствием для некоторых областей, в которых мы могли бы иметь очень активный формат сотрудничества, но по той или иной причине не могли. Таким образом, решение нагорно-карабахского конфликта создает совершенно новую обстановку, и мы надеемся, что Россия и США продолжат придавать нашей стране большое значение».
В Закавказье сейчас складывается уникальная постконфликтная ситуация с самыми большими перспективами и самыми значительными рисками одновременно. Все находится в необычной динамике, сопоставимой с периодом 1918—1920-х годов. Но США далеко, а Россия, как считает американский историк, профессор Мичиганского университета Роналд Григор Суни, по-прежнему остается «главным сюзереном региона», тогда как потенциал Турции и Ирана на закавказском направлении уже исчерпан. Впереди большие события.
Тарасов Станислав
Комментарии читателей (0):