Метановое безумие: корове предоставляется последнее слово

Монреальский протокол боролся с озоновой дырой на основе ложной фреоновой гипотезы. В итоге озоновая дыра увеличилась, разрушилась только холодильная промышленность в России. Сегодня ООН предлагает из-за якобы «суперпарникового» метана отказаться от говядины и молока. Кто потом ответит за это безумие? Точно — население. Предпринимающиеся попытки защитить коров при сохранении мошеннической системы регулирования парниковых газов обречены на провал.

Навязанная мировому сообществу в процессе реализации международных соглашений по климату система регулирования выбросов парниковых газов построена на откровенных научных подлогах, главными из которых являются:

1. Выделение среди газов атмосферы группы «парниковых» газов, как будто бывают газы, не обладающие парниковым эффектом.

2. Исключение из списка регулируемых газов главного парникового газа атмосферы, на долю которого приходится большая часть глобального парникового эффекта — водяного пара.

3. Занижение оценок масштабов природной дегазации Земли, которая во много раз превосходит антропогенную.

4. Завышение реальной продолжительности жизни газов в атмосфере на один, два и три порядка. Реальная продолжительность жизни газов не превышает двух лет из-за их разрушения миллиардами грозовых разрядов, случающихся на Земле в течение года (см. «Фальсификация и подлог! Переход на «зеленую» экономику не имеет оправдания»).

Для «буржуазной науки климатологии» подобные подтасовки давно стали нормой, если вспомнить, что климатологи продолжают пользоваться при измерении температуры нелинейными шкалами расширения спирта и ртути, придуманными в XVIII веке. Рост глобальной температурв при переходе к шкале, выровненной по энергетической стоимости градуса, сразу уменьшается в два раза (надо не забыть рассказать об этом Грете Тунберг, чтобы не слишком расстраивалась из-за угрозы глобального потепления). Ну, а если припомнить Монреальский протокол, результатом 30-летней борьбы которого с холодильной промышленностью стала невиданная по размерам озоновая дыра над Антарктидой? Но и здесь фальшивые времена жизни газов пригодились — запрещенные озоноопасные вещества, как неожиданно выяснилось в 1993 году, живут в атмосфере до 50 000 лет, поэтому триумф Монреальского протокола теперь обоснованно откладывается как минимум до середины текущего тысячелетия. Правда, независимо от этого Монреальский протокол был заранее объявлен самым успешным международным соглашением.

Пропорционально завышенным временам жизни газов установлены их так называемые потенциалы глобального потепления (ПГП), показывающие во сколько раз кумулятивный парниковый эффект за время жизни каждого из них превосходит ПГП СО₂, принятый за единицу. ПГП различных газов подобны обменным курсам валют по отношению к ПГП «климатического доллара» — СО₂. Таким образом, зная объёмы выбросов и поглощений всех парниковых газов предприятия, региона или целой страны можно оценить их «углеродный баланс» или «углеродный след» в единой шкале СО₂-эквивалента.

А зная «цену на углерод», например, ставку углеродного налога или биржевой курс «углеродной единицы» (прав на выброс тонны СО₂), можно посчитать, сколько стоит выброс тонны любого «парникового газа», умножив «цену углерода» на ПГП этого газа. Так, для метана в мошеннической международной системе углеродной торговли, построенной на завышенных временах жизни газов атмосферы, на эпохе анализа в 100 лет его ПГП равен 28, а при эпохе в 20 лет — 84. Это означает, что сокращение выбросов метана на одну тонну эквивалентно сокращению выбросов СО₂ на 84 тонны и, соответственно, во столько же раз дороже.

Завышенная цена «метановых сокращений» привела к массовому психозу, напоминающему «золотую лихорадку». Все страны во главе с США, ЕС и Китаем бросились разрабатывать свои метановые стратегии. «Все на борьбу с метаном!» — заклинает руководство ООН. Американские экологи требуют от Байдена принесения «метановой клятвы». Те страны, у кого нет своего природного газа, угля или нефти, судорожно изобретают новые источники метана, которые можно сократить. В крестовом метановом походе правители стран готовы принести в жертву своих коров, преступно пукающих метаном и заставить своих граждан согласиться на замену натуральной говядины и молока синтетическими. Что будет делать Индия со своими священными коровами, пока не понятно.

В любом случае метановый психоз уже поразил правительства почти всех стран. Каждый день приносит десятки новостей о стремительном распространении этого заболевания на новые страны и отрасли мировой экономики. Для России как крупнейшего экспортера углеводородов это заболевание особо опасно. Метановая стратегия ЕС, принятая в декабре 2020 года, носит откровенно экстерриториальный и антироссийский характер, потому что 90% утечек метана, связанного с добычей, переработкой и транспортировкой метана происходят на территории стран-экспортеров углеводородов. Для того чтобы заставить Россию уменьшить утечки метана, необходимо сначала вывести Россию на чистую воду с помощью космического мониторинга, который позволит зафиксировать легальные и скрываемые ею источники выбросов метана. Возьмем для примера какой-нибудь источник метана и предположим, что он не учтен в российском кадастре выбросов. Пусть это будет Касимовское газохранилище, официальные годовые утечки которого составляют 1,5 млрд м³ природного газа. Для упрощения расчетов примем, что природный газ состоит исключительно из метана. Сколько весит в тоннах 1,5 млрд кубометров газа?

1,5 млрд * 0,7168 = 1 075 200 тонн.

А сколько это будет стоить при углеродном налоге $30 и ПГП = 84?

1 075 200 * $30 * 84 = $2 709 504 000 (2 млрд 709 млн 504 тыс. долларов США).

В качестве второго примера возьмем три нереализованных проекта совместного осуществления по статье 6 Киотского протокола в течение его первого периода (2008−2012 гг.). Это проекты по дегазации подмосковных полигонов «Кучино», «Хметьево» и Дмитровский полигон. Проекты не предполагали ничего, кроме сжигания свалочного газа в факелах, в результате чего метан, имеющийся в его составе, превращался в СО₂, благодаря чему парниковый эффект уменьшался в 84 раза. Всего на каждую помойку было насчитано по 3,5 млн тонн сокращений СО₂ эквивалента. Далее сердобольный и бескорыстный австрийский инвестор, крайне озабоченный тем, чтобы избавить россиян от зловония отсталых российских помоек, получал ничего не стоящий на то время в России экологический результат проектов — три раза по 3,5 млн тонн СО₂ эквивалента. Потом эти 10,5 млн тонн сокращений выбросов СО₂ должны были быть выкуплены специально созданным при министерстве сельского хозяйства Австрии углеродным фондом по некой твердой цене. Не будем здесь разбираться кто, кому и за что собирался заплатить столь серьезные деньги (даже по скромной цене в €10 за тонну СО₂ получалось €105 млн — и это всего за пять лет дегазации помойки!

А теперь представьте, что мировая космическая климатическая полиция зафиксировала и оценила выбросы метана с тысяч российских легальных и нелегальных помоек. Величину штрафных санкций страшно представить. Чтобы не разориться или не превратиться в климатическую страну-изгоя придется срочно искать деньги для обеспечения всех помоек системами дегазации. Сумма потребуется нешуточная — несколько триллионов рублей. Международные инвесторы и наши олигархи с радостью приобретут российские зеленые облигации с гарантированной доходностью и под залог стратегических активов. Кто будет расплачиваться за это метановое безумие? Конечно, население через повышенные «зелёные» тарифы. В этом и заключается смысл всей так называемой зеленой перезагрузки мировой экономики — заставить все страны влезть в разорительные «зелёные» долги без войны. А вот когда мировая экономика рухнет в результате гиперинфляции, вызванной вливанием в экономику сотен триллионов долларов «зелёных» инвестиций большей частью в бесполезные и вредительские проекты, доказывать обманутым и ограбленным странам, кто имеет права на отданные в залог месторождения, заводы и объекты инфраструктуры придется уже, видимо, силой оружия.

* * *

Защитники окружающей среды давно выбрали объектом своих нападок мясную промышленность из-за негативного воздействия на окружающую среду как самих коров, так и производства мясных и молочных продуктов.

Об этом пишет информационный портал Sciencetimes.com 3 мая 2021 года.

Предполагается, что коровы ускоряют глобальное потепление из-за выделяемых ими парниковых газов. Экологи выступают за потребление продуктов, не связанных с мясомолочной промышленностью, таких как питьевое молоко из альтернативного сырья, например, из миндаля, сои, риса и прочее. Более того, экологи нашли другие способы сокращения выбросов парниковых газов, которые производят коровы, через скармливание коровам водорослей, которые потенциально снижают содержание метана примерно на 86%.

Но в последние годы сравнительно небольшое, но растущее количество исследований показывает, что выпас коров и другого домашнего скота могут помочь в борьбе с изменением климата, поскольку они помогают улавливать парниковые газы на правильно управляемых пастбищах.

Подавляющее большинство коров в США кормят кукурузой и зерном, что сокращает время их роста для забоя. Этот метод широко критикуется защитниками окружающей среды, потому что, по их мнению, это разрушает экологию из-за их сильного углеродного следа, который зависит от использования кормов, выращенных с помощью химических удобрений, и большого количества метана, выделяемого коровами в результате отрыжки и метеоризма.

В статье в Washington Post со ссылкой на научные источники говорится, что с говядиной пора заканчивать, потому что она играет значительную роль в выбросах парниковых газов.

В статье, опубликованной в журнале «Атлантика», указано на то, что коровы являются одним из серьёзных источников выбросов парниковых газов.

Вместе с тем газета Justthe News сообщает о заявлении некоторых экоактивистов о том, что углеродный след коровы играет небольшую роль. Коровы, выращиваемые на пастбищах от рождения до убоя, производят лишь небольшое количество углерода. По оценкам Центра продовольствия и сельского хозяйства Stone Barns за 2017 год, говядина, полученная из коров, пасущихся на пастбище, составляет только 4% от общего объема продаж мяса в стране.

Но рост рынка производителей «пастбищной» говядины в последнее десятилетие привел к устойчивому росту присутствия такого мяса на американском рынке.

Исследование 2018 года, проведенное учеными из Мичигана и Вашингтона, округ Колумбия, под названием «Влияние связывания углерода в почве на выбросы парниковых газов в течение жизненного цикла систем откорма коров на Среднем Западе США» показало, что интенсивный ротационный выпас скота может компенсировать выбросы парниковых газов за счет связывания углерода, что приведет в поглощению углерода. Исследователи отметили, что луга могут стать улавливателями углерода, эффективность которых можно максимально увеличить, используя методы управления выпасом скота.

В другом исследовании, опубликованном в декабре, под названием «Продуктивная способность системы многопрофильного пастбищного животноводства и его воздействие на экосистему» отмечалось, что коровы на откормочных площадках набирают вес за меньшее время, поэтому они производят меньше выбросов углерода в течение своей жизни. Но связывание углерода домашним скотом могло бы в конечном итоге снизить углеродный след от коров на пастбищах на 80%.

Оба исследования также указали на обратную сторону производства скота с помощью выпаса. Они доказали, что пастбищным фермам требуется больше земли для производства говядины по сравнению с системами откормочных площадок.

Однако научная работа, проведенная в 2017 году Агентством по изучению пищи и климата, оформленная в статью под названием «Сбитые с толку пастбища?», показало, что пастбищные фермы влияют только на 0,6−1,6% годовых выбросов углерода.

Несмотря на преимущества и недостатки скота, выращиваемого на пастбищах, высокая цена полученного из них мяса и молока является непреодолимым сдерживающим фактором для многих потребителей.