«США верят в презумпцию виновности» – разрешимы ли разногласия Китая и США?

Заместитель главы МИД КНР Лэ Юйчэн дал развернутое эксклюзивное интервью обозревателю информационного агентства Associated Press (AP) Кену Морицугу, посвященное состоянию и перспективам китайско-американских отношений. В ходе продолжительного разговора был затронут целый ряд важных вопросов в двусторонних делах. Но при этом необходимо отметить, что основное внимание, вопреки обычному, уделили политической, а не экономической тематике; последняя была упомянута только вскользь, и этот факт весьма примечателен наглядностью произошедшего отката.

Напомним, что кризис в отношениях Пекина и Вашингтона был запущен в мае 2018 года. И начался он с торговой войны, разразившейся после отклоненного китайской стороной фактического ультиматума американцев, которые потребовали от Китая прекратить поддержку собственного высокотехнологичного сектора, допустив в него иностранных «инвесторов». Вскоре после этого и последовал первый санкционный удар со стороны США, связанный с повышением тарифов чуть ли не на половину импорта из Поднебесной, а также симметричный ответ на него Китая. Уже тогда многим в экспертном сообществе было понятно, что экономическое обострение — прелюдия к большой политике, и именно так и получилось. Перечень тем, которые интересовали американского журналиста в беседе с крупным китайским дипломатом, наглядно показывает, как мало времени нужно для того, чтобы разрушить создававшееся десятилетиями. Когда три года назад делегация США, предъявившая упомянутый ультиматум, уезжала из Пекина с пустыми руками, никто и помыслить не мог ни об эскалации и переоформлении двустороннего противостояния в политическое, ни о том, что оно затронет столь обширный круг вопросов.

Но обо всем по порядку. Лэ Юйчэн дал очень мягкую и осторожную оценку текущей ситуации, сделав это с помощью экскурса в историю отношений Пекина и Вашингтона, а также оставив знак вопроса в характеристике действий нынешней американской администрации Джо Байдена. Мир, по словам китайского дипломата, переживает невиданные перемены, Китай и США — ведущие экономики, которые обречены конкурировать друг с другом, но конкуренция и конфронтация «преуменьшают дух сотрудничества», от которого на всех этапах развития двусторонних отношений выигрывали и те, и другие. Тем не менее с приходом Байдена наметились позитивные тенденции, несмотря на «несколько необычное» начало переговоров глав внешнеполитических ведомств в Анкоридже. Лидеры двух стран поговорили по телефону, и сейчас их команды работают над продолжением диалога.

Заметим: ни слова ни о товарообороте, ни о торговой войне, ни о санкциях; разговор с китайской стороны максимально общий, оставляющий самое широкое поле маневра при появлении любых привходящих обстоятельств. Очень тонкий намек на «ограниченную» профпригодность госсекретаря Энтони Блинкена, устроившего словесную перепалку на Аляске, которая, как дает понять китайская сторона, воспринимается идущей вразрез с линией Байдена. И это, кстати, перекликается с опытом последних российско-американских контактов. Буквально за три дня, прошедших между телефонным разговором Байдена с Владимиром Путиным и последующим заявлением американского президента по России, со стороны Вашингтона последовала мощная кампания нагнетания напряженности: санкции, высылка дипломатов и т. д. И это породило непонимание даже не столько американской «генеральной линии», сколько того, кто именно, какой или какие центры влияния формируют ее сейчас в США. Кто там «добрый следователь», а кто «злой», и чем Байден отличается от того же Блинкена, который на наш взгляд, при продолжении подобного переговорного «стиля» — кандидат на скорую отставку, если Белый дом вдруг решит показать, «кто в доме хозяин».

Весьма тонким было упоминание Лэ Юйчэном пятидесятилетия секретного визита в Пекин Генри Киссинджера, который готовил тогда приезд президента Ричарда Никсона, и именно с него в далеком 1972 году началась нормализация китайско-американских отношений. Нынешней американской дипломатии, как считают в Китае, явно не хватает «нового Киссинджера», которого среди современных заправил американской внешней политики не отыскивается. Почти пятьдесят лет после того визита отношения развивались и укреплялись, а потом пришли новые американские лидеры — и всё покатилось под откос. За почти полуторамиллиардным Китаем сегодня пытаются не признать права на собственный путь развития, на свой политический и общественный строй, прошедший испытание временем, и это чревато катастрофой. Ну и отдельной строкой стоят воспоминания о роли в китайско-американских отношениях американского писателя и журналиста Эдгара Сноу, биографа Мао Цзэдуна, много написавшего также и о Чжоу Эньлае. Пожелав собеседнику стать «новым Сноу», рассказывающим миру о Китае и КПК, Лэ Юйчэн пожелал ему ни в коем случае не опускаться до откровенной лжи, ибо это может втянуть весь мир в ситуацию, аналогичную преддверию вторжения в Ирак, Сирию, Ливию. Подчеркнем: с учетом большого внимания к наследию Мао со стороны нынешнего лидера КПК и КНР Си Цзиньпина вполне можно говорить о том, что в центре китайской повестки сегодня стоит укрепление социализма.

Что в этих рассуждениях важно и, честно говоря, подкупает? Излагая китайский взгляд на историю и современность, Лэ Юйчэн не пытается ни юлить, ни прикрываться третьими странами, будь то друзья, партнеры или оппоненты Китая. В беседе с влиятельным, прожженным журналистом он «вытаскивает» американскую позицию «на себя» и не уклоняется и не уменьшает своей ответственности за результат китайско-американского диалога, но ведет дискуссию по существу, не будоража некоторых деликатных моментов тех давних событий. В отличие от американской дипломатии, очень часто, когда не проходит диктат, «сжигающей мосты» и переходящей к откровенному шантажу и запугиваниям, китайская дипломатия старается эти мосты наводить. Как тут не вспомнить излюбленную формулировку представителей МИД КНР, которая применяется очень часто при оценке тех или иных сложных ситуаций и процессов: «контролировать и управлять противоречиями», не давая им скатиться в тупики конфронтации.

Идем дальше. Замминистра иностранных дел КНР дает высокую оценку возврату США при Байдене в климатический процесс, но при этом — опять! — подчеркивает, что у Вашингтона даже позитив пронизан двойными стандартами, в контексте которых — добавим это уже от себя — на поверхность выходят некие непрозрачные факторы, определяющие политику США. «Вернулись? Это хорошо, — как бы подразумевает Лэ Юйчэн в своих ответах Кену Морицугу. — Но если у американцев нет камня за пазухой, помогите развивающимся странам финансовым ресурсом и технологиями, примите реальное, а не показное участие вместо инсинуаций в адрес Китая».

При этом, говоря о конкретном содержании китайских обязательств, как и об обращенных к Пекину призывах «ускориться» и достичь «углеродной нейтральности» раньше заявленного 2060 года, дипломат подробно и тактично разъясняет, что для развивающейся страны с такой огромной экономикой, как у Китая, это процесс небыстрый. И обращает внимание на XIV пятилетний план (выполнение которого началось в 2021 г.), в котором вполне просматриваются экологические императивы.

С переходом разговора в русло обсуждения наиболее острых проблем, Лэ Юйчэн указывает на цивилизационный характер представлений, скажем, о таком вопросе, как права человека. Китай и США — разные цивилизации, находящиеся на различных уровнях развития, у них свои исторические особенности и традиции и т. д. Соответственно и понимание прав человека в Китае иное, чем в США. Замминистра тактично умалчивает, что в США и европейских странах это понимание сводится к правам не личности, а групп меньшинств. И что в КНР такой подход неприемлем ввиду того, что на центральном месте находятся права большинства, прежде всего на полноценную и защищенную, то есть безопасную жизнь. Примером, который связан с организацией Западом войн в Ливии и Сирии, китайский дипломат показывает как конъюнктурность и двуличие американского подхода, так и обратные последствия того, к чему приводит такая «защита прав»: разрушаются страны, люди превращаются в беженцев, теряются годы, которые можно было использовать для развития.

Рассуждая о претензиях Запада к Китаю в отношении Синьцзяна, Лэ Юйчэн обращает внимание на важный нюанс: США сначала обвиняют, распространяют клевету и оскорбляют, затем на это вводят санкции. И лишь после прохождения этих двух этапов просятся «приехать и посмотреть», как дело обстоит на месте. Разве это честный подход? Понятно ведь, что просятся с тем, чтобы притянуть к своим голословным обвинениям некое подобие «доказательств», ибо если хотят на самом деле изучить ситуацию, то сначала приезжают и только после этого делают выводы. Как же обстоит на самом деле? «Шанхайский офис швейцарской организации Better Cotton Initiative опубликовал заявление, в котором говорится, что в соответствии с его принципами проверки, он не обнаружил ни одного случая принудительного труда в Синьцзяне, — говорит Лэ. — Те компании, на которые были наложены санкции, зарегистрированы и действуют на законных основаниях. Их сотрудники довольны своей работой. Санкции нанесли ущерб этим компаниям, а также уровню жизни простых людей в Синьцзяне и в некоторой степени подорвали стабильность мирового производства и цепочек поставок». В данном случае речь идет о производстве хлопка, процессе, который в Синьцзяне давно механизирован до уровня в 70%, поэтому необходимости в ручном «принудительном» труде вообще нет. Но поскольку хлопковая отрасль в регионе не единственная, сделанные заместителем министра заключения вполне можно распространить и на региональную экономику в целом.

Проявляя определенную настырность, Кен Морицугу начинает объяснять этот казус низким уровнем доверия между Китаем и Западом, подразумевая, соответственно, что Китаю сложно доверять. Ответ Лэ Юйчэна просто безупречен, особенно с точки зрения логики. «США не доверяют нам, потому что у них свои собственные расчеты. Предпочитают верить в презумпцию виновности». Коротко и ясно. Что именно сказано в переводе с дипломатического языка? А то, что США инкриминируют другим странам не проступки, а собственные представления о том, как бы они действовали в такой ситуации. И поскольку у них самих нет сомнений, что действовали бы строго репрессивными методами, то такие же мотивации они априори приписывают другим, в том числе Китаю, в том числе в Синьцзяне. Именно отсюда нарисованные «картинки ужасов», которым по мере их готовности — не до, а после — Вашингтон начинает искать доказательную базу. И поскольку найти не получается, всякий раз повышает градус обсуждения, поднимая скандал и вовлекая в него максимальное количество международных участников. По сути, это метод (и принцип) геббельсовской пропаганды: «Чем безумней ложь — тем скорее в нее поверят».

Также «из-за угла», как с Синьцзяном, американский интервьюер «заходит» и на вопрос о ситуации в Гонконге. И исподволь проводит мысль о некоем противоречии в автономии между интересами КПК и привыкшего к западной демократии населения, «опасающегося», что через пару десятилетий город станет похожим на обыкновенный китайский «материковый» мегаполис. Вопрос, разумеется, приурочен к поднятому Западом шуму в связи с реформой в автономии избирательного законодательства и связан с внедрением принципа «Сянганом управляют патриоты». Лэ Юйчэн в ответ выражает уверенность, что через двадцать лет Гонконг останется Гонконгом, китайским, а не западным городом, в котором, кстати, уже сейчас уровень общественной поддержки обсуждаемой реформы достигает 70%, а более 2,3 млн жителей региона выразили свое позитивное отношение к ней в подписях и письмах. Можно, конечно, спекулировать на тему «партийного диктата» и партийной пропаганды, а можно — и это будет куда конструктивнее — напрячь воображение, и представить себе год жизни того большинства населения, которое в протестах никогда не участвовало и жило своей жизнью, в условиях уличного хаоса. Представили? Поставьте себя на их место, и вам, читатель, станет понятно, откуда эти подписи взялись. За 24 года суверенитета КНР над Гонконгом принцип «одна страна — две системы», который был положен в основу воссоединения, подчеркивает Лэ Юйчэн, не только никогда не подвергался ревизии, но и не брался под сомнение. И так будет впредь, все остальное — фантазии, рассчитанные на общественную дестабилизацию, на то, чтобы у региона не было шансов на нормальное развитие. И чтобы КНР получила постоянную «головную боль» и уязвимую «мозоль», на которую можно было бы «давить» извне в собственных интересах, не имеющих ничего общего с интересами ни КПК, ни китайских властей, ни китайского народа, ни населения самого Гонконга.

По-настоящему непреклонную жесткость позиция полномочного представителя китайского МИД обретает только при обсуждении темы Тайваня: «Тайваньский вопрос затрагивает коренные интересы Китая. Здесь просто нет места для компромиссов. Китай решительно выступает против любых форм официального взаимодействия между США и Тайванем… Мы никогда не позволим Тайваню обрести независимость. Мы твердо привержены защите национального суверенитета и безопасности и содействию национальному воссоединению. Мы готовы сделать все возможное для мирного воссоединения. Тем не менее мы не обязуемся отказываться от других вариантов. Ни один вариант не исключен». Последний тезис — ушат холодной воды на головы не только островных сепаратистов, но и пентагоновских стратегов, которые не раз и не два, разыгрывая на компьютерах сценарии военного конфликта вокруг Тайваня, всякий раз терпят поражение от НОАК.

Расширяя военно-политическую географию, замминистра объясняет и суть противоречий между Пекином и Вашингтоном в регионе Южно-Китайского моря. Оно находится в 7 тыс. миль от американских берегов, но «у порога Китая». Приводит он и статистику военной активности США в этой акватории. 4 тыс. полетов военных самолетов и 130 проходов военных кораблей. Но США же не являются «заинтересованной стороной», а вот Китай вместе со странами АСЕАН ведут интенсивный дипломатический обмен, готовясь к подписанию важных международных документов. Верный своей тактике, Лэ Юйчэн не уводит разговор в сторону, хотя сделать это несложно. Достаточно вспомнить о 60% мировой морской торговли, идущей через Малаккский пролив из Индийского в Тихий океан, о нахождении на этих коммуникациях американских ВМС. А также о том, что именно в интересах транспортной блокады Вашингтон придумал концепт «индо-тихоокеанского региона», создал в нем объединение Quad и стремится его расширить, придав блоку фактический статус «восточной НАТО» и т. д. Но дипломат выводит разговор на двусторонний формат: Китай и США; что делает в регионе Пекин, понятно: это его «прихожая». А что Вашингтон? Непонятно. Хотя на самом деле понятно все.

Подводя итог разговору, Лэ Юйчэн обращает внимание собеседника на наличие у человечества общего будущего, в котором одинаково равны все нации — большие и малые, развитые и развивающиеся. И никто не может претендовать ни на гегемонию, ни на то, что он будет развешивать на всех ярлыки за несоблюдение им же самим и придуманных «правил», а остальные будут соглашаться и помалкивать. Не будут! Те времена, когда так было, давно прошли, считает один из руководителей китайской дипломатии, и возврата к ним не будет, как бы того кое-кто сегодня ни желал.

На наш взгляд, очень показательный разговор, в ходе которого американскому журналисту японского происхождения был дан «зеленый свет» на поездку в Китай и по Китаю, во все его регионы. Но при этом ему напомнили об ответственности «четвертой власти» (если она считает себя действительной «властью», а не коллективным провокатором) за ее вклад в укрепление взаимодействия или, наоборот, в разжигание конфликтов между народами. Выбор между тем и другим каждый журналист делает и отвечает за него только сам.