Динамика международных событий и переговоров в АТР, особенно в последнее время, все более указывает на резкое усиление значимости корейского вопроса, который после фиаско Дональда Трампа на переговорах с Ким Чен Ыном был ненавязчиво «заморожен», а сейчас, при новой власти, Вашингтон пытается его реанимировать.
Вот лишь краткая подборка дипломатических контактов за последние две недели, которые для большей наглядности распределены по тематическим «блокам». В середине второй декады марта «прорабы» внешней политики США госсекретарь Энтони Блинкен и глава Пентагона Ллойд Остин проехались по маршруту Токио — Сеул, откуда шеф Госдепа отправился в Анкоридж. Вместе с присоединившимся к нему вместо Остина президентским советником по вопросам национальной безопасности Джейком Салливаном они в столице Аляски провели переговоры с представителями внешнеполитического блока КНР — главой МИД Ван И и руководителем международного отдела ЦК КПК Ян Цзечи. Краткая фабула: договорившись с японской стороной о совместном давлении на Китай — напрямую, по вопросам китайско-американских отношений, и опосредовано — через «ядерную» тематику, связанную с КНДР, — американские эмиссары решили «нанизать» на эту «ось» Южную Корею. И укрепить тем самым переговорные позиции перед Анкориджем. Но Токио и Сеул — разные «материи». Во-первых, Японии как проигравшей Вторую мировую войну, оккупированной и лишенной суверенитета территории с навязанной «квазиконституцией Макартура», из американского «стойла» деваться некуда; поэтому любые авантюры Вашингтона на трех островах, представляющих собой «непотопляемый авианосец» Пентагона, проходят там на ура. Это не значит, что нет людей, понимающих, что Страна восходящего солнца таким образом осуществляет собственный «закат этого солнца вручную»; их достаточно, но бал, как и в Германии, где лидер страны и правящей партии запросто глотает собственную прослушку спецслужбами «союзника» и «умывается», делая вид, что ничего не случилось, правят не они, а оккупационные обязательства. С южнокорейской стороной все намного сложнее; она войну не проигрывала. Если же говорить о событиях начала 50-х годов, то это был изначально гражданский конфликт, интернационализированный вмешательством в него сверхдержав, и помощь США Югу против Севера воспринималась в нем через призму не столько «защиты от коммунизма», сколько окончательного раскола страны и разделения нации. То есть как национальная трагедия, остающаяся таковой и по сей день. Именно поэтому переговорные усилия Трампа встретили такой неподдельный энтузиазм со стороны южнокорейского президента Мун Чжэ Ина, для которого, как и для всей общественности Юга, дипломатия a-la Блинкен — Остин не просто шаг назад, а возврат к темным временам тотальной безнадеги. Во-вторых, у корейского народа, причем у обеих его частей, к Японии свои счеты за колониальное прошлое, оккупацию и некоторые чувствительные моменты, связанные с фактическим рабством, которому японские оккупанты подвергали корейских женщин и девушек. Поэтому, в-третьих, откровенный нажим вашингтонских эмиссаров, включая требования пересмотра всей внешней политики Сеула в пользу более крепкого альянса с США и Японией, да еще и ценой обострения отношений с Китаем и отказа от надежд на восстановление диалога с КНДР, вызвал у лидеров Юга законный протест. «Мы не собираемся выбирать между США и Китаем», — парировал глава южнокорейского МИД Чон Ый Ён домогательства Блинкена, вычеркнув из двустороннего документа «вопросы, связанные с Китаем». В-четвертых, это привело к тому, что на аляскинских переговорах с Ван И и Ян Цзечи Блинкену с Салливаном пришлось откровенно блефовать, возводя на южнокорейцев напраслину, что они будто бы «озабочены» поведением Китая и что якобы рассказывали им об этом. Но ведь и на Юге Корейского полуострова за тем, что происходило на Аляске, следили не менее внимательно, чем в Пекине. И сделали из этой американской «подставы» соответствующие выводы.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
- 27.03.21 Лавров в Сеуле: стратегический диалог России и Южной Кореи
- 04.02.21 Дорогое удовольствие: спор с правительством Южной Кореи обошёлся Apple в $90 миллионов
- 10.01.21 Американский кризис и южнокорейская реакция на VIII съезд ТПК
- 09.01.21 Ким Чен Ын ставит под сомнение «индо-тихоокеанский» концепт Вашингтона
Второй «блок» контактов в регионе оказался связанным со встречной по отношению к американским провокациям дипломатией Москвы. Визит главы МИД нашей страны Сергея Лаврова в Китай и Южную Корею, несмотря на его оперативный характер, вызванный проблемностью поведения американской стороны в Анкоридже, как весьма успешный был признан повсеместно, включая сами США. Отмечалось, что, помимо российско-китайского ответа Вашингтону в виде дальнейшего сближения Москвы и Пекина, российская дипломатия очень умело использовала американские ошибки и провалы в Сеуле. Очень показательно: в отличие от боссов внешней политики США, Лавров не стал включать в программу своего визита Токио, дав властям Японии понять, что не рассматривают их позицию как самостоятельную. Ну, а разговор с США в условиях отзыва для консультаций из Вашингтона российского посла априори оказался невозможным, что вынудило американскую сторону «вариться в собственном соку». И заниматься анализом того, к чему ведут российско-китайские договоренности, достигнутые в Гуйлине, если еще почти за месяц до этого Лавров и Ван И в ходе телефонного разговора обсудили перспективы наполнения двустороннего Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве в ходе его продления в этом и следующим годах новым содержанием, предположительно военным.
Взяв небольшую паузу и «переварив» произошедшее, вашингтонская дипломатия решилась на следующий шаг: то, что не получилось у Блинкена и Остина — склонить Южную Корею к более тесному альянсу с США и Японией против КНР и КНДР — попытался «провернуть» Салливан. Вместе с генсеком японского кабмина по национальной безопасности Сигэру Китамурой, он провел трехстороннюю встречу с директором южнокорейского Управления национальной безопасности Сух Хуном. Причем местом встречи с сеульским дипломатом, который хорошо известен как активный участник сближения с Пхеньяном, один из главных организаторов всех трех саммитов между Югом и Севером начиная с 2000 года, американской стороной была показательно избрана военно-морская академия США в Аннаполисе. В результате Салливану удалось «выдавить» из Сеула несколько больше, чем получилось у Блинкена и Остина: в совместном заявлении Юг признал особую роль США в урегулировании ядерной проблемы КНДР, согласившись с «важностью» взаимодействия в пресловутой «денуклеаризации». Однако переиграть Сеул, заставив его плясать под свою дудку, Вашингтону не удалось и в этом случае. Следует отдать должное южнокорейской дипломатии, которая, понимая, что возрастающему давлению со стороны США необходимо противопоставить не голое упрямство, а толковую контригру, очень грамотно диверсифицировала риски от переговоров в Аннаполисе. И уравновесила их одновременным визитом главы МИД Чон Ый Ёна, кстати, предшественника Сух Хуна на посту шефа национальной разведки, в китайский Сямэнь, где параллельно с южнокорейско-американскими переговорами состоялась содержательная и успешная встреча министра со своим коллегой из КНР Ван И. В просторечии такой дуализм именуется демаршем. И он был призван продемонстрировать Вашингтону, что терпение Южной Кореи не беспредельно и заставить ее забыть о собственных национальных интересах, «вписавшись», подобно японским марионеткам США, в пентагоновскую «обойму», не получится. Не говоря уж о том, что уровень переговоров в Сямэне оказался выше Аннаполиса, что тоже можно рассматривать болезненным щелчком Вашингтону по носу. Отметим также, что американо-японский нажим на Сух Хуна не остался без ответа из КНДР. Оттуда Японии напомнили о пролитой оккупантами корейской крови, которая требует отмщения и непременно будет отомщена. Очень тонкий, надо признать, намек на общность интересов и дружбу в исторических вопросах Пхеньяна с Сеулом против Токио и покрывающих его американских ревизионистов итогов Второй мировой войны. А несколько ранее впервые после встреч Ким Чен Ына с Трампом вооруженные силы Севера возобновили ракетные испытания в форме пусков в акваторию Японского моря. И не будет сильным преувеличением предположить, что от этого в Токио кое-кому пришлось «напрягаться» гораздо сильнее, чем в Сеуле, и задело японскую сторону это настолько, что попугать северными испытаниями южных корейцев, причем вместе с российским министром Лавровым, популистски лицемерно решился «сам» премьер-министр Есихидэ Суга.
Чтобы в полной мере ощутить, каким неприятным сюрпризом для США и Японии оказались переговоры южнокорейского и китайского министров иностранных дел, следует обратиться к затронутой дипломатами тематике. Прежде всего, активно обсуждалась тема целого комплекса мероприятий по взаимному сближению Пекина и Сеула в связи с исполняющимся на будущий год 30-летием установления между двумя странами дипломатических отношений. Отдав должное состоянию и перспективам противодействия пандемии, министры, явно в обход Вашингтона, уделили большое внимание мирному политическому урегулированию на Корейском полуострове. Продвигать его условились на основе центральной роли ООН и существующего миропорядка, базирующегося на международном праве. При этом китайская сторона обратила внимание, а южнокорейская никак этому не возразила, что важнейшей частью такого урегулирования должно стать снятие, разумеется, Вашингтоном «законных опасений КНДР», без чего ни механизмов прочного мира, ни тем более денуклеаризации Севера достичь невозможно. Иначе как «большим приветом» американской стороне, включая ее переговорщика Салливана, а также самим переговорам в Аннаполисе, эти говорящие формулировки назвать трудно. Ну и, разумеется, откровенной оплеухой Вашингтону явилось поздравление южнокорейским министром Ван И со столетием той самой КПК, против которой в США развернута клеветническая кампания по противопоставлению правящей в КНР партии китайскому народу. А еще Чон Ый Ён без обиняков заявил, что его страна с Китаем являются «соседями с общей историей и культурой», а также Пекин — главный торговый партнер Юга. И между строк этих заявлений откровенно читалось, что ничем из этого, особенно в текущем году — Году культурных обменов между Китаем и Южной Кореей — в Сеуле поступаться не намерены. Особенно из-за эфемерных для корейцев по обе стороны 38-й параллели «геополитических интересов» Вашингтона. «На закуску» аналитикам из Белого дома и Госдепа остался веер совместных экономических и социальных проектов Пекина и Сеула, а также планы совместных усилий по скорейшему вступлению в силу соглашения о ВРЭП — Всестороннем региональном экономическом партнерстве, которое стороны в общем ряду его участников подписали 15 ноября прошлого года. Не обошли вниманием сямэньские собеседники и перспективы создания между странами двусторонней зоны свободной торговли. С учетом теснейших отношений Китая с КНДР все это выглядит так, что Сеул вынужденно, подчиняясь формальным обязательствам и «грубой силе» США, вслух говорит о трехстороннем взаимодействии с Вашингтоном и Токио. Но при этом на деле практические вопросы обсуждает с другими партнерами, тяготеть к которым его побуждают история и жизнь. И эти партнеры — Китай и КНДР, а также Россия, против которых свою «стратегию» безуспешно пытаются выстраивать США. И нужно ли говорить, что в этих условиях в воздухе ожидаемо повисают любые поползновения Вашингтона вовлечь Сеул в антикитайское объединение Quad, хотя Южную Корею соблазняют многим, включая «publicity» от недавней, первой в истории, мартовской виртуальной видеоконференции лидеров этой «четверки».
Что в «сухом остатке»? Помнится, в январе, когда первым и наиболее крупным событием на фоне всеобщей новогодней «спячки» стал прошедший в Пхеньяне VIII съезд правящей Трудовой партии Кореи (ТПК), на котором Ким Чен Ын по сути отказался от курса на дальнейшую либерализацию экономики ввиду ее неэффективности, этот партийный форум заложил фундамент и еще одного важнейшего процесса. С трибуны съезда тогда было заявлено, что КНДР, называя вещи своими именами, становится естественным центром и площадкой формирования тройственного дальневосточного альянса с участием Пхеньяна, Москвы и Пекина. Жизнь показывает, что на Юг полуострова эти события оказали очень существенное влияние. И противопоставлять себя новой реальности на Дальнем Востоке в угоду сомнительным геополитическим концептам Вашингтона, вроде «индо-тихоокеанского» партнерства, в Сеуле явно не готовы.
И самое последнее. На переговорах в Сямэне в контексте китайско-южнокорейского сближения прозвучала и еще одна важнейшая инициатива, связанная с поддержкой Югом стремления Пекина присоединиться к обновленному без участия США Транстихоокеанскому партнерству (полное название — Всеобъемлющее и прогрессивное соглашение о Транстихоокеанском партнерстве). Это, конечно, пока только заявка, но одновременно — большая и важная отдельная тема. Не углубляясь в нее — всему свое время — можем констатировать, что главный удар такая перспектива наносит по интересам Японии, ибо именно Токио, в том числе заручившись поддержкой Лондона, спал и сам себя видел в лидерах такого обновленного альянса. Но понятно, что если в практическую плоскость перейдет вопрос о присоединении к нему КНР, на японских амбициях это поставит жирный крест. Почему? По раскладу — как глобальному, так и региональному. И надо понимать, что причиной тому становится дилемма, в узкие рамки которой Токио загнал сам себя: быть одновременно откровенной марионеткой и претендовать на серьезные самостоятельные позиции невозможно. Всегда найдутся те, кто понимает, что вести диалог с куклой на чужой руке бессмысленно, и куда эффективнее делать это с хозяином, на руку которого кукла надета. Косвенно такой наметившийся поворот событий можно считать главным итогом почти месячного сеанса американской дипломатии в АТР. А уж успех это или полный провал — пусть в Вашингтоне решают сами.
Павленко Владимир
Комментарии читателей (0):