Хватит болтать об экономике! Киберпланирование – единственный выход

Предисловие ИА REGNUM

Международная конференция «Планирование в рыночной экономике: воспоминания о будущем», приуроченная к 100-летию Госплана СССР, прошла 25−26 марта 2021 года в режиме онлайн. В конференции приняли участие ученые ведущих научно-образовательных центров России (МГУ, СПбГУ, РАН), эксперты из Великобритании, Канады, Китая, Кубы, США, Франции и других стран, представители законодательной и исполнительной власти, бизнеса и гражданского общества.

Как правильно заметил в своем вступительном слове модератор мероприятия Александр Владимирович Бузгалин, планирование в нашей стране — это международное явление, это начало новой эры в экономическом развитии, особенно в том, что касается координации связей производителей и потребителей и поддержания пропорциональности.

Однако, как стало ясно из докладов участников конференции, в понятие «планирование» учёные и эксперты вкладывают разный смысл. Ожидалось, что на мероприятии прозвучат конкретные предложения по выводу страны и мира из глобального экономического кризиса. Однако выступления участников сводились к теоретическим основам планирования, обсуждению его достоинств и недостатков, к необоснованной критике советского планирования с приклеиванием ему клише директивного.

Примечательно, что буквально единицы учёных-экономистов коснулись практических предложений по внедрению моделей планирования для управления экономикой. Исключением стал доклад профессора МГУ Елены Николаевны Ведуты. В своем докладе она озвучила два проекта перехода от либеральной экономики к мобилизационной модели управления экономикой для выхода из нынешнего глобального кризиса.

Первый проект реализуется в данный момент — это глобальный фашизм, который подразумевает тоталитарное управление людьми для «мирного» разрушения общественного производства, обнищания и гибели населения с потерями, значительно превышающими потери Второй мировой войны.

Елена Ведута предлагает альтернативный проект — проект эффективного управления экономикой для улучшения качества жизни и всестороннего развития личности. В основе альтернативного проекта лежит динамическая модель межотраслевого-межсекторного баланса, созданная советским учёным-кибернетиком Николаем Ведутой (см. Ведута Н.И. «Социально эффективная экономика» — М.: Издательство РЭА, 1999. — 254 с.).

БУДЬТЕ В КУРСЕ

• 14.04.21   Без киберсистемы управления экономикой Россия обречена погибнуть, как СССР
• 29.03.21   Как в России победить бедность
• 12.03.21   Экономические связи между регионами: развитие или иллюзия?
• 12.03.21   Почему все протесты против капитализма обречены на неудачу?

ИА REGNUM публикует стенограмму доклада Елены Ведуты «Альтернатива грядущего десятилетия: кризисное техноускорение или киберпланирование экономики» на международной конференции «Планирование в рыночной экономике: воспоминания о будущем», посвященной 100-летию Госплана СССР 25−26 марта 2021 года.

* * *

Я абсолютно поддерживаю ту точку зрения, которая требует обратить внимание на потоки реальной, действительной продукции и понимать, что финансы лишь обслуживают те самые материальные потоки, которые должны обеспечить развитие производства в желаемом для нас направлении. Поэтому я поддерживаю точку зрения Сергея Александровича Толкачёва, который сегодня в своем докладе подчеркнул, что финансы — всего лишь обслуга экономики, движения ее материальных потоков. Я помню прекрасно слова моего бывшего заведующего кафедрой планирования народного хозяйства в Плехановской академии, на которой я работала почти 20 лет, Башмакова Владимира Михайловича, который сказал директору Института финансов академии: «Вы сегодня радуетесь, но придет время, и планирование экономики замёт достойное место, иначе стране не выжить». Я подписываюсь под этими словами.

Но я бы ещё хотела обратить внимание всех присутствующих на то, что мы вступили в очень опасное время. Это время, когда ускоренно развиваются технологии, и мы за ними не угонимся, если будем просто рассуждать о стратегическом планировании, которое наступит через 30−50 лет. Сегодня все говорят о грядущем десятилетии, в котором будет так много изменений, что некоторые страны окажутся неспособными к ним адаптироваться. Об этом в своём последнем отчёте говорит Bank of America Merril Lynch: «2020-е годы станут десятилетием «техноускорения» — беспрецедентного прогресса в сфере кибернетики, искусственного интеллекта и оружейных технологий».

Поэтому мы не можем себе позволить не использовать в эпоху цифровой революции её достижения при планировании экономики. И я как выпускница специальности экономической кибернетики МГУ прекрасно понимаю важность именно кибернетического подхода к управлению экономикой ради улучшения жизни в нашей стране. Сегодня не только мы с вами ищем выход из кризисной ситуации. Весь мир обращен к поиску модели планирования, к выбору того, как государство должно вмешиваться в экономику. Есть споры: будет ли экономика открытой или будет протекционизм. Подавляющее большинство ученых в своих исследованиях говорят о том, что всё движется к закрытию своих национальных экономик, и COVID-19 показал, что страны намерены скорее развивать собственное производство, чем рассчитывать на отдалённых поставщиков продукции.

Являясь членом редакционного совета международного движения Bandung Spirit, куда входит много представителей от развивающихся и развитых стран, я совместно со своими коллегами готовлю бюллетень, в котором будет отражено наше видение будущего этого движения, каковы перспективы глобализации и что мы можем предложить миру. В бюллетене большое внимание уделяется всем моделям экономики, которые были после Второй мировой войны.

Следует отметить, что до развала Советского Союза, когда мы были большой страной, определяющей биполярный мир, у развивающихся стран был выбор: либо использовать модель финансовой стабилизации, которую они проводили под руководством МВФ, либо взять курс на индустриализацию, изучая для этого опыт СССР. Такие страны поднимались технологически вверх, люди в этих странах любили своих правителей, которые позволили им быстро развивать экономику своей страны и уделяли должное внимание социальным проблемам.

После того, как в силу разных причин наша страна отказалась от своей модели, перешла к политике финансовой стабилизации и вступила в открытую либеральную экономику, она сразу же заняла место сырьевого аутсайдера и разделила судьбу обычных развивающихся стран. Мы стали разрушать своё производство, спустились глубоко технологически вниз. Как и все развивающиеся страны, мы получаем спекулятивные потоки финансового капитала, не подкреплённого материальными ресурсами. В обмен на эти потоки фиктивного капитала мы отдаём свои материальные ресурсы. Поскольку наша страна не в состоянии вернуть вовремя долги, мы девальвируем свою валюту, реальные доходы граждан падают, и фактически политика финансовой стабилизации, которой мы придерживались в течении более чем 30 лет, показала, что так жить больше нельзя, что-то нужно делать. Причём сегодня так думают как все развивающиеся, так и развитые страны.

Ситуация, которая наступила в 20-х годах XXI века и которая будет развиваться в ближайшее десятилетие, показала, что мир увлёкся цифровой трансформацией. Мы знаем, что Ватикан выступил со своим Манифестом идеологии инклюзивного капитализма, и что этот манифест подписали крупнейшие корпорации (заметьте — не представители государств). Манифест не содержит принципов необходимого алгоритма действий, который приведет подписантов к реализации их целей. Фактически алгоритма у Ватикана нет.

Возникает вопрос: если капиталистическая практика, которой мы следуем сегодня, показывает, что мир идёт к катастрофе, в которой устанавливается тоталитарное управление людьми с помощью цифровых технологий, то где же альтернатива? И единственная альтернатива в мире, которая была противопоставлена стихийной организации капитализма, — это была практика планирования экономики в СССР. Поэтому изучение его опыта крайне важно и необходимо. К сожалению, и в нашей литературе, и в речах многих выступающих на эту тему делаются колоссальные ошибки. Ошибки делают люди, которые не понимают, что собой представляло планирование экономики, особенно в первую пятилетку.

Одновременно с политикой военного коммунизма мы запустили величайший план ГОЭЛРО, который стал прообразом нашего Госплана. В то время страна училась составлять первые экономические балансы, была озабочена тем, как накормить население, как преодолеть продовольственный кризис, как осуществить электрификацию страны. Трудно было получать достоверную информацию от всех экономических субъектов, и опыт планирования взаимоувязанных балансовых расчетов был еще небольшой. В результате мы ушли в НЭП, что было тогда правильно. Мы продолжали учиться составлять наши планы и вышли на контрольные цифры. Но тогда план составлялся в основном как прогноз на основе сложившихся тенденций развития. Это был не тот план, который пришел в 1928-м году вместе с курсом индустриализации.

Именно на этот план нам следует обратить особое внимание, поскольку многие считают, что этот план был директивным. Сразу скажу, что этот план составлялся методом последовательных приближений (итераций): сверху шёл заказ на производство конечного продукта, нужного для выполнения стратегических задач страны, а все предприятия просчитывали материальные, трудовые и финансовые ресурсы для того, чтобы выполнить государственный заказ. Если не хватало производственных возможностей, то предприятия заказывали капитальные вложения для расширения своих производственных мощностей, что, в свою очередь, требовало опять проводить последовательные этапы расчёта плана, поскольку для создания дополнительных производственных мощностей также требуются соответствующие материальные, трудовые, финансовые ресурсы. Если этого не понимать и говорить, что план был просто директивой, это значит сразу очернить его и не дать нам увидеть перспективу использования опыта планирования экономики методом последовательных приближений. Тот план, в своей основе, был действительно кибернетическим, с обратной связью от производителей.

Это сегодня мы говорим о планах, фантазиях, на 30, 50 лет и дальше, не имея никаких представлений о том, что у нас творится в производстве. Тем самым мы лоббируем так называемые точки роста либо выделяем инвестиции под какие-то проекты. Вот это и есть директивный подход к распределению инвестиций между производителями, так как при таком подходе нет расчёта увязки плана с нашими производственными возможностями в направлении роста общественного блага, а есть капиталистическое согласование интересов, обслуживающее экономический хаос. Это и есть волюнтаристский «план», свойственный ручному управлению, без всяких доказательств того, что при таком распределении производственных инвестиций мы можем выйти на траекторию роста качества жизни.

Поэтому сила нашего планирования, которая позволила нам в короткие сроки стать мировой индустриальной державой, победить во Второй мировой войне, восстановить послевоенную экономику и стать страной биполярного мира, именно в том, что план составлялся методом последовательных приближений через ряд итераций, который приводил нас к нужному плановому балансу для нашего движения в направлении достижения наших стратегических целей, соблюдая принцип пропорциональности развития экономики.

Тогда же, в 30-е годы, были проведены все основные реформы: организационная, кредитная, налоговая с учетом расчета цен, себестоимости. Все реформы подводились под план, под улучшение его разработки и для практической его реализации. Не было такого, чтобы вели «сладкую говорильню» о реформах без всяких доказательных расчетов, которые якобы приведут к счастью. Потом, после неизбежного их провала, зачинщики реформ ищут «врагов» во властных структурах, которые помешали «демократическим» реформам, и организуют против них цветные революции. Мы очень часто слышим от наших либералов: давайте делать реформы, а потом наступит чудо. Сначала нужно доказать, что у вас есть план — чёткий алгоритм, улучшающий жизнь людей, и вот под него и должны проводиться реформы. Но поскольку либералы не способны дать такой план, то с уверенностью можно сказать, что они следуют другому плану — уничтожению будущего России.

Сдача великой страны ее врагам началась в 50-х годах. Уже тогда, в 50-е годы, возникла задача повернуть военный курс экономики на мирный курс. Это была сложная задача из-за возросших объемов производства и усложнившихся производственных взаимосвязей, поскольку итерации по согласованию плановых расчётов осуществляли вручную. Поэтому уже тогда требовалось обратить внимание на возникшую в США науку кибернетику, на ее принципы моделирования нашего плана в направлении роста общественного блага для использования появившихся компьютеров в повышении эффективности управленческих решений. И если бы мы тогда поняли, что задача номер один — автоматизация управления экономикой для улучшения жизни людей, мы сегодня все жили бы в другой стране, и мир был бы иным.

А сегодня мы с вами являемся жертвами тех самых ошибок — порочной экономической теории, которую насильно навязал стране академик Островитянов в 1956−57 годах, полностью перевернув марксистскую теорию. Именно эта теория и стала основой всех последующих реформ в стране для демонтажа планирования народного хозяйства и передачи всё больших прав предприятиям с последующим их превращением в независимых от центра частных производителей.

Другой серьезной ошибкой страны стала затратная попытка создания общегосударственной автоматизированной системы управления (ОГАС) под руководством выдающегося специалиста в области технической кибернетики академика В. Глушкова. Страна стала жертвой того, что ОГАС делали, не думая о том, какие алгоритмы планирования должны лежать в основе программного обеспечения распределенной сети компьютеров. Любое «железо», любой искусственный интеллект требует программы, а за программой стоят алгоритмы, а за алгоритмами стоит оптимизационная задача, которую решают эти алгоритмы. Значит, задача номер один и состояла в том, чтобы перейти от ручного управления к автоматизированному, основанному на модели, являющейся экономическим интегратором, позволяющим скоординировать взаимосвязи наших отраслей, чтобы мы, как слаженный оркестр, направляли в нужное русло нашу экономику таким образом, чтобы росли реальные доходы граждан, а значит, и реальная платежеспособность рубля. И никакого бы проигрыша доллару бы не было. Но мы, увы, занимались реформированием страны, уничтожившим ее в 1991 году. К сожалению, и сегодня в моде тот же тренд — говорить об экономических проблемах, но не решать их, и упорно продолжать реформирование экономики, ведущее уже к дезинтеграции России, с огромными затратами на цифровую трансформацию, превращающую нас в цифровую колонию ведущих государств под флагами цветных революций.

В заключении своего доклада я хочу сказать, что наша Научная школа стратегического планирования Николая Ведуты имеет такую динамическую модель кибернетического планирования в виде системы алгоритмов, которая развивает тот самый подход кибернетического планирования методом последовательных приближений с доказательством движения экономики в направлении роста общественного блага, с расчётами, с программным обеспечением. С помощью этой модели мы можем действительно приступить к планированию экономики страны под те замечательные цели, о которых говорили выступающие на сегодняшнем круглом столе.

Поэтому я считаю, что под конец нашей конференции должно быть сформулировано такое предложение: не должно быть монополии в экономической мысли. Пусть будет конкуренция. Наша Научная школа стратегического планирования Николая Ведуты готова к созданию искусственного интеллекта в управлении экономикой (автоматизации управления), ядром которого является динамическая модель межотраслевого баланса, использующая информацию цифровых двойников для гармоничного развития экономики в направлении улучшения жизни людей. И пусть другие группы делают то же самое, мы только «за». Если просто говорить об экономике, то мы так и будем о ней только говорить. Давайте переходить к киберэкономике — когда мы слова в состоянии подкрепить строгими и доказательными расчётами, показать, откуда брать информацию. И тогда мы поможем президенту, нашей стране действительно двинуться вперед. Если мы не уйдем от говорильни о проблемах с деструктивным реформированием экономики к ее киберпланированию, то через десять лет техноускорения нам уже не о чем будет говорить — мы будем жить в другой, ужасной стране.