Украина в поисках выходов из «газовой невостребованности»

То, что Россия с начала тысячелетия начала строить трубопроводы («Голубой», «Турецкий», «Северный» потоки) не «дополняющие», а «компенсирующие» украинскую газотранспортную систему было понятно изначально. Всем, кроме самовлюбленных украинских лидеров. Вспыхивавшие с тех пор украино-российские газовые войны порой приносили Киеву неплохую добычу, но суть от этого не меняется. История украинской ГТС как удивительного феномена евразийского транзита,

Текущее транзитное соглашение с Газпромом предусматривает бронирование мощностей украинской ГТС до конца 2024-го: в объеме 65 миллиардов м³ 2020 году и по 40 млрд кубометров в 2021—2024 годах.

В настоящий момент эти условия выполняются: в 2020 году объем транзита российского газа через Украину в Европу сократился на 38% и составил 55,8 миллиарда кубов, хотя Газпром и заплатил за все «забронированные» шестьдесят пять. Но все равно это до неприличия мало. Пропускная способность украинской трубы на границе с Польшей, Румынией, Белоруссией, Молдавией — 178,5 млрд куб. м, в том числе со странами ЕС — 142,5 миллиарда кубов. А ведь все это хозяйство (37 тысяч километров в однониточном исчислении, 71 компрессорная станция общей мощностью 5405 МВт) требуется еще и содержать… При транспортировке сорока миллиардов в год украинская труба перестает приносить радость украинской экономике, а если поток падает до уровня пятнадцати миллиардов — «при таких обстоятельствах нам нужно будет еще вкладывать свои средства, чтобы прокачивать этот объем газа» (Игорь Носалик, министр энергетики Украины в правительстве Гройсмана в 2016—2019 годах).

В начале марта генеральный директор ООО «Оператор газотранспортной системы Украины» Сергей Макогон дал интервью ведущей экономической газете Венгрии «Világgazdaság» («Мировая экономика»). Где откровенно признал, что если «Северный поток — 2» будет достроен, «то Украина будет вынуждена оптимизировать свою газотранспортную систему исключительно для удовлетворения внутреннего спроса… Это значит, что мы модернизируем только те компрессорные станции, которые будут использоваться, а другие постепенно выводить из эксплуатации. Соответственно — в случае полного отказа от транзита нашей территорией — уже нельзя будет воспринимать украинскую ГТС как доступный запасной вариант».

БУДЬТЕ В КУРСЕ

• 19.04.21   Украинская труба: труба и бумеранг
• 15.04.21   «Мирный атом» Украины в свете Натанзы: кто защитит от ядерного терроризма?
• 05.01.21   Украинская ГТС: когда преодолевается порог…
• 02.09.20   Россия в 2020 году почти вдвое сократила транзит газа через Украину

Это и означает «конец удивительного феномена украинского газотранзита». Судя по интервью Макогона, Украина к этому морально готова и ищет компенсирующие сценарии для ситуации с прекращением транзита. Как, например:

1. Противодействие окончанию строительства «Северного потока — 2», поскольку «данный проект является деструктивным, особенно для региона Центральной и Восточной Европы. Достройка «Северного потока — 2» не принесет никакой пользы Европе, наоборот — он создает фундаментальный конфликт с принципом диверсификации транспортных путей, является исключительно политическим, а не экономическим».

То есть в Киеве наконец-то «заметили слона» и догадались, что газ — это политика. Украина не является производителем газа, ее собственной добычи не хватает даже для внутреннего потребления. Поэтому рассуждения Макогона о том, что «Украина ни разу не нарушала условий поставок газа и зарекомендовала себя как надежный партнер» — это откровенное невежество: Украина не производитель газа, она всего лишь его транзитер. А значит участник неизбежно сопровождающей поставки энергоресурсов политической игры. Который, опять-таки неизбежно, должен соблюдать свои прагматические интересы, а не, «задрав штаны», гоняться за евроинтеграцией. А прагматика в том, что за прокачку каждого миллиарда кубов по своей территории Украина получает 31 720 тысяч долларов США.

2. Встраивание в схему транспортировки американского природного газа с СПГ-терминала на острове Крк в Хорватии.

Здесь даже комментировать нет смысла, потому что доставка из Крк — это не транзит ЧЕРЕЗ территорию Украины европейским потребителям, а транзит НА территорию Украины для внутреннего потребления. Ни о каких доходах речи не идет, только о том, что украинских потребителей «укладывают» под потребление в первую очередь американского сжиженного газа.

3. Содействие декарбонизации и развития возобновляемых источников энергии, в том числе в рамках «Водородной стратегии» Евросоюза. То есть разработке возобновляемого водорода (renewable hydrogen), производимого в основном с использованием энергии ветра и солнца.

Хотелось бы быть оптимистом, поклонником Греты Тунберг, да Техас не позволяет. «Либералы твердят, что альтернативная энергетика сравнялась по цене киловатта с генерацией на ископаемом топливе, и это даже правда — благодаря субсидиям, однако нынешний кризис наглядно показал истинную цену такого подхода. Планы администрации Байдена по отказу от ископаемого топлива видятся более насущной угрозой американцам, чем изменение климата» — это говорит не какой-то «рупор Кремля», это из редакционной колонки The Wall Street Journal от 15 февраля. Февральские арктические холода в Техасе привели к длительным отключениям электроэнергии, из-за которых в какой-то момент до 4 миллионов техасцам не хватало электричества в своих домах. В основном из-за того, что «сдохло» около 80% производителей возобновляемой энергии — ветрогенераторов и «соляриев». И сейчас техасцы почему-то вспоминают, что предыдущие катаклизмы — «великая метель» 1985 года, арктический шторм 1989-го, «рождественский снегопад» 2004-го — не приводили к упоминаниям о «веерных отключениях электроэнергии», «сбоях в электроснабжении штата» или «миллионах техасцев без электричества». Так что, боюсь, что с «зеленой революцией» в энергоснабжении придется повременить.

4. Использование подземных газовых хранилищ как услуги для европейских трейдеров.

На Украине сейчас 13 подземных газовых хранилищ (включая «Глебовское» в Крыму), общей мощностью хранения 31 миллиард кубометров газа. По объему это почти столько же, сколько в Германии, Италии и Франции вместе взятых. И украинские ПГХ выгоднее европейских. Европейцы считают газ в Мегаватт⋅часах, где 1000 м³ — это 10,55 МВт⋅ч. То есть потенциал хранения украинских ПГХ — это 327 миллионов мегаватт.

На середину прошлого года, судя по отчету Wood Mackenzie Ltd., «совокупная стоимость использования украинского хранилища с учетом платы за транспортировку трубопроводов между соседними странами не превышает 3,16 евро за мегаватт⋅час». То есть минимальная доходность от украинских ПГХ, при условии полного использования, составляет 1240 миллионов долларов. И это выгодно газотрейдерам, поскольку хранение в Европе стоило 6,5 евро за мегаватт⋅час в последнем аукционном сезоне.

Все эти расчеты, конечно, не более чем веберовский «идеальный тип», который не может быть найден в эмпирической реальности. Но представление о потенциале они дают. Как и понимание того, что «проект ПГХ» может, в определенной мере, компенсировать отсутствие российского газотранзита через Украину. Или представление о том, какой мощный эффект для украинской экономики могло бы иметь использование ПГХ в синергии с этим транзитом, в условиях возвращения украинской власти к прагматичным взглядам на жизнь, а не антироссийски заточенных мечтаний, помыслов и действий.

Но на сегодняшний день это иллюзия, а реальность в другом. В своем интервью Сергей Макогон признал: «Мы должны обеспечить экономически целесообразный тариф как для наших внутренних потребителей, так и для коммерческих клиентов». Обращает на себя внимание использование слова «целесообразный тариф», а не «обоснованный». Тут уж впору в очередной раз вздрогнуть, потому что подобные формулировки на Украине последних лет всегда означают рост платежей и цен для населения.