Не сбрасывая со счетов ни одну из проблем, с которыми мы сталкиваемся, должен сказать: называя каждый важный вопрос «кризисом», мы питаем чувство безнадежности. У нас больше нет проблем, разочарований, спадов, депрессий или просто старых тяжелых времен. Мы — люди, охваченные кризисом. Почему в интересах политика говорить в таких крайних выражениях, обсуждает в издании Washington Examiner Брюс Яндл, почетный декан Колледжа бизнеса и поведенческих наук Университета Клемсона.
По мнению президента Байдена, Америку преследуют многочисленные кризисы. Некоторые из них экзистенциальны; мы либо исправим их, либо будем уничтожены. Откуда взялся такой мрачный вывод? Из недавней серии заявлений, речей и брифингов, размещенных на сайте Белого дома. Это какое-то изобилие кризисов.
Не сбрасывая со счетов ни одну из проблем, с которыми мы сталкиваемся, должен сказать: называя каждый важный вопрос «кризисом», мы питаем чувство безнадежности. Это может даже привести к чрезмерной зависимости от федеральных действий и растущей зависимости от правительства.
Согласно некоторым заявлениям президента, мы сталкиваемся с кризисом голода, кризисом доступной медицинской помощи, кризисом доступности жилья и экономическим кризисом. О, а еще нам надо справиться с глобальным кризисом беженцев, кризисом насилия с применением оружия и гуманитарным пограничным кризисом. И это на фоне того, как мы все время знали, что сталкиваемся с кризисом COVID-19. Судя по всему, у нас, людей, больше нет проблем, разочарований, спадов, депрессий или просто старых тяжелых времен. Мы — люди, охваченные кризисом.
Почему в интересах политика говорить в таких крайних выражениях? В конце концов, это не разговор на вечеринке.
Во-первых, каждая проблема, о которой говорит Байден, очень реальна, и он, без сомнения, хочет продемонстрировать свою включенность. Люди страдают, когда не могут позволить себе жилье, здравоохранение или найти работу. Это не говоря уже о тех, кто страдает от насилия или болезней. Те, кто ищет въезда на южную границу Америки, не просто голодны и устали, но во многих случаях отчаялись. Для каждого из тех, кто сталкивается с указанными выше проблемами, ситуация является личным кризисом. Каждый осажденный надеется на подмогу. Вопрос, на который, возможно, нет ответа, заключается в том, где проходит грань между личными бедствиями и национальным кризисом.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
- 11.04.21 Демография: Америка вымирает и просит не драматизировать – The Hill
- 20.02.21 Объединить Америку не сможет уже даже война – The Hill
- 09.02.21 У Байдена всё меньше шансов восстановить авторитет США – Foreign Affairs
- 09.02.21 Project Syndicate: куда пойдёт внешняя политика США при Байдене?
Далее, если мы называем все серьезные проблемы — кризисами, исчерпали ли мы свою способность различать проблемы и расставлять приоритеты для их решения? Каждая ли проблема занимает первое место?
Конечно, если достаточное количество людей согласится, когда им скажут, что небо падает, они организуются, чтобы ответить. Говоря в таких терминах, легче привлечь других к участию. Делать экстремальные заявления может быть политически выгодно. Тот факт, что кризисы, реальные и не очень, побуждают граждан искать и поддерживать политические решения, понятен и вызывает беспокойство. Мы все помним, как Рам Эмануэль, тогдашний глава администрации президента Барака Обамы, сказал: «Давайте сделаем так, чтобы этот кризис не пропал даром».
Прошлые кризисы породили федеральные программы, даже департаменты, которые раздувались еще долго после того, как начавшийся кризис утих. У нас есть министерство энергетики, министерство образования, комиссия по безопасности потребительских товаров и управление по охране труда. Каждый из них, по крайней мере частично, появился, когда возникли серьезные проблемы, сопровождавшиеся взываниями к федеральной помощи, хотя и не обязательно к постоянному конкретному кабинету Белого дома. Как только создается и начинает функционировать специализированное учреждение, новые проблемы и кризисы, как представляется, возникают с большей готовностью. Например, министерство энергетики было создано в 1977 году, после того как президент Джимми Картер назвал арабское нефтяное эмбарго моральным эквивалентом войны. И немедленно новое ведомство запустило огромный проект синтоплива, который в 1980 году стал Корпорацией синтетического топлива. Пока в 1986 году от нее не отказались, дорогостоящая корпорация, потратившая почти миллиард долларов, была чревата своей долей кризисов.
Как отмечает историк экономики Роберт Хиггс в своей классической книге «Кризис и левиафан», политики имеют ярко выраженную тенденцию признавать кризисы основой для политических мер, которые становятся постоянной частью государственного предприятия. В этом смысле указание на каждую проблему, с которой мы сталкиваемся, и называние ее кризисом может дорого обойтись в будущем.
Давайте остерегаться риторики и снизим температуру. Возможно, нам было бы лучше, если бы Байден назвал некоторые из наших вызовов «проблемами», к которым мы должны относиться серьезно, а не каждую из них — национальным кризисом.
Комментарии читателей (0):