Половина успеха «Сравнительных жизнеописаний» Плутарха — в форме повествования о выдающихся людях Древнего мира. Они подобны тому, чем мы занимаемся ежеминутно — сравниваем одно с другим, себя с окружающими. Что выявляет плюсы и минусы, помогает исправлять ошибки и «подтягивать хвосты». Нечто подобное ИА REGNUM предложило сделать Александру Крутикову, бывшему еще недавно заместителем министра Минвостокразвития РФ и курировавшему Арктику с арктическими регионами. Александр Викторович согласился.
Владимир Станулевич: Попробуем сравнить арктические регионы? Архангельск был столицей Русского Севера и в какой-то момент утратил эту роль.
Александр Крутиков: Не считаю, что Архангельск утратил позиции. Нашел необычное сравнение для себя. Сравнил соотношение Мурманска и Архангельска — примерно как Владивостока и Хабаровска. Мурманск — Владивосток, Архангельск — Хабаровск. Много общего, когда берешь две эти пары и начинаешь их сравнивать как регионы. И там, и там выход к морю. При этом потенциал Владивостока выше, чем потенциал хабаровских портов. Хабаровск и Архангельск — крупные диверсифицированные экономики. Настроение людей чем-то похоже, потому что люди считают, что чего-то недополучают, по сравнению с Владивостоком и Мурманском. На Дальнем Востоке это усилилось переносом столицы округа из Хабаровска во Владивосток. Вы отмечаете, что Архангельск был столицей освоения северных территорий, так же и точкой освоения восточных территорий был все-таки Хабаровск. Это диверсифицированные города, но по своей экономической динамике уступающие соседним регионам — Владивостоку и Мурманску. Даже по ощущению, когда ты находишься в Мурманске или Владивостоке, у меня эти города вызывают ощущение большей свободы. Когда бываешь в Хабаровске или Архангельске, чувствуешь, что они находятся в каких-то рамках, ощущение меньшей свободы, тесно. Не нашел бы такой аналогии, если бы они дали такую же сравнительную оценку. Я предположу, что во многом это ощущение формируется не из-за городских пространств. Не сам Архангельск вызвал это ощущение, а скорее общение с людьми.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
- 31.03.21 Айсен Николаев: мы начинаем возвращать жизнь в Арктику
- 31.03.21 Андрей Чибис: Интересы России требуют создания арктического флота
- 23.03.21 Бумажные катастрофы хуже экологических, или Что тормозит развитие Арктики
- 03.02.21 Кем и как решается судьба Русской Арктики?
Владимир Станулевич: С руководителями области? Они более «зажаты», пребывают «в рамках»?
Александр Крутиков: Наверное. Хабаровск в силу того, что долго был столицей, концентрирует огромное количество разных структур, и ощущение излишней для города административной функции, больше бюрократии. От Архангельска у меня тоже такие ощущения. Был в городе до смены губернатора, и у меня нет новых ощущений от новой команды — не знаю, изменилась ли динамика. Это скорее результат общения с местными чиновниками. Не в городе дело, Архангельск мне очень нравится.
Владимир Станулевич: Мурманск имеет больше внутренней свободы. Это плюс, а в чем его минус?
Александр Крутиков: Не отношу к разряду минусов, но нужно понимать, что за любым позитивным образом наступит час «расплаты». Если Мурманск активно создает образ столицы Арктики, этому образу нужно будет когда-то начать соответствовать. Если предположить, что возникнет административная функция столица Арктики, то Мурманск не готов сегодня. Это отложенные риски, но они рано или поздно сработают, если за разговорами не будет происходить реальных изменений в регионе. Мурманск только начал движение на пути более динамичного развития, чем при предыдущем губернаторе, но это только самое начало пути. Нужно, чтобы состоялись несколько сотен миллиардов новых инвестиций. Но если не перестроить систему работы с инвесторами, инвестиции так и останутся заявленными. Барьеры на пути инвестора огромные, и, если регион займет выжидательную позицию, ничего не получится. Большие ожидания будут нарастать, надо приводить регион в соответствие с ожиданиями. Иначе будет хуже.
Владимир Станулевич: Мурманск может стать административной столицей Арктики? Или А. Чибис блефует, внедряя атрибутику столицы?
Александр Крутиков: Он же это использует для выстраивания имиджа ключевого региона. В Мурманске не могут быть размещены федеральные органы власти, потому что он не центр СЗФО.
Владимир Станулевич: Как тогда создание Андреем Чибисом министерства по развитию Арктики?
Александр Крутиков: Как усиление образа ключевого арктического региона. Министерство Арктики есть в Якутии. Министерство Арктики в Якутии несколько лет работает — и успешно. Он этим решением усиливает регион как центр социально-экономических, а может и политических процессов в Арктике. Была же его попытка затащить к себе Арктический форум, не состоялась, потому что город не соответствует требованиям таких масштабных мероприятий. Чтобы соответствовал, нужно провести огромные преобразования. Либо регион будет соответствовать образу центра Арктики, либо будет провал.
Владимир Станулевич: Мурманску близка Норвегия — это зависимость от норвежских денег, а Норвегия — первый после Великобритании союзник США по НАТО. Это ощущается?
Александр Крутиков: Нет, не сталкивался с таким фактором. Наоборот, я сторонник более активного наращивания приграничного сотрудничества, сторонник разработки отдельной программы межрегионального сотрудничества в Арктике, в которую должны быть включены все арктические регионы. Там должны быть механизмы поддержки совместных проектов с регионами других арктических государств. И тех регионов, которые к Артике не имеют отношения, но проявляют к ней большой интерес и хотят работать вместе.
Владимир Станулевич: Норвегия вкладывает в Россию много и расчетливо.
Александр Крутиков: Есть европейская программа Коларктик, в рамках которой имеются ЕЭСовские деньги, деньги ряда стран Северной Европы и немного российских денег. Но программа ЕЭСовская. Поддерживаются проекты исходя из политических интересов Европы в первую очередь. И мы даем чуть-чуть денег на реализацию по сути их интересов. Программа в большей степени односторонняя. Я же призываю сделать программу российскую, которая будет отвечать российским политическим интересам в Арктике и способствовать практическому взаимодействию арктических регионов с другими странами.
Владимир Станулевич: Что в этой программе могло бы сбалансировать отношения Скандинавии и Севера России?
Александр Крутиков: Приоритетом в российской программе могли бы быть проекты, способствующие экспорту российской продукции. Нужно профинансировать расходы, связанные с экспортным лицензированием, получением разрешительной документации в другой стране, если там есть покупатель продукции. Второе, я бы наращивал исследования в других странах. Мы наблюдаем много исследований за иностранные деньги на территории России.
Владимир Станулевич: Легальный шпионаж?
Александр Крутиков: Да. Но почему мы этим не занимаемся? Скандинавы проводят исследования на нашей территории, изучают наши коренные народы, нашу историю, более глубинные процессы, которые определяют нашу страну с точки зрения ее роли в Арктике. Почему мы этого не делаем? Они изучают экологические аспекты деятельности России в Арктике. А мы почему нет?
Владимир Станулевич: Нынешний институт археологии РАН на излете СССР занимался историей Шпицбергена и ролью русских в его освоении. Шпицберген в XVIII веке был архипелагом с многочисленными русскими поселками, в том числе круглогодичного проживания. А в середине XIX века русских там уже не было. По мнению ряда российских ученых, причиной ухода стали отмена налоговых льгот после смерти Николая I. Правительство Александра II «оздоравливало» бюджет и отменило налоговые льготы поморам. Это привело к увеличению налогового бремени на морской промысел в несколько раз. После этого поморы забрали все, даже избы, и отправились восвояси, а Россия потеряла форпост в Арктике. Норвежцы-промышленники удивлялись — вроде бы морского зверя полно, а русские ушли.
Исследования Шпицбергена возглавил археолог В. Ф. Старков. Он нашел русские деревянные постройки, сделал дендрохронологию. Дерево оказалось значительно старше появления Вилема Баренца на Шпицбергене, который считается на Западе первым европейцем с доказанным пребыванием на архипелаге. Разразилась буря возмущения в норвежской научной общественности, работы Старкова ставятся и сейчас под сомнение. Что говорит о том, что нужно вторгаться в мировое научное пространство со своими исследованиями. Но это конфликт, а судя по тому, что работы В. Ф. Старкова не звучат в российском историческом сообществе, наша власть не хочет конфликта. Плохо. Это не наступательная политика, а политика сидения в окопе и постепенная сдача позиций.
Александр Крутиков: В 2020 году начались контакты с нашими коллегами за рубежом. Огромное количество людей от бизнеса, экспертов, ученых в Скандинавии не разделяют антироссийских позиций своих стран. Этих людей нужно поддерживать, в том числе через такие совместные программы, исследования. Считаю важным такую программу подготовить и запустить. Эти программы требуют двадцать—тридцать миллионов долларов в год и окупятся в долгосрочной перспективе.
Владимир Станулевич: Юрий Трутнев говорил, что подготовлены предложения для руководства России по председательству России в Арктическом совете. Что это за предложения?
Александр Крутиков: Подготовлена архитектура программы председательства. Это порядка ста мероприятий, которые должны состояться в разных форматах. Первая цель — наращивание экономического сотрудничества в Арктике, такое прикладное экономическое сотрудничество, которое способствовало бы реализации совместных проектов, развитию инфраструктуры в этом регионе. Второй блок — наращивание перевозок по Севморпути. Третье — адаптация к изменениям климата. Ни одна страна в одиночку не справится с теми угрозами, которые несет глобальное потепление. Сейчас готовятся официальные документы, которые будут все, что я назвал, описывать официальным языком, чтобы коллегам по Арктическому совету в апреле 21 года представить.
Владимир Станулевич: Вернемся к сравнительным характеристикам регионов?
Александр Крутиков: В стратегии по развитию Арктической зоны РФ появился региональный разрез, чего не было в предыдущей стратегии. Считаю важным подчеркивать существование не только арктической зоны в целом, но и конкретных арктических регионов с их проектами. В процессе подготовки регионального раздела стратегии мы глубоко погружались в проблематику каждого региона. Можно обозначить ключевые вещи.
Владимир Станулевич: Мурманску и Архангельску Вы дали характеристику. Сильные и слабые стороны Ненецкого национального округа?
Александр Крутиков: Минус — моноэкономика. Регион лихорадит при снижении цен на сырье. Так было и в предыдущий кризис, и сейчас округ потерял значительные доходы. Кроме нефти и газа, сектора госуправления и социальных услуг — в экономике нет ничего. Региону нужно повышать свою устойчивость. Он занимает первое место по расходам—доходам регионального бюджета на душу населения, за счет чего они могут наращивать социальные преференции для людей. История с объединением регионов в первую очередь про то, что жители НАО не хотят эти преференции потерять. Нужно находить новые точки роста для развития НАО. Стратегическая неустойчивость будет регион ослаблять.
Владимир Станулевич: Моноэкономика заставит НАО искать кооперации с Архангельском или Коми?
Александр Крутиков: Да, если говорить про объединение, то скорее Ненецкого округа и Коми. Но вот возьмите княжество Монако: супергосударство, все хорошо, мотивации с кем-то объединяться нет.
Владимир Станулевич: Монако — чья-то калитка, «метр границы», оформленный как государство.
Александр Крутиков: Любые такие вещи имеют смысл, когда от этого жить людям лучше становится. 40 тысячам людей НАО живется лучше. Пока им не гарантируют, что их жизнь станет еще лучше, округ не захочет ни с кем объединяться. Точки роста у них есть. Нужно затаскивать в регион инвестиции в нефтегазохимию, в СПГ, в более глубокую технологичную переработку сырья. Когда начинается переработка, вокруг крупного завода всегда будет поиск маленьких обслуживающих фирм — уже прибавка к экономике. Когда появляется производство, можно наращивать научно-образовательную базу.
Владимир Станулевич: Республика Коми?
Александр Крутиков: Самая тяжелая точка на арктической карте. Была Воркута, добавились еще три муниципалитета. Это одни из самых депрессивных территорий, причем без экономической перспективы. Отток населения больший по динамике, чем из других территорий. Сегодня ответа на вопрос, что с этим делать, нет. Весь 2020 год занимался Коми, Воркутой. Считаю, что город нужно и можно сохранить. Для этого вырабатывали план действий, надеюсь, что коллеги продолжат этим заниматься.
Воркута в следующее десятилетие может перестать существовать на карте, потому что закроется последняя угольная шахта. Никто до нас не задумывался, что это произойдет уже через 10 лет. Наша задача — найти решение ключевых проблем, продлить жизнь городу дальнейшей угледобычей, потому что перестроить экономику города за десять лет невозможно. Первое, продолжить угледобычу, запустить новые месторождения. Второе, прорабатывался вариант по увеличению контингента военнослужащих: неплохая точка для военных функций в Арктике. Там аэродром, который строился как резервный для Бурана, огромная ВПП. Рассматривали вариант, связанный с развитием науки, образования, то есть в сторону, отличную от угледобычи. Добыча других минеральных ресурсов. План действий был сформулирован, мы начали по нему движение, важно довести до конца.
Владимир Станулевич: А как с экономическими драйверами — или там спасут ситуацию только госвложения?
Александр Крутиков: Доля государственного финансирования новой угледобычи заявлялась «Северсталью» — почти 100 процентов. За год удалось доказать инвестору, что это неправильно. Есть другие перспективные проекты на территории этих муниципалитетов. Есть поручение президента, его надо выполнять. Есть хорошие перспективы по нефтегазу, по добыче твердых полезных ископаемых, в том числе золота. Без федерального уровня регион не вытащит эти проблемы, это не в его силах. После прихода Уйбы — я увидел, как он усиливал команду — мне кажется, есть шанс. Но они должны работать в тесной связке с федеральными структурами.
Владимир Станулевич: На чем «подорвались» команды Вячеслава Гайзера и Сергея Гапликова?
Александр Крутиков: Было упущено время. В Коми есть город, где закрылись последние шахты — Инта. Но я не слышал, чтобы эта проблема обозначалась на федеральном уровне. Люди остались без работы, там нет бизнеса, который способен обеспечить трудоустройство.
Когда дело перешло к нам, я понял, что этим никто до этого не занимался. Многое зависит от региональной команды. Что делать с Интой? При Гапликове и подняли на нас эту историю, но после того, как мне рассказали про проблему. У Гапликова в августе 2019 года планировалась встреча с президентом, и я просил коллег, чтобы губернатор поднял тему Воркуты, чтобы появилось поручение президента. Поручение президента по развитию Воркуты и Инты вышло. Надеюсь, что темы будут доведены до конца.
Владимир Станулевич: ЯНАО — самый уверенно смотрящий в будущее среди арктических регионов?
Александр Крутиков: Это так. Ямал по всем показателям, кроме одного, лидер социально-экономического развития в Арктике. Он в топе российских регионов по показателям и их динамике. На Ямале относительно молодое население, растет его численность. Регион вносит огромный вклад в экономику страны за счет газовых месторождений. Ямал можно сравнить с Сахалином, но если смотреть экономические показатели, Ямал побеждает. У Сахалина более длительная нефтегазовая история, он должен был обогнать многие страны северной Европы, но этого не произошло. И сегодня Сахалин проигрывает Ямалу. Это к вопросу о качественной работе региональных команд. То, что сегодня имеет Ямал — во многом заслуга региональной команды. Если бы такие команды были в свое время на Сахалине, у него было бы такое же прекрасное настоящее и не менее прекрасное будущее. Но это не значит, что на Ямале все хорошо. Как и НАО, регион зависит от одной отрасли, но в отличие от НАО она все-таки диверсифицирована, там разные игроки, Новатэк с его ключевыми проектами, которые обеспечили огромный вклад в инвестиционную составляющую.
Ямал себя чувствовал лучше в период текущего снижения цен на энергоресурсы. Тоже пострадал, но у него был запас прочности, за счет чего регион сохранил социальные обязательства — тоже показатель работы региональной команды. Но региону, как и НАО, нужно искать новые точки роста. Считаю, что регион созрел для того, чтобы активнее вкладываться и стимулировать развитие нефтесервиса, науки и технологий, связанных с нефтегазодобычей и переработкой. По опыту некоторых северных стран Европы, Америки, Канады, они выбирают путь развития науки и образования. На Ямале много молодежи, которая уезжает за получением образования.
Ямал — лидер и в решении вопросов коренных народов. Много лучших практик, которые важно распространять и на другие территории (поддержка оленеводов). Регион работает над большим туристическим проектом. Ямал находится в трех часах лета от Москвы, и если у них получится проект по горнолыжному комплексу, это хорошая точка роста. Нужно смотреть и на перспективу более глубокой переработки сырья нефтегазохимии. Такие перспективы есть — с учетом арктических льгот.
Владимир Станулевич: Диверсификация регионов с точки зрения федеративного государства — не очень хорошо. Узкая специализация территории ставит в зависимость от федеральной власти и других субъектов федерации, страна укрепляется разделением труда. Самодостаточный пограничный регион создает некие искушения.
Александр Крутиков: За Ямалом при его суперсамостоятельности не наблюдалось попыток нарушать зафиксированные принципы. Кроме того, Ямал делится деньгами с федерацией, но и финансирует Тюмень, у них заключен договор. Ямал отдает часть налогов Тюменской области, поддерживает регион. Не вижу проблемы.
Владимир Станулевич: Как лучше: руководитель региона — местный или не местный? Что говорит статистика успехов и провалов?
Александр Крутиков: Глав регионов рекомендует президент, дальше люди поддерживают либо нет на выборах. Нужно смотреть конкретные случаи. Удачный выбор Александра Цыбульского, например, — люди проголосовали за него. Дальше время покажет, насколько выбор оправдывает надежды людей. Неважно, кто сегодня возглавил регион — варяг или с самой территории, — крайне важно выстраивать систему по подготовке кадров из числа жителей территории, чтобы в будущем не было тяжелого выбора. На мой взгляд, приоритет за тем, кто живет на территории, кто вырос, кто родился здесь — другое отношение к территории у такого человека.
Наблюдал за соседями по Дальнему Востоку, в том числе Китаем. В Китае устроены лифты в чиновничьей среде, а они жесточайшие. Ты не можешь возглавить провинцию, если нет опыта работы либо руководителем партийной ячейки или в администрации города. Там все начинается снизу. Важно, когда человек проходит все ступени — он показывает свою эффективность на разных задачах и через эту систему вырастает. У нас такой системы нет, есть зачаточные попытки, кадровые конкурсы — но нет системы. Без нее будет тяжело, потому что местные кадры не в фокусе. Не все губернаторы этой проблематикой занимаются.
Владимир Станулевич: В сравнении с Китаем у нас скорее нарастают обратные процессы. Первые руководители регионов не проходят все ступени роста, они отраслевые специалисты.
Александр Крутиков: Я не критикую кадровые решения. Но я понимаю, что совершенно другая мотивация у человека, который родился и вырос на той или иной территории. Важно, когда человек понимает, что он отвечает перед людьми, на глазах которых вырос, которые могут сказать, что ты не то делаешь. Говорю про порядочных чиновников, служащих. Мотивация, что ты поднимаешь не чужую для себя территорию, а родную — существенна.
Владимир Станулевич: Опыт управления большой, составной страной — древний. Если в регионе требуется радикальная ломка, а местный кадр не пойдет на конфликт со своими, требуется кто-то извне. Если регион находится на правильном пути и нужна стабильность, местные кадры предпочтительны. Следующим идет Красноярский край — Таймыр и Эвенкия?
Александр Крутиков: В Таймыре надо делить Норильск и все остальное, все остальное очень тяжело. Много населенных пунктов в депрессивном состоянии, с прекрасной историей в советское время. Показатели, характеризующие уровень и качество жизни людей, там печальные. Ближайшие десятилетия Таймыра связаны с проектом Востокойла. Это если региональная команда сможет выстроить отношения с Роснефтью, чтобы проект вдохнул новую жизнь в территории.
Что касается Норильска, это, безусловно, одна из точек роста всей Арктики — динамично развивающийся город, численность которого стабильно растет. Экономическая основа Норильска стабильная, городом занимается Норникель. Несмотря на критику Норникеля, которая звучала со стороны политических руководителей, в город вкладываются не копейки, а очень приличные деньги. Первый вызов связан с экологической модернизацией. И второй вызов — состояние городской среды, которую нужно приводить в соответствие с ролью города в Арктике.
Первые шаги мы сделали, выделены средства на реновацию, важно реализовать всю программу развития города. В Эвенкии пока толком ничего не успели сделать, но она только вошла в состав Арктики. После объединения Эвенкии с Красноярским краем многое из обещанных программ развития этой территории оказалось не реализовано, и это ошибка федеральной и региональной власти. У Эвенкии хороший потенциал, но сегодня он не реализован. Разговаривал с главой Эвенкийского района, с главами поселений — есть ощущение несбывшихся ожиданий. Это одна из самых опасных вещей.
Другой пример. Приняли законы о льготах для Арктики, везде распиарили. Если люди не начнут ощущать изменений, если ожидания не будут оправданы, власть получит обратный эффект от этих мер. Главы поселений Эвенкии говорили мне, что было много надежд, но не сложилось. Важно этой территорией заниматься новой команде.
Владимир Станулевич: В Арктике есть опыт трех моделей взаимоотношений региона с олигархами федерального значения. Красноярский край — единственный олигарх, Мурманск — пример взаимодействие с несколькими. В Архангельской области корпорация «Илим Палп» настолько аккуратно себя ведет, что будто и нет ее. Какой бы из трех вариантов дал больший эффект?
Александр Крутиков: У каждого региона своя ситуация. У какой-то территории большой потенциал с точки зрения действующих федеральных компаний, где-то нужен местный бизнес. Работать надо с каждым крупным бизнесом, но не так, что мы будем тебе помогать, если ты нам на детсад денег дашь. Я навидался много таких примеров и большая часть заканчивалась уходом бизнеса или игнором местных властей. Если хочешь получить ресурсы от бизнеса для территории, начинай не с просьбы денег на социальный объект, а с выстраивания нормального инвестиционного климата, доверительного отношения, быстрых скоростей со стороны региональных и местных чиновников. Потому что для любого бизнеса важны скорости прохождения всех бюрократических процедур. Бизнес будет благодарен. Не знаю бизнеса, который не был бы готов развивать территорию своего присутствия.
Норникелю не очень комфортно в Красноярском крае в силу специфики взаимоотношений с региональной командой. В итоге они приняли решение осуществлять крупные инвестиции не в Красноярском крае, а в Мурманске — заявляют там проект металлургического завода. Они это сделали потому, что для них инвестиционный климат в Мурманске комфортнее, чем в Красноярске.
Владимир Станулевич: К этому привели ошибки?
Александр Крутиков: Выстроить нормальный инвестиционный климат не сверхсложная задача. Губернатору важно быть максимально открытым, прозрачным и понятным для бизнеса. Быть предсказуемым, чтобы бизнес понимал, что от него ждут или что точно не ждут на территории.
Владимир Станулевич: Это психологические особенности первого руководителя региона.
Александр Крутиков: Безусловно. От губернатора зависит многое с точки зрения того, как бизнес воспринимает инвестиционную привлекательность территории. Губернатор ключевое лицо, которое ее определяет.
Владимир Станулевич: Бизнес заинтересован в территории, но у него первая задача — прибыль. Есть противоречие между интересами бизнеса и интересами территории. В последние 10 лет в результате повышения эффективности в ряде отраслей Архангельской области из производственных цепочек удалена часть участников. В итоге малый и средний бизнес оказался на митингах против Шиеса.
Александр Крутиков: Ошибка, когда команда региона начинает выталкивать малый и средний бизнес, это разрушает инвестклимат территории.
Владимир Станулевич: Якутия?
Александр Крутиков: Мы говорим про арктическую часть Якутии. Те 13 улусов площадью почти миллион квадратных километров, на которых живут около 80 тысяч человек и живут, к сожалению, очень бедно. Экономики там практически нет, доля ветхого жилья около 20 процентов, это в десять раз выше общефедеральных показателей. Здесь близко сравнение с арктическими муниципалитетами Коми. Правда, в отличие от Коми, в север Якутии вкладываются значительные федеральные средства, например, в аэропорты. Приличные инвестиции. В арктической зоне Якутии высокая безработица. Единственный проект пока, который получил статус резидента, — разработка месторождения олова. Но это не тот масштаб, который мог бы изменить ситуацию. Накладывается проблема северного завоза, дорогие продукты, топливо, лекарства. У меня нет ответа на вопрос, за счет каких проектов жизнь в арктической зоне Якутии могла бы кардинально измениться. Не видел за период своей работы таких проектов.
Владимир Станулевич: На одном из арктических сайтов прочел статью главы Якутии Айсена Николаева — очень государственный подход к проблемам Арктики. Он рассказывал о развитии малой авиации за счет бюджета республики, о том, что начал работать с Мегафоном по проекту оптоволоконной связи между Хельсинки и Токио, за счет которой хочет обеспечить интернетом арктические улусы. Не звучало, что он озабочен, что бизнес не торопится в арктическую зону. Как я понял, он будет развивать бизнес там, где это менее затратно, и дотировать арктические улусы поступлениями от него. Второй момент, ограничивающий бизнес на этой территории — межнациональные отношения. Народ, который умеет заниматься только оленями, любые проекты, кроме оленей, встретит недовольством.
Александр Крутиков: Вы правы. Заход крупной промышленной истории — это потенциальный конфликт с коренным народом. Если говорим про Якутию, может быть, эффективный механизм перераспределения ресурсов и благ — это потенциальный выход. Вместе с тем все-таки он ущербный. Доходы Якутии существенно просели из-за АЛРОСЫ. Возможности перераспределения в этих условиях существенно ограничены. Что делать? Ты не можешь в этом году дать много, а в следующем — ничего. Так не работает система перераспределения. Либо они выстраивают систему, которая, независимо от состояния республики, будет работать без сбоев, постоянно. Может быть, вполне бы хватило одного крупного проекта в одном из улусов, чтобы создать базу для развития остальных.
Владимир Станулевич: Насколько Якутия экономически самодостаточна? Возникают соблазны у националистической части якутской интеллигенции и управленческой элиты?
Александр Крутиков: Кризис показал, что экономика Якутии не самодостаточна. АЛРОСА — один из ключевых игроков. Продажа алмазов падает. Якутия, как и другие регионы, обратилась за поддержкой в федерацию. В одиночку они бы с ситуацией не справились, пришлось бы сокращать социальные программы. Федерация серьезно помогла АЛРОСЕ, выкупив часть алмазного сырья, что помогло поддержать регион.
Якутия получает долю ресурсов, как и большинство регионов. Она не может ввести свои налоги, не может отдать меньше, чем прописано в Бюджетном кодексе. Якутия большой субъект РФ, огромные ресурсы, и якуты хорошо это понимают. Я не видел ни одного случая, когда коллеги перегибали бы палку. Наоборот, с республиканскими управленцами приятно работать. Считаю команду Айсена Николаева одной из самых сильных.
Владимир Станулевич: Чукотка?
Александр Крутиков: Удалось привлечь и запустить ряд проектов, что способствовало стабилизации численности населения. Ближайшие несколько десятилетий регион связан с освоением Баимского месторождения, которое после запуска в 2026—27 году увеличит бюджет Чукотки в два раза. Стабильная экономическая основа в дополнение к проектам, которые в регионе уже есть по добыче угля и золота. Реализованы решения по стабильному энергоснабжению Чукотки — имею в виду плавучую атомную станцию. Благодаря инфраструктуре, строительству для Баимки дороги, появляется возможность освоения новых месторождений. Важно региональной команде все по максимуму от проекта получить для развития. Вместе с инвестором мы обсуждали возможность развития локального профобразования. Потому что три с половиной тысячи сотрудников на Баимке — большая точка сбора людей. Это будущее Чукотки.
Владимир Станулевич: Опыт внедрения олигарха в кресло руководителя Чукотки оправдал себя?
Александр Крутиков: Судя по отношению местных жителей к Роману Абрамовичу, это был хороший опыт. Люди добрым словом вспоминают период его губернаторства.
Владимир Станулевич: Карелия? Там очень интересные примеры возникают. Сетевым образом развивают сельское хозяйство — раздают малообеспеченным многодетным семьям в деревнях породистых коров под условие отдать первый приплод следующей семье по списку. Мобильную стоматологию в районы отправляют.
Александр Крутиков: Там тоже интересные условия, хотя по качеству жизни не все так хорошо у них в арктических районах. Интересная практика.
Владимир Станулевич: Как бы вы расставили по степени успешности регионы арктической зоны?
Александр Крутиков: Что считать успехом? Если руководствоваться тем, комфортно ли людям там жить, то Ямал — безусловный лидер. За ним идут Ненецкий округ, Мурманск, Архангельск, Чукотка, Коми, Якутия и Карелия. Если ранжировать с позиции качества жизни.
Комментарии читателей (0):