24 декабря советник сербской стороны и председателя Президиума Боснии и Герцеговины Милорада Додика Радован Ковачевич прояснил ситуацию, вызванную «скандалом с иконой». В частности, он указал, что речь идет об иконе, находящейся в частной собственности семьи из Баня-Луки, причем во владении этой семьи, выразившей желание передать икону в подарок российскому министру иностранных дел Сергею Лаврову, она находилась уже более 15 лет. Икона имеет не материальную (цена схожих объектов в интернете колеблется от 100 до 200 евро), а духовную ценность.
Самым занимательным остается тот факт, что, согласно утверждениям украинской стороны, о принадлежности «трехсотлетней украинской иконы из Луганска» международная общественность узнала из пресс-конференции Додика. Как вслед за Киевом утверждает «Голос Америки» (СМИ-иноагент в России), речь идет об иконе с «подконтрольной Украине территории Донбасса». Параллели проводятся весьма нехитрые: икона, привезенная из Луганска в Боснию, могла быть туда доставлена только «сербскими боевиками, воевавшими на стороне пророссийских сил». Если икона была затем передана Милораду Додику в качестве подарка и «трофея», это значит, что руководство боснийских сербов имеет тесные связи с «донбасскими террористами», и, не исключено, способствовало их организованному выезду в Донбасс в помощь «русских братьев». Выпад против сербов и Республики Сербской как таковой виден вполне ясно.
Особенно впечатляют рассуждения американской и украинской сторон о международном праве. То есть о нём рассуждают те, кто провел ЧАСТНУЮ военную агрессию против Югославии в 1999 г. (Совет Безопасности ООН не дал санкцию на проведение силовых действий, а финальную третью стадию, т. е. самые жестокие массовые бомбардировки, не одобрил даже Совет НАТО), кто создал и поддерживал террористическую Армию освобождения Косово, всемерно укреплял «независимость Республики КосовЫ»; кто сжигал живых людей в Одессе, привечал «псов войны» — хорватских неонацистов, органично влившихся в бандеровские отряды, и продолжает карательные операции против части своих собственных граждан по этническому признаку.
Разумеется, помимо патетичной драмы с «украденной иконой» от стороны, так ревностно отстаивающей международные правовые нормы, естественно было бы ожидать знакомства с ними хотя бы в базовом варианте. Речь идет о том, что прежде всего сам владелец украденного имущества должен доказать, что оно действительно является его собственностью, тем более когда речь идет об объекте культурно-религиозного значения.
От украинской стороны в числе первых же сведений по поводу «дарения краденой иконы» мы вправе были ждать информации о том, в каком статусе находится данный культурный объект, исходящие данные документа о принятии решения о присвоении определенного статуса объекту, указание организации, принявшей решение, в каком музее, хранилище или иной организации он находился, инвентарный номер объекта, указание причин его пропажи из места хранения и т. п.
Главная информация предоставлена не была. Вместо этого был сделан акцент на наличие на обратной стороне иконы сургучной печати с надписью «УРСР. Народный комитет образования. Укрнаука. Одесская краевая комиссия». Замминистра культуры и информационной политики Украины Светлана Фоменко заявила, что «это печать Одесской краевой комиссии по охране памятников материальной культуры и природы, которая была создана в 1926 году при Одесском историко-археологическом музее. За период работы с 1926 по 1930 год эта комиссия обнаружила, составила списки памятников культуры во всех округах в пределах своей ответственности, взяла их на учет и под государственную охрану».
Весьма примечательно, что на официальном сайте Одесского историко-краеведческого музея название, хронология и характер деятельности организации указываются иначе: Одесская комиссия краеведения при Всеукраинской академии наук, основанная 26 августа 1923 г., а 1930 г. — это, действительно, последний год её существования. Свою деятельность бюро Одесской комиссии краеведения согласовывало с Всеукраинской академией наук. От Академии наук получали литературу по краеведению и издания Академии, которые передавались в библиотеку Одесского историко-археологического музея. Через ВУАН комиссия поддерживала связь с Центральным бюро краеведения и с бюро съездов по изучению производительных сил страны при Госплане СССР. Государственная же комиссия, созданная археологическим музеем — это превосходит всякое воображение даже применительно к незалежной Украине.
Однако наличие печати не говорит ни о месте написания, ни о месте хранения иконы. Она указывает исключительно на переход объекта в государственную собственность и под государственную охрану, которую берет на себя Украинская Советская Социалистическая Республика, являвшаяся тогда частью Союза Советских Социалистических Республик. Т. е. наличие данной печати лишь подтверждает, что икона находилась в собственности государства под названием СССР, а не государства под названием «УССР». Если отложить в сторону вопрос имущественной правопреемственности в отношении объектов религиозно-культурного значения и принять на веру утверждения украинской стороны, то формула взять «под государственную охрану» означает именно сказанное нами ранее: собственником иконы является государство, которое, безусловно, должно иметь все необходимые документальные подтверждения о принадлежности объекта. Однако было бы далеко не лишним установить и подлинность печати — не является ли она фальсификатом.
Скандал с иконой напоминает операцию «ложный флаг». В данном случае «ложным флагом» является упоминание Луганска, из которого извлекается несколько эффектов: тезис о «сербах-наемниках, орудовавших на территории востока Украины и грабивших местных жителей» (вариант: «сербы-наемники сами получили в подарок украденную ополченцами Луганска вещь»); «сербские связи (включая даже самого президента РС Милорада Додика» с криминальными элементами «украинского конфликта»; втягивание российского министра и самой Российской Федерации в криминальную аферу.
При этом совершенно невозможно понять инфантильный лепет украинской стороны относительно «иконы из Луганска» (заявление МИД Украины сразу после инцидента). Поскольку сама замминистра иностранных дел Украины категорически утверждает, что речь идет именно о «государственной охране», то элементарная логика требует продолжения фразы, объяснения, что значит таинственное определение «икона из Луганска» — в каком статусе, когда, под каким номером и в какую организацию Луганска она поступила на хранение. Или украинское государство понятия не имеет о том, по каким маршрутам передвигаются ее культурные ценности, находящиеся под охраной государства, и определяет принадлежность к своим фондам «на глазок»? Причем как по заказу косясь в сторону именно Республики Сербской — а не ее ли президент стырил икону, и не надо ли всей Украине лошадей и серебряные ложки пересчитать?
Относительно самой иконы следует отметить предварительные выводы специалистов: это образ святого Николая Чудотворца, который относится к концу XVIII столетия, манера письма напоминает старообрядческую. Икона неоднократно обновлялась, позолоченная рама, вероятно, была сделана позже самой иконы — уже в XIX веке. Иконы такого типа носили название пядницы (от слова пядь), они предназначались для личного использования в кельях или комнатах, зачастую возились с собой в путешествиях. Выявить место написания иконы не представляется возможным, она могла быть создана в любой иконописной мастерской Российской империи. Но даже ее историческое происхождение на «территории Украины» вновь указывает только на государственность именно Российской империи, в состав которой к этому времени была после разделов Польши возвращена Малороссия. Это если говорить серьезно, а не в стиле украинского доктора искусствоведения, философии и богословия Дмитрия Степовика, который заявил, что «похищение икон для Москвы обычное дело». «Самой большой святыней России считается Владимирская икона Божьей Матери, ранее принадлежавшая Киеву. У нас она называется Вышгородской. Украинскую святыню, которую, как считается, Владимиру Мономаху подарил сам византийский император, из Вышгорода украл Андрей Боголюбский и вывез в северные земли, где Вышгородскую икону переименовали во Владимирскую», — сделал «историческое открытие» Степовик.
Фантазии украинской стороны бесконечны и крайне увлекательны, однако от формулы «икона из Луганска» отчетливо веет международной провокацией, направленной против Милорада Додика, который признал возвращение Крыма в состав России и предпринимает системные усилия по освобождению Боснии и Герцеговины от настоящей внешней оккупации, воплощаемой в лице Верховного представителя. То есть Додик выступает защитником независимости и суверенности БиГ. Фантазии Украины так и могли бы остаться фантазиями, если бы не было слов самого Милорада Додика на пресс-конференции с Сергеем Лавровым 14 декабря о том, что икона из Луганска. Здесь уже печально известная формула «икона из Луганска» носит совершенно иную коннотацию. Из пояснения советника Додика Радована Ковачевича (слишком поздних, спустя 10 дней после инцидента) вытекает, что речь идет о семье из Луганска и семейной собственности. Представляется, что пара слов (не «икона из Луганска», а «семья-даритель из Луганска»), вовремя добавленных президентом, в корне пресекли бы все вопросы. Далее, подарок следовало по крайней мере осмотреть — печать государственной организации ныне третьей страны должна была навести на мысль о ее неуместности на подарке российскому министру в общем контексте российско-украинских отношений (мы имеем в виду не ликвидацию печати, а отказ от подарка с подобной печатью).
Милораду Додику, как представляется, следует провести самое тщательное, строгое и оперативное расследование в своих рядах, чтобы понять, кто из его аппарата и с какой целью делает столь невероятные политические кульбиты, способные вызвать международный скандал абсолютно на пустом месте.
Итог заключается в следующем: в правовом смысле в данном конкретном случае Милорад Додик не обязан ничего доказывать. Вся обязанность доказательства лежит на украинской стороне, которая должна предоставить ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ подтверждения своей собственности в отношении данного объекта наследия: статус (дата, исходящий номер, орган, принявший решение), организация хранения, инвентарный номер. В противном случае украинская сторона и все ее поддерживающие, бездоказательно намекая на криминальный след иконы, становятся на опасный путь клеветы в адрес президента Республики Сербской, и в отношении них должны последовать соответствующие правовые меры.
Комментарии читателей (0):