Каждый год, в первой декаде декабря, мы отмечаем две даты, окрашенные в нашей истории противоположным цветом. Первая дата — начало исторического контрнаступления войск Красной Армии под Москвой; вторая — трагическая годовщина распада СССР. Трое откровенных предателей Родины, торопясь сбросить четвертого, разделив между собой его наследство, собрались в беловежских Вискулях. И подписали некий документ, за каждый абзац которого, как потом стало известно, пили, отмечая, в отдельности. Утверждают, что «праздновали». На самом деле, очень похоже, успокаивали нервы: прекрасно понимали, какое черное зло творят, уничтожая великую страну — победительницу фашизма. Подписав, бросились звонить в Америку, президенту Бушу-старшему (потом, по сути в его честь, провозгласят его день рождения национальным праздником «новой России»). А наутро один из заговорщиков явился в Кремль и потирая руками опухшую от беспробудного пьянства физиономию, «проинформировал» Горбачева, что тот опоздал, и СССР — уничтожен.
На самом деле Горбачев не опоздал, просто не захотел принимать мер, которые напрашивались. Один из приближенных к нему чиновников аппарата президента СССР Анатолий Сазонов так впоследствии описывал перипетии тех событий и диалогов в уникальном сборнике документов «Кто и как уничтожал СССР» (М., 2010).
«В ночь с 7 на 8 декабря около 23 часов ко мне прибегает водитель и говорит: «Звонит телефон в машине почти беспрестанно, а разобрать ничего нельзя». Мы были в 60-ти км от Москвы в фермерском хозяйстве недалеко от канала им. Москвы. Понимая, что звонок не случайный, решили подъехать ближе к городу и связаться с Г.И. Ревенко (руководитель аппарата президента СССР. — Авт.) или М.С. Горбачевым. Только в 20 км от МКАД ответил Григорий Иванович.
— Здравствуйте, Анатолий Александрович. Вы где сейчас?
— Здравствуйте, Григорий Иванович, в двадцати километров от МКАД по Дмитровскому шоссе.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
— Приезжайте в Кремль и по первой связи наберите меня. Если не отвечу, то наберите номер телефона Михаила Сергеевича. Я буду у него. Ближе к двенадцати ночи я позвонил на дачу Михаилу Сергеевичу. Г.И. Ревенко был у него.
— Анатолий, нужно срочно узнать, что происходит в Беловежской пуще, какие документы готовят? Григорий Иванович сказал, что ты это можешь сделать.
— Хорошо, через час будет известно, — ответил я, еще не имея плана этой операции.
Перебрав телефоны своих белорусских друзей из ЦК, Совмина и КГБ, я нашел телефон первой связи человека, который наверняка знал все или принимал непосредственное участие в Беловежье. Так и оказалось, через час мой товарищ рассказал мне. Звоню на дачу:
— Михаил Сергеевич, обстановка такая: Бурбулис и другие советники из команды Кравчука и Шушкевича сочиняют статьи Договора. Ельцин, Кравчук и Шушкевич обсуждают вместе с Фокиным и Кебичем (премьеры УССР и БССР. — Авт.). Если одобряют, то пьют за каждую удачную формулировку.
— Что самое главное?
— Главное, что в этом документе нет места союзным органам власти и президенту СССР. Записано: «Деятельность органов бывшего СССР… прекращается».
— Что же делать? — спросил Михаил Сергеевич после паузы.
— Два-три вертолета. По вашей команде. Поднять «Альфу». Участников незаконного разрушения страны — под домашний арест. Утром Вы обращаетесь по телевидению к народам СССР и спрашиваете: «Вы голосовали в марте 1991 года за сохранение Союза ССР? А они наплевали на вашу волю и хотят разрушить СССР. Что будем с ними делать? Судить народным трибуналом? Уверен, что народ выскажет свое мнение в Вашу поддержку, за сохранение СССР».
— Анатолий, ты же знаешь, я так не могу…
— Тогда Вам будет Матросская тишина. А завтра соберутся лидеры остальных союзных республик и в ответ на Беловежский сговор примут свое решение, но единой страны уже не будет…».
Так в декабре 1991 года убивали страну, спасенную в декабре 1941 года героическим подвигом всего народа, вставшего насмерть в лютых снегах Подмосковья и отстоявшего Родину ценой неимоверных потерь. Между этими датами — ровно пятьдесят лет. Полвека отделяют подвиг от предательства, героизм от измены, нравственную высоту и красоту от низости и падения в грязь. И никуда не деться от буквально напрашивающегося вывода о неслучайности такого «совпадения». Выскажусь определенней: у автора этих строк нет сомнений в том, что в декабре 1991 года нам предъявили фашистский реванш за собственное поражение в декабре 1941 года. Реванш, который долгое время готовился, к которому вели законспирированные связи и сети Третьего рейха, агентура которого растворилась и включилась в подрывную работу на территориях громадных регионов, прежде всего на Ближнем и Среднем Востоке, а капиталы и научные и технологические разработки были выведены в ключевые инновационные центры Запада. Или спрятаны в развивающихся странах, под крылом у охранявших нацистские секреты диктаторов — Франсиско Франко в Испании, Хуана Доминго Перона в Аргентине, Уго Стресснера в Парагвае и др. Кое-какие факты приобретали известность, иногда неожиданную. Вроде американской лунной программы, которую возглавил главный ракетный конструктор нацистского рейха Вернер фон Браун. Или внезапного заявления на пресс-конференции аргентинского «каудильо» об осуществлении в 1952 году в его стране, на острове Уэмуль, управляемой реакции холодного термоядерного синтеза, которое потом пришлось опровергать и фактически отзывать.
Первая из этих дат имеет для России буквально мистическое значение. Молодежь, которой в постсоветское тридцатилетие уже успели напрочь промыть мозги антисоветской пропагандой, до конца не понимает значения битвы за Москву. Если коротко, то термин «коренной поворот» в ходе войны, который связан с этим великим сражением, означает следующее. С сентября 1939 года, когда нацистский вермахт вторгся в Польшу, он не знал поражений. Очень многие страны при приближении немецкой армии к своим границам сразу капитулировали, не вступая в военные действия. Те, кто вступал, в считанные дни терпели унизительные поражения. Так произошло с Францией — великой державой, первой в ряду победительниц Германии в 1918 году. Немецкое наступление началось 10 мая 1940 года, а уже к двадцатым числам июня вермахт вышел к Парижу, который французское командование объявило «открытым городом», отказавшись оборонять. То же самое и с англичанами, чей экспедиционный корпус, действовавший во взаимодействии с французской армией, был от нее отсечен и прижат к морю в районе Дюнкерка. Англичане, бросив боевую технику, эвакуировались на острова, но даже эту унизительную возможность им предоставили сами немцы, которые не стали добивать окруженную британскую группировку, а встали и просто наблюдали за ее метаниями. Говорят, вмешались крупные закулисные силы, и в обмен на ряд британских послевоенных уступок американцам те по своим каналам нажали на Гитлера, потребовав оставить англичан в покое. Никто не мог противостоять немецкой военной машине, и это породило миф о непобедимости вермахта, который И.В. Сталин впервые развеял еще в своей знаменитой речи от 3 июля 1941 года: «История учит, что непобедимых армий не бывает…».
Поэтому когда 5 декабря 1941 года, в разгар последних, отчаянных попыток немцев дотянуться до Москвы, против наступавших немецких войск в контрнаступление были брошены советские соединения и части… Когда они опрокинули немцев, разбили их и погнали на Запад, когда газеты всего мира заполонили фотографии сгоревшей и брошенной в снегах Подмосковья нацистской техники — тогда мир посчитал, что свершилось чудо. Но мы-то знаем, что этим чудом был советский солдат, советский воин, советский человек-победитель. Все фронтовики, с которыми автору этих строк приходилось разговаривать, все, как один, в один голос утверждали, что полностью и окончательно поверили в Победу 7 ноября 1941 года, в день великого парада на Красной площади. Это был Рубикон; врагу после этого сакрального действия не дано было победить нашу страну. Это спустя много лет немецкие мемуаристы признаются, что у Германии не было ресурсов воевать против СССР более девяти месяцев, и что именно поэтому они рассчитывали закончить все до зимы. А историки дополнят, что расчет делался и на «внутренние события» в СССР, которые не произошли потому, что вовремя убрали Троцкого, сговаривавшегося с нацистами за спиной у советского командования. Все это будет потом. Пока же мир, обсуждая немецкую катастрофу под Москвой, пришел — даже без нашего участия — к эпатажном, но закономерному выводу: «Рухнул миф о непобедимости гитлеровской армии». В этом и состоял тот самый коренной поворот. Это был еще не перелом, который состоится позже, после Сталинграда и Курска. Когда даже знаменитый гитлеровский полководец, генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн, отдавая приказ войскам «держаться до последнего», вздыхал, что наступил «переломный момент этой битвы, а возможно и всей кампании на Востоке». Но Манштейн, что показательно, уже не удивлялся, что немецкие войска, оказывается, «могут отступать». Уже привык. Мы научили.
…На печальном и траурном пути от героического, исполненного верой в Победу, декабря 1941 года к тотальному тлену и предательству декабря 1991 года имеется целый ряд вех. Не будем рассуждать о роли внешнего вмешательства в нашу историю: оно было, и спецслужбы западных противников СССР не могли зря есть свой хлеб — их просто перестали бы кормить. Они поступали так, как и положено было врагу. Почему же уступили мы, хотя мощь Советской Армии полностью гарантировала военную безопасность страны и сокрушительный ответ любому противнику, если он покусится на нашу мирную жизнь? С чем связаны «внутренние события» в СССР, которые завершились в Беловежской пуще, а готовились долгие десятилетия? С чего началась эта подготовка? Возможно, здесь нам в помощь будет еще один важный исторический документ, точнее, историческое свидетельство. Это стенограмма состоявшейся в 1946 году встречи И.В. Сталина с творческой интеллигенцией, конкретно — писательской общественностью. Посмотрите ее внимательно, читатель, и возможно для вас в ней откроются те тайны прошлого, которые и по сей день корежат нашу страну изнутри, не позволяя ей встать на путь истинного исторического выздоровления. Итак…
Сталин. Что хотите мне сказать, товарищ Фадеев?
Фадеев (А.А. — в 1946—1954 годах генеральный секретарь Союза писателей СССР. — Ред.). Товарищ Сталин, мы пришли к Вам за советом. Многие считают, что наша литература и искусство как бы зашли в тупик. Мы не знаем, по какому пути их дальше развивать. Сегодня приходишь в один кинотеатр — стреляют, приходишь в другой — стреляют: повсюду идут кинофильмы, в которых герои без конца борются с врагами, где рекой льется человеческая кровь. Везде показывают одни недостатки и трудности. Народ устал от борьбы и крови. Мы хотим попросить Вашего совета — как показывать в наших произведениях другую жизнь: жизнь будущего, в которой не будет крови и насилия, где не будет тех неимоверных трудностей, которые сегодня переживает наша страна. Одним словом, назрела необходимость рассказать о счастливой и безоблачной нашей будущей жизни.
Сталин. В Ваших рассуждениях, товарищ Фадеев, нет главного, нет марксистско-ленинского анализа задач, которые сейчас жизнь выдвигает перед литературными работниками, перед деятелями искусства. Когда-то Петр 1 прорубил окно в Европу. Но после 1917 года империалисты основательно заколотили его и долгое время, боясь распространения социализма на их страны, перед Великой Отечественной войной представляли нас миру посредством своих радио, кино, газет и журналов как каких-то северных варваров — убийц с окровавленным ножом в зубах. Так они рисовали диктатуру пролетариата. Наших же людей изображали одетыми в лапти, в рубахах, подпоясанных веревкой и распивающих водку из самовара. И вдруг отсталая «лапотная» Россия, эти пещерные люди — недочеловеки, как нас изображала мировая буржуазия, разгромила наголову две могущественные силы в мире — фашистскую Германию и империалистическую Японию, перед которыми в страхе трепетал весь мир.
Сегодня мир хочет знать, что же это за люди, совершившие такой великий подвиг, спасший человечество. А спасли человечество простые советские люди, которые без шума и треска, в труднейших условиях осуществили индустриализацию, провели коллективизацию, коренным образом укрепили обороноспособность страны и ценою своих жизней, во главе с коммунистами, разгромили врага. Ведь только за первые шесть месяцев войны на фронтах в боях погибло более 500 тысяч коммунистов, а всего во время войны — более трех миллионов. Это были лучшие из нас, благородные и кристально чистые, самоотверженные и бескорыстные борцы за социализм, за счастье народа. Их нам сейчас не хватает… Если бы они были живы, многие наши сегодняшние трудности уже были бы позади. Вот сегодняшняя задача нашей творческой советской интеллигенции и состоит в том, чтобы в своих произведениях всесторонне показать этого простого, прекрасного советского человека, раскрыть и показать лучшие черты его характера. В этом сегодня и состоит генеральная линия в развитии литературы и искусства. Чем нам дорог литературный герой, созданный в свое время Николаем Островским в книге «Как закалялась сталь», Павел Корчагин? Он дорог нам прежде всего своей безграничной преданностью революции, народу, делу социализма, своим бескорыстием. Художественный образ в кино великого летчика нашего времени Валерия Чкалова способствовал воспитанию десятков тысяч бесстрашных советских соколов — летчиков, покрывших себя в годы Великой Отечественной войны неувядаемой славой, а славный герой кинокартины «Парень из нашего города» полковник-танкист Сергей Луконин — сотен тысяч героев-танкистов. Нужно продолжать эту сложившуюся традицию — создавать таких литературных героев — борцов за коммунизм, на которых советским людям хотелось бы равняться, которым хотелось бы подражать.
Вопрос. Какие главные недостатки, на Ваш взгляд, имеются в работе современных советских писателей, драматургов и кинорежиссеров?
Сталин. К сожалению, весьма существенные. В последнее время во многих литературных произведениях отчетливо просматриваются опасные тенденции, навеянные тлетворным влиянием разлагающегося Запада, а также вызванные к жизни подрывной деятельностью иностранных разведок. Все чаще на страницах советских литературных журналов появляются произведения, в которых советские люди — строители коммунизма — изображаются в жалкой карикатурной форме. Высмеивается положительный герой, пропагандируется низкопоклонство перед иностранщиной, восхваляется космополитизм, присущий политическим отбросам общества. В репертуарах театров советские пьесы вытесняются порочными пьесами зарубежных буржуазных авторов. В кинофильмах появилось мелкотемье, искажение героической истории русского народа.
Вопрос. Насколько опасны в идеологическом отношении авангардистское направление в музыке и абстракционизм в произведениях художников и скульпторов?
Сталин. Сегодня под видом новаторства в музыкальном искусстве пытается пробиться в советской музыке формалистическое направление, а в художественном творчестве — абстрактная живопись. Иногда можно услышать вопрос: «Нужно ли таким великим людям, как большевики-ленинцы, заниматься мелочами — тратить время на критику абстрактной живописи и формалистической музыки. Пусть этим занимаются психиатры». В такого рода вопросах звучит непонимание роли в идеологических диверсиях против нашей страны и особенно молодежи, которую играют эти явления. Ведь при их помощи пытаются выступать против принципов социалистического реализма в литературе и искусстве. Открыто это сделать невозможно, поэтому выступают под прикрытием. В так называемых абстрактных картинах нет реальных образов людей, которым бы хотелось подражать в борьбе за счастье народа, в борьбе за коммунизм, по пути которых хотелось бы идти. Это изображение заменено абстрактной мистикой, затушевывающей классовую борьбу социализма против капитализма. Сколько людей приходили во время войны вдохновиться на подвиги к памятнику Минину и Пожарскому на Красной площади! А на что может вдохновить груда ржавого железа, выдаваемая «новаторами» от скульптуры за произведение искусства? На что могут вдохновить абстрактные картины художников?
Именно в этом причина того, что современные американские финансовые магнаты, пропагандируя модернизм, платят за такого рода «произведения» баснословные гонорары, которые и не снились великим мастерам реалистического искусства. Есть классовая подоплека и у так называемой западной популярной музыки, так называемого формалистического направления. Такого рода, с позволения сказать, музыка создается на ритмах, заимствованных у сект «трясунов», «танцы» которых, доводя людей до экстаза, превращают их в неуправляемых животных, способных на самые дикие поступки. Такого рода ритмы создаются при участии психиатров, строятся таким образом, чтобы воздействовать на подкорку мозга, на психику человека. Это своего рода музыкальная наркомания, попав под влияние которой человек уже ни о каких светлых идеалах думать не может, превращается в скота, его бесполезно призывать к революции, к построению коммунизма. Как видите, музыка тоже воюет. В 1944 году мне довелось прочитать инструкцию, написанную одним офицером английской разведки, которая была озаглавлена: «Как использовать формалистическую музыку для разложения войск противника».
Вопрос. В чем конкретно заключается подрывная деятельность агентуры иностранных разведок в области литературы и искусства?
Сталин. Говоря о дальнейшем развитии советской литературы и искусства, нельзя не учитывать, что они развиваются в условиях невиданного еще в истории размаха тайной войны, которую сегодня мировые империалистические круги развернули против нашей страны, в том числе в области литературы и искусства. Перед иностранной агентурой в нашей стране поставлена задача проникать в советские органы, ведающие делами культуры, захватывать в свои руки редакции газет и журналов, оказывать решающее воздействие на репертуарную политику театра и кино, на издание художественной литературы. Всячески препятствовать выходу в свет революционных произведений, воспитывающих патриотизм и поднимающих советский народ на коммунистическое строительство, поддерживать и продвигать в свет произведения, в которых проповедуется неверие в победу коммунистического строительства, пропагандируется и восхваляется капиталистический способ производства и буржуазный образ жизни. В то же время перед иностранной агентурой поставлена задача добиваться в произведениях литературы и искусства пропаганды пессимизма, всякого рода упадничества и морального разложения. Один ретивый американский сенатор сказал: «Если бы нам удалось показать в большевистской России наши кинофильмы ужасов, мы бы наверняка сорвали им коммунистическое строительство». Недаром Лев Толстой говорил, что литература и искусство — самые сильные формы внушения. Надо серьезно подумать, кто и что у нас сегодня внушает при помощи литературы и искусства, положить конец идеологическим диверсиям в этой области, до конца пора, по-моему, понять и усвоить, что культура, являясь важной составной частью господствующей в обществе идеологии, всегда классовая и используется для защиты интересов господствующего класса, у нас для защиты интересов трудящихся — государства диктатуры пролетариата. Нет искусства ради искусства, нет и не может быть каких-то «свободных», независимых от общества, как бы стоящих над этим обществом художников, писателей, поэтов, драматургов, режиссеров, журналистов. Они просто никому не нужны. Да таких людей и не существует, не может существовать. Те же, кто не может или не хочет в силу пережитков, традиций старой контрреволюционной буржуазной интеллигенции, в силу неприятия и даже враждебности по отношению к власти рабочего класса преданно служить советскому народу, получат разрешение на выезд на постоянное место жительства за границу. Пусть они гам воочию убедятся, что означают на деле утверждения о пресловутой буржуазной «свободе творчества» в обществе, где все продается и покупается, а представители творческой интеллигенции полностью в своем творчестве зависят от денежного мешка финансовых магнатов.
К сожалению, товарищи, из-за острого дефицита времени я вынужден закончить нашу беседу. Хочу надеяться, что в какой-то степени я все же ответил на интересующие вас вопросы. Думаю, что позиция ЦК ВКП (б) и Советского правительства по вопросам дальнейшего развития советских литературы и искусства вам ясна».
Все, включая отступление с великих и выдающихся исторических позиций, завоеванных потом и кровью многих поколений, происходит не сразу, не вдруг, а плавно и постепенно. Когда народ «устает от борьбы» всегда сразу же объявляются доброхоты, объясняющие, что борьба-то и «не нужна», что «весь цивилизованный мир» идет другим путем, а мы, «по последним данным разведки», «воюем сами с собой». Но когда все рушится и обратного не вернуть, становится понятен и масштаб этого обмана, и то, с кем воевали на самом деле.
К сожалению, И.В. Сталина вскоре не стало, и народ оказался на ледяном историческом ветру один на один с такими вот «Фадеевыми», которые вместо исторических драм мечтали нести в массы мелкие водевили, уверенные, что нам уже никто и ничто не угрожают. О том, что мир жесток и несправедлив, сегодня, в отличие от 80-х годов, когда снимали фильмы с песенками про «прекрасное далеко», все знают не понаслышке, с самого рожденья. Не наша задача — давать рецепты, как избавиться от этого детского инфантилизма, который всякий раз, на каждом очередном историческом зигзаге, очень дорого обходится стране и народу. Мы просто на примере приведенной параллели двух декабрей попытались показать, как происходят такие исторические падения, как они готовятся, с чего начинаются и к чему ведут.
Павленко Владимир
Комментарии читателей (0):