Байдену не объединить раздираемые противоречиями США – National Interest

По мере того как Демократическая партия падает в трясину расовой политики и политики идентичности, избранный президент Джо Байден обнаружит, что объединить собственную партию, не говоря уже о всей стране, практически невозможно, пишет Скотт МакКоннелл в статье, вышедшей 1 декабря в The National Interest.

Несмотря на то что Дональд Трамп, выйдя на политическую сцену, столкнулся с несправедливо враждебным к себе отношением со стороны СМИ, а также пожинал горькие плоды собственных бесчисленных недостатков, он, в отличие от своего преемника Байдена, в начале своего правления имел одно явное преимущество: он честно обыграл своих идеологических соперников в собственной партии. Сам же истеблишмент Республиканской партии сохранил значительную влияние в палате представителей и Сенате, и Трамп не мог бы управлять без них.

Тем не менее Трамп победил — нет, наголову разбил — Джеба Буша, Марко Рубио и Теда Круза, и они это знали. Он мог собирать большие толпы, а они — нет. Возможно, кому-то очень не нравилось, что он обладает столь большой властью над Республиканской партией, «сопротивление» ему со стороны «глубинного государства» и зажиточных жителей пригородов было огромным и в конечном счете привело к его поражению, но никто не мог отрицать, что в основе его прихода к власти лежала одна твердая политическая валюта, а именно — массовый энтузиазм избирателей.

Ничем таким Байден — достаточно симпатичный сенатор-центрист — похвастаться не может. Он одержал победу после удручающе неудачного начала своей кампании (четвертое и пятое места в штатах Айова и Нью-Гэмпшир). Изменить ситуацию помогла лишь поддержка конгрессмена из Южной Каролины Джеймса Клайберна, который, вероятно, повлиял на большее количество голосов, чем кто-либо из американских политических деятелей. За ней последовал приступ паники в партийном истеблишменте демократов, которым жизненно необходимо было сплотить ряды против социалиста Берни Сандерса.

Хотя американские президентские кампании длятся слишком долго, этот критический период, казалось, прошел за наносекунду. Благодаря церковным дамам конгрессмена Клайберна — и неоспоримому факту того, что Байден занимал в прошлом пост вице-президента в администрации Барака Обамы — он смог одержать верх в Южной Каролине. Сразу же после этого из гонки выбыли Майкл Блумберг, Пит Буттиджиг и Эми Клобучар — последние двое до этого побеждали Байдена, иногда решительно, в штатах, где избирателям на выборы предлагается большое число кандидатов. В гонке осталась еще Элизабет Уоррен, которая боролась с Сандерсом за левые голоса партии. Байден одержал победу в так называемом «супервторнике» как раз в тот момент, когда из-за коронавируса в стране пришлось вводить жесткие ограничения. Можно с почти полной уверенностью сказать, что подобный путь к выдвижению в кандидаты был одним из самых невпечатляющих в недавней политической истории США.

Раскол в выдвинувшей Байдена Демократической партии сильнее, чем в Республиканской партии, верх над которой в 2016 году взял Трамп. Разница лишь в том, что битва между фракциями еще не началась. Прежде социалисты могли находить общий язык с представителями глубинного государства и неолибералами из корпоративного мира, считая — или делая вид, что считают, — что Дональд Трамп представляет собой некую уникальную угрозу американской демократии. Но с уходом Трампа объединять их уже ничего не будет. Можно представить себе одаренного политика, например Билла Клинтона в расцвете сил, способного преодолеть разногласия и частично умиротворить проигравших. Вероятность того, что Байден смог бы добиться того же на каком-либо этапе своей карьеры, невелика.

Проходящие по партии трещины столь же глубоки, как и те, которые разделяли бывшего мэра Чикаго Ричарда Майкла Дэйли и других «завсегдатаев партии» и сторонников Джорджа Макговерна, которые одержали над ними верх в 1972 году. Однако на этот раз всё куда сложнее. Есть либерально настроенные — или проявляющие склонности к социализму — левые, которые искренне обеспокоены экономическим неравенством, которое за последние сорок лет становится всё острее. От их имени говорят Элизабет Уоррен, и, в более догматичном и более левом ключе, Сандерс.

Есть фракция тех, кто занимается политикой идентичности. Их объединяет радикализм и пренебрежение к вопросам экономического неравенства, если оно не касается афроамериканцев или выходцев из Латинской Америки. Представители этой силы заинтересованы в полномасштабной культурной войне против всего белого — то есть против большей части американской культуры и истории. Обе группы поддержали Сандерса, но неясно, насколько много между ними общего. Их практически ничего не роднит с Майклом Блумбергом или другими титанами Уолл-стрит, внесшими большой вклад в президентскую гонку Байдена.

Одним из следствий такого расклада сил является то, что на ранних этапах процесса передачи власти Байдену каждая кандидатура будет сопряжена с риском вызвать недовольство поборников расовой справедливости. Так, на протяжении последних пяти дней сотни протестующих из числа активистов Black Lives Matter (BLM) осадили дом мэра Лос-Анджелеса Эрика Гарсетти, протестуя против возможности получения им поста в администрации Байдена. Они выступили против Гарсетти, сопредседателя кампании Байдена и, вероятно, самого известного латиноамериканского выборного должностного лица Калифорнии, за то, что тот отклонил требования BLM об отказе от финансирования полицейского управления Лос-Анджелеса.

Выбор губернатором Калифорнии Гэвином Ньюсомом кандидата, который заменит в Сенате избранного вице-президента Камалу Харрис, обсуждается исключительно с позиций политики идентичности, причем афроамериканцы, латиноамериканцы и группы ЛГБТК говорят о том, что каждый из их «сообщества» заслуживает места. Никто не слышит аргументов о характере, интеллекте или политических талантах предпочитаемых ими кандидатов. Демократическая внутрипартийная политика всё больше напоминает игру с нулевой суммой в соревнованиях по идентичности, проводимую под лозунгами инклюзивности и разнообразия.

И всё же если движение за политику идентичности со времени первых протестов, начавшихся после гибели Джорджа Флойда, кажется более радикальным, всепроникающим и пугающим, не было очевидным, что подобные убеждения проникли в сознание тех, кого нельзя отнести ни к студентам колледжей, ни к молодым людям, который еще не привязаны к работе и семье, ни к профессиональным либеральным активистам. На самых заряженных идеологически после великого пробуждения выборах жители штата Калифорния снова вернулись к урне для голосования, чтобы вынести суждение о программе социального продвижения миноритарных групп, которая была признана незаконной на референдуме в 1996 году.

В ходе прошедшего лета, которое ознаменовалось сведением расовых счетов, либералы-законодатели настаивали на повторном голосовании, полагая, что изменение расового состава штата — меньше белых, больше латиноамериканцев и азиатов — позволит отменить результат того голосования и дать формальную санкцию на преференциальное отношение с людьми на основе расы, которая будет использоваться для увеличения разнообразия и преодоления наследия прошлой дискриминации.

После победы движения за гражданские прав в 1960-х годах единственными ее плодами, которые оспаривались как с политической, так и культурной точек зрения, стали как раз программа социального продвижения миноритарных групп, в основе которой лежит расовый принцип, а также некоторые вопросы обеспечения правопорядка. Тем не менее после того как ветеран войны во Вьетнаме по имени Аллан Бакке подал иск с требованием принять его в медицинский университет штата Калифорнии, четко доказав, что его оценки и результаты тестов были выше, чем у принятых вместо него абитуриентов из числа меньшинств, эта программа стала серьезной проблемой, однозначного решения по которой не высказал даже Верховный суд. В Калифорнии избиратели выступили за нейтралитет штата в расовых вопросах. Нынешним же летом расовой справедливости прогрессисты посчитали, что они могут вернуть всё, как было.

Ответ избирателей разочаровал весь демократический истеблишмент штата, представители которого единогласно поддержали возвращение к прежней политике, и корпоративных доноров, благодаря которым у сторонников программы было двадцатикратное преимущество в финансировании. Тем не менее разнообразный и сильно демократический электорат Калифорнии по-прежнему выступил за расовый нейтралитет, проголосовав за него с большим, чем прежде, перевесом. Латиноамериканские избиратели разделились пополам, тогда как азиаты и белые проголосовали против восстановления расовых предпочтений.

Тем временем в оплотах демократов в северной Вирджинии и Нью-Йорке родители детей-азиатов развернули ряд кампаний с целью спасти элитные государственные школы, прием в которые производится на основе экзаменов: против них выступали прогрессивные политики и бюрократы, а также активисты Black Lives Matter. Они стремились отменить собеседования и тестирования по математике, заменив их мерами, из-за которых число одаренных учеников в элитных школах сильно бы сократилось, — естественно, во имя инклюзивности и разнообразия.

Подобные битвы на местах в целом остаются без общегосударственного внимания. Пока же Байден изо всех сил пытается собрать команду, которая будет «самой инклюзивной в истории», в то же самое время делая всё, чтобы ключевые посты во внешней политике были отданы тем сторонникам неолиберальной войны в Ираке, с которыми он лучше всего знаком и с которыми ему удобнее всего. В самом деле, битва утечек и электронных писем по поводу того, будет ли следующим министром обороны женщина или афроамериканец, обсуждается почти полностью без упоминания миссии Пентагона и того, как лучше всего ее выполнить. Затем нельзя забывать о вероятном назначении Нииры Танден, которая последние несколько лет осуждала республиканцев в Twitter, на должность руководителя Административно-бюджетного управления — назначение, которое вряд ли представляет собой оливковую ветвь для республиканцев.

Невозможно представить себе, каким образом Байден и его партия сможет решить нерешаемую проблему преодоления имеющихся противоречий — вызов, который поставил бы в тупик более энергичного политика с более сильным избирательным мандатом. Когда Советский Союз распадался, Георгий Арбатов, интеллектуал, близкий к Политбюро, отметил, что Москва собирается создать большие проблемы для Соединенных Штатов, «лишив их врага».

Возможно, он был прав. Трамп выполнил ту же функцию для демократической коалиции. Теперь, когда доктора Зло больше нет, вновь заблестит сталь партийных баталий. Вот почему самый надежный политический прогноз состоит в том, что тех, кто голосовал за «возвращение к нормальной жизни» при Байдене, действительно ждет грубое разочарование.