Без отказа от политической русофобии Польша не выиграет войну с ЕС

Обсуждение возможного наложения Варшавой вето на проекты бюджетов ЕС на 2021—2027 годы и Фонда реконструкции экономики после коронавируса, в ходе чего прозвучало слово Polexit, вызвало одно интересное «побочное» последствие. Напомним, что вопрос о выходе Польши из состава Европейского союза был поднят в вышедшем в начале этой недели номере известного журнала Do Rzeczy. Возмущение вызвала обложка издания, гласившая: «ЕС нужно сказать: хватит. Polexit — имеем право об этом разговаривать». После чего главного редактора журнала Павла Лисицкого тут же обвинили в «пророссийской пропаганде».

В интервью краковскому католическому порталу Polonia Christiana немногим позже сам Лисицкий прокомментировал «русский вопрос», то есть «веру в то, что, покидая ЕС, мы обречены на путинскую Россию». По его словам, это является проявлением рабского и колонизированного сознания. Те, кто проповедует такие сценарии, не мыслят категориями суверенитета. Они «подсознательно признают, что Польша подчиняется Брюсселю и не является суверенной страной, поскольку выход из ЕС предполагает иное подчинение». Между тем, замечает Лисицкий, Польша состоит в НАТО, обретает энергетическую независимость от России, в стране отсутствует какая-либо пророссийская партия и нет русского национального меньшинства. «Поэтому рассказы о том, что непосредственным результатом выхода Польши из ЕС будет подчинение России есть не что иное, как инструмент шантажа и средство дисциплинирования поляков, — констатирует главный редактор Do Rzeczy, — чтобы те даже не думали, что Польша может быть суверенным государством, или — раз вы не с ЕС, то автоматически приспешник Путина».

Из этого рассуждения следует несколько выводов. Нагнетание политической русофобии, которая, увы, значительно выросла в последние годы в Польше, мешает свободному развитию собственно польской национальной мысли, что уже признают не только какие-то нишевые издания и маргиналы, а респектабельные интеллектуалы. Правящая партия «Права и Справедливость» (PiS) использовала и использует политическую русофобию инструментально. С одной стороны, это помогает ей объяснить избирателям необходимость огромных трат на закупку оружия в США и расширение американского военного присутствия в стране. Обозначение России главным «врагом», мечтающим завоевать Польшу, спишет всё. С другой стороны, применение данного инструмента лучше чего-либо позволяет «Праву и Справедливости» затыкать рот оппонентам. Обвинения их в следовании «российской пропаганде» автоматически прекращает дискуссию. Однако этот метод сейчас взяла на вооружение оппозиция и использует его против PiS.

Как замечает одно из польских изданий, на протяжении многих лет существования Третьей республики часть правых кругов и правоцентристы боролись с деятельностью в Польше реальных, возможных и мнимых «русских агентов». Левые и либеральные круги в ответ высмеивали эти потуги, прямо или косвенно обвиняя авторов такой концепции в «эмоциональной нестабильности». Сегодня два лагеря поменялись местами, а поиски «русских агентов» приняли поистине абсурдную форму. Именно «прогрессисты» теперь взяли на вооружение этот метод, пытаясь пробить им «писовский бетон». Проблема здесь не столько в подогревании градуса внутренней политической борьбы, сколько в угрозе одному из главных конструктов правящей партии, который она отстаивает, — важности суверенитета Польши. «Суверенитет — любимое слово, — пишет портал Interia. — Да-да, председателя Ярослава Качиньского (главы «Права и Справедливости» — С. С.) и его сторонников, но больше всего — Владимира Путина».

По мнению издания, именно с России правящая партия списывает концепцию «суверенной демократии» в противостоянии «западным либеральными демократиям» и «европейскими институтами, созданным для обеспечения соблюдения права и справедливости в государствах — членах ЕС». Таким образом, против PiS оборачивают ее же оружие. Отказ от политической русофобии в этой ситуации необходим «Праву и Справедливости» прежде всего с точки зрения внутренней политики. Ей нужно убедить общество в том, что столкновение с Европейским союзом вызвано исключительно желанием отстаивать польский национальный интерес, а вовсе не тайным восхищением Москвой и использованием «российских стратегий по развалу ЕС». Конечно, это не означает автоматического улучшения польско-российских отношений, они могут и дальше оставаться на нынешнем уровне ниже плинтуса. Но прекращение эксплуатации тезиса о «российской пропаганде» будет в целом способствовать раскрепощению интеллектуальной мысли, более смелому выражению мнений.

А там, кто знает, может, и Россия в глазах польских политиков и общества окажется не такой страшной, как ее представляют.