Известный американский идеолог неореализма Кристофер Лейн выступил с крупной статьей в журнале Foreign Affairs, в которой предрек скорую военную конфронтацию между США и Китаем. Материал, написанный в форме критики американской политики на китайском направлении, тем не менее не лишен привычных для заокеанской аналитики штампов и предвзятости, которые обусловлены как сугубо западным менталитетом автора, так и кругом его политических взглядов.
Прежде всего надо отметить своеобразный характер симбиоза Лейна и СМИ, в котором опубликован материал. Лейн — профессор, возглавляющий в Техасском университете A&M им. Джорджа Буша кафедру национальной безопасности и разведки, то есть человек, не чуждый спецслужбам. Foreign Affairs — официальный рупор Совета по международным отношениям (CFR), влиятельной НПО, в которую входят «сливки» американской элиты, а также представители экспертного сообщества. Журнал в последние годы известен жесткой оппозицией действующей администрации Белого дома, тон которой в преддверии выборов задал президент CFR Ричард Хаас, в прошлом глава отдела политического планирования Госдепа. В предыдущем, сентябрьском номере он опубликовал статью, содержавшую перечисление рисков для США, связанных с возможным переизбранием Дональда Трампа. Отсюда вытекает, что и статья Лейна, оставаясь в общем тренде публикации материалов CFR, при всей видимости объективистского внешнеполитического анализа, адресована прежде всего внутреннему потребителю. До выборов остался один день, и таким способом в CFR надеются повлиять на исход голосования. Сам Лейн при этом остается сторонником американского доминирования, но как адепт реалистической школы, в отличие от либеральных идеалистов, рассматривает его через призму не морального лидерства, оправдывающего «американскую исключительность», а некоего глобального баланса. По сути, симулякра многополярности, при котором США не навязывают окружающим свою волю силовым способом или методом грубого нажима, а управляют глобальными процессами при помощи эксплуатации противоречий своих конкурентов, как это в XIX веке проделывала Британская империя. За примерами того, что это означает, и к чему, по мнению реалистов, Вашингтону следует стремиться во внешней политике, далеко ходить не нужно. Достаточно вспомнить недавние откровения патриарха реалистской школы Генри Киссинджера, который призвал США «подружиться» против Китая с Россией, повторив маневр, который американцы предприняли в последней четверти XX века, разыграв «китайскую карту» против СССР.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
- 08.06.23 Блинкен готовится посетить Китай
- 19.12.20 Исход борьбы США и КНР решится уже в этом десятилетии – Foreign Affairs
- 07.12.20 Американцы опять провоцируют напряжённость вокруг Гонконга
- 14.11.20 Кто в Пекине так двусмысленно поздравил Джо Байдена?
Через призму этого вывода и следует, на наш взгляд, рассматривать статью Лейна; стремясь не допустить сползания США к военной конфронтации с КНР, он, как и остальные реалисты киссинджеровского разлива, подспудно продвигает мысль о том, что с Китаем «неплохо было бы» столкнуть Россию. А Америку из-под угрозы такого столкновения — вывести, оставив ей роль заинтересованного наблюдателя, который «в нужный момент» превратится в «глобального арбитра», диктующего ослабленным сторонам свою волю в отношении последующего миропорядка. Теперь по пунктам о том, что пишет Лейн.
Провозглашая отсутствие военных конфликтов между крупными державами после 1945 года «удивительным», он подчеркивает, что это не означает, что их не будет в дальнейшем; угроза войны заключается в сохранении напряженности между США и Китаем, которые движутся путем конфронтации, и если ничего не изменится, обречены на столкновение.
Иллюзии отсутствия такой угрозы в США подогреваются двумя факторами — экономической взаимозависимостью Вашингтона и Пекина и разрушительностью ядерной войны, ставящей под сомнение выживание в ней человечества; При этом не учитывается, что минимизация мощности зарядов и повышение точности средств их доставки возвращают актуальную повестку перспективу «ограниченной ядерной войны» (добавим, что сданную было в архив с крахом СССР).
Считается, что мир на Земле сохраняется доминированием либеральной модели и обеспечивающими ее глобальными институтами, поэтому, несмотря на рост китайской мощи, этот миропорядок не будет поколеблен еще многие десятилетия. Однако, утверждает Лейн, миропорядок меняется не только материальными факторами, но и динамикой изменений в ведущих странах, в результате которой прежний статус-кво утрачивает их поддержку и заинтересованность в его сохранении.
Об эфемерности надежд на долгий и прочный мир говорят и «уроки истории», в частности опыт возникновения Первой мировой войны, на подступах к которой уровень взаимной зависимости Британии и Германии был выше, чем сейчас у Китая и США, и вообще, чем когда-либо и у кого-либо в истории.
Так что же произошло сто лет назад? Лейн отмечает, что «в начале XX века быстрый экономический, технологический и военно-морской рост Германской империи начал представлять вызов существовавшему тогда мироустройству, основанному на лидирующей роли Великобритании. Несмотря на тесные связи между двумя странами, британская элита начала рассматривать растущую германскую экономическую мощь как угрозу. Более того, англичане осуждали эту мощь, которая, по их мнению, зиждилась на несправедливой торговой и промышленной политике: они утверждали, что процветание Германии основывается на массированном государственном участии, а не на либеральных экономических законах, действовавших в Англии. Британская элита испытывала устойчивую антипатию к Германии и еще по одной причине: англичанам претила немецкая политическая культура с ее упором на армию, ее ценности в противовес либеральным британским нормам. Если говорить просто, то в Англии считали Германию неисправимо плохим членом международного сообщества. Неудивительно поэтому, что сразу же после начала войны англичане придали ей видимость идеологического «крестового похода» либерализма против прусской автократии и милитаризма».
Кроме того, указывает Лейн, «британцы и немцы соперничали друг с другом за международный престиж и власть. Германская Weltpolitik, в которой центральное место занимало строительство большого флота и приобретение колоний, спровоцировала Британию — эту торговую нацию с огромной колониальной империей. Англичане не смогли пережить появление конкурирующей военно-морской державы прямо рядом с собой — в Северном море. На самом деле, амбициозная германская программа по созданию мощного военно-морского флота подстегивалась не столько экономическими или военными соображениями, сколько стремлением к завоеванию престижа. При этом цели Германии состояли не только в том, чтобы бросить вызов Британии, а в том, чтобы утвердить свой статус равной ей силы».
И здесь Лейн подходит к тому, что сегодня именуется «ловушкой Фукидида»: «Несмотря на столь мощные мотивы конфликта, сама война в августе 1914 года между Британией и Германией была совсем не неизбежна. …Между сторонами отсутствовал спор из-за территорий, тронов или границ. …Так почему же Германия и Англия начали войну друг с другом? Ответ состоит в том, что военный конфликт, как правило, это столкновение доминирующего государства, которое ощущает потерю своего могущества, и быстро растущим соперником».
«Параллели между британско-германским антагонизмом перед войной 1914 года и нынешним американо-китайским противостоянием могут показаться поразительными, хотя и требуют известной осторожности, — продолжает автор. — Неспособность Великобритании мирно приспособиться к реалиям германского роста способствовала возникновению Первой мировой войны. От того, последуют ли США тому британскому прецеденту или нет, будет зависеть, закончится или нет нынешнее американо-китайское соперничество войной».
Предпосылки возможного военного столкновения США и КНР Лейн видит прежде всего в идеологизации противостояния, ответственность за которую возлагает на госсекретаря Майка Помпео, который в июле выступил с речью, в которой призвал не забывать «марксистско-ленинское происхождение идеологии КПК». И этим подвел базу под «более острое противостояние с Китаем». Вторая предпосылка — непризнание Вашингтоном и Пекином, в отличие от Вашингтона и Москвы в холодную войну, сфер влияния друг друга, рубежи которых обозначают «красную черту», и ее не позволено пересекать. И поскольку здесь они все-таки пересекаются — в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях, приобретая особую остроту вокруг Тайваня — политолог дает американскому руководству рекомендацию, которую он не уверен, что услышат: «США можно посоветовать вообще убрать идеологическую составляющую из отношений с Китаем и относиться к ним как к традиционному соперничеству двух супердержав, в которых дипломатия сдерживает излишнюю остроту противостояния через компромиссы, примирения и поиски общей почвы. Если ваш противник — зло, то компромисс с ним невозможен, а переговоры превращаются в попустительство пороку. …Вашингтон бросает вызов давно признанному статус-кво вокруг Тайваня, сдвигаясь в сторону признания его независимости, открыто заявляя о своих военных обязательствах по его защите».
Еще раз: статья и изложенный в ней прогноз являются дискуссионными ввиду неизвестности результата выборов. Предполагается, что уже 4 ноября может наступить большая определенность в отношении перспектив. Но при условии, что победитель будет очевиден, проигравший с этим согласится и признает поражение, а в случае, если не признает, все ограничится локальным пересчетом голосов, как в 2000 году, или судебными тяжбами. И не приведет к масштабному внутриполитическому противостоянию, служащему детонатором непредсказуемой конфронтации, уже внутренней, гражданской.
Но даже если предположить, что ничего не изменится, и очерченные в материале Лейна тенденции сохранятся в неизменности и после выборов, военный конфликт между США и Китаем все равно не предопределен. И не неизбежен, хотя США действительно вряд ли откажутся от провокаций в Южно-Китайском море и вокруг Тайваня. Почему? В статье имеется очень конкретный, исчерпывающе описанный, но недооцененный с аналитической точки зрения сюжет. Вот он: «Исследование мозгового центра RAND Corporation «Счет в американо-китайском соревновании» еще в 2015 году указывало на то, что разрыв в военной мощи США и Китая в Восточной Азии быстро сокращается. Американский военно-морской флот и военные базы в этой части света находятся под растущей угрозой со стороны Китая».
Это правда, но не вся. Вся правда заключается в том, что действительно, под угрозой ответного китайского удара находятся только американские военные базы в АТР. Но это ни в коей мере не относится к континентальной территории самих США, отделенных от Китая Тихим океаном. Стратегический потенциал, который составляет основу ядерной мощи США и России, не является решающим в Китае, где приоритет отдается развертыванию систем РСМД, которые носят оборонительный характер. Но согласимся: это не равноценная угроза, она не обеспечивает баланса таких угроз. Одно дело — передовые контингенты вооруженных силы, выдвинутых за тысячи километров от собственных границ и по факту представляющие собой инструмент агрессии; совсем другое — территория метрополии с проживающим на ней населением, экономикой и инфраструктурой. Из-за внутренней проекции материала в анализе Лейна не учитывается, что при продолжении американской стороной агрессивных приготовлений, в частности, при реализации обещания развернуть в АТР свои РСМД, нацеленные на КНР и Россию, Пекин вправе систему приоритетов изменить. И сделать упор на наращивании уже стратегических ядерных сил если не до паритета, то, по крайней мере, в рамках разумной достаточности для такого потенциального ущерба именно метрополии, который США сочтут неприемлемым. Технологически это несложно, особенно если иметь в виду весьма вероятную военно-техническую помощь с российской стороны.
Это с военной точки зрения. А с политической оборонным резервом Поднебесной остается дальнейшее военное сближение с Россией, которая таким стратегическим потенциалом сдерживания уже обладает. Так что упомянутая «ловушка Фукидида» в данном случае не описывает нынешнего сюжета полностью. Куда более адекватен принцип «глобального треугольника» (Вашингтон — Пекин — Москва), в котором неизменно проигрывает тот, против которого объединились двое. И если в условиях относительного мира для очередного доказательства этого уравнения потребуются многие годы, а возможно и десятилетия, то потенциальные последствия военного конфликта, по крайней мере с материальной точки зрения, вполне поддаются расчетам. И способны отрезвить даже самую авантюристическую, затуманенную амбициями голову. В конце концов, сколько ни считали пентагоновские стратеги вероятные потери США в «ограниченной» ядерной войне в 1980-е годы, всякий раз выходили на неприемлемую для них цифру в плюс-минус 30 миллионов.
Выйдут и на этот раз. С теми же последствиями для своих милитаристских планов. И, осознав их неосуществимость, примутся раскачивать КНР изнутри. Собственно, уже принялись, о чем и говорит упомянутая Лейном атака Госдепа, а затем Белого дома на КПК. Это означает, что, усвоив уроки распада СССР, нашим двум странам, держась друг друга, следует смело переводить неизбежное противостояние с США из «спринтерского» формата в «стайерский». Ибо историческое время сегодня работает против Вашингтона. Не исключено, что понимание этого и побуждает американских интеллектуалов к распространению подобных апокалипсических сценариев.
Павленко Владимир
Комментарии читателей (0):