Именно Запад виноват в неоосманизме Турции – Strategist

Турция медленно, но верно отдаляется от Запада, и недавняя размолвка между президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом и его французским коллегой Эммануэлем Макроном стала лишь очередным свидетельством этой всё более широкой пропасти, пишет Мохаммед Аюб в статье, вышедшей 28 октября в The Strategist.

Несколько недель назад Макрон заявил, что «ислам находится в кризисе по всему миру», и объявил войну «исламистскому сепаратизму», заявив, что он хочет реформировать эту мировую религию во Франции, чтобы привести ее в соответствие с французскими ценностями. Активнее критиковать ислам Макрон начал после того, как исламист обезглавил французского учителя за показ карикатур, порочащих пророка Мухаммеда.

Лидеры обеих стран делали свои заявления для внутренней аудитории, но их жесткая перепалка, хотя и не была основной причиной всё более острого разлада между Турцией и ключевыми странами ЕС, продемонстрировала, насколько сильно ухудшились турецко-европейские отношения. Фундаментальные претензии Турции к Европе, особенно к крупным державам, доминирующим в ЕС, можно резюмировать в одном предложении, которое часто слышно от турецких граждан.

Для многих граждан Турции обе организации являются одним и тем же, если учесть, что входят в них практически одни и те же страны. Анкару раздражает тот факт, что ее считали важным фактором обеспечения безопасности Европы от «советского экспансионизма», но при этом в течение четырех десятилетий ей отказывают в праве стать членом общего европейского пространства. Больше всего турецкое руководство возмущает то, что несколько «бывших коммунистических стран» были приняты в ЕС, несмотря на то, что их демократический потенциал не намного лучше, чем у Турции.

С точки зрения Турции, в члены ЕС страну не пускают по одной причине — из-за ислама. Заявления, сделанные на протяжении многих лет ключевыми европейскими лидерами, такими как президенты Франции Валери Жискар д’Эстен и Николя Саркози, оправдывающие христианской природой Европы отказ от включения Турции в состав блока, лишь укрепили убеждённость турецкого руководства в этом. Так, ЕС в качестве причины, по которой он не хотел включать в свой состав Турцию, называл неспособность Анкары полностью соответствовать необходимым демократическим стандартам. Однако парадоксально, что, создавая препятствия на пути членства Турции в то время, когда она серьезно пыталась соответствовать этим стандартам, ЕС поощрял рост авторитаризма и ура-патриотизма в этой стране и ее поворот к неоосманской внешней политике, которая часто шла вразрез с западными интересами.

Поддержка ЕС Греции и Кипра в их нынешнем споре с Анкарой по поводу освоения энергоресурсов и морских границ в восточном Средиземноморье, а также угроза введения экономических санкций против нее по этому вопросу, еще больше убедили многих граждан Турции в том, что позиция ЕС продиктована именно религиозной близостью. Точно в таком же свете было воспринято присоединение к ЕС греческого Кипра в 2004 году, на фоне которого было отложено присоединение Турции. Более того, в соответствии с правилами ЕС, Кипр теперь имеет право вето по вопросам, связанным с приемом Турции.

Позиция ЕС по Восточному Средиземноморью пробуждает в Турции воспоминания о политике европейских держав не только в отношении раздела нетурецких частей Османской империи между собой в конце Первой мировой войны, но и раздела самой Турции. Лозаннский договор, подписанный в 1920 году после поражения Османской империи, уступил значительные части территории Османской империи европейским державам и создал большие зоны оккупации в Анатолии. Что больше всего возмутило турок, так это то, что западная часть нынешней Турции была передана Греции. Только успешная война за независимость, начатая турецкой армией под командованием генерала Мустафы Кемаля, привела к созданию Турецкой Республики с ее нынешними границами.

Если раньше США поддерживали членство Турции в ЕС, то за последние несколько лет между двумя союзниками образовалась настоящая пропасть. Их интересы столкнулись в Сирии, где США поддерживают курдские вооруженные Отряды народной самообороны (YPG), а также стремились создать курдский анклав на границе Сирии с Турцией. Для Анкары подобные шаги представляют угрозу собственной безопасности из-за связей YPG с Рабочей партией Курдистана, которая на протяжении последних 35 лет пытается создать курдское государство на территории самой Турции.

Попытка Анкары наладить независимую внешнюю политику на Ближнем Востоке, которую в западных кругах часто называют неоосманизмом, также привела к столкновению интересов между Турцией и США. Турция заняла резкую антиизраильскую позицию по палестинскому вопросу и самым решительным образом соперничает с Саудовской Аравией, основным арабским союзником Вашингтона, за лидерство на суннитском арабском Ближнем Востоке. В Вашингтоне также считают, что Турция мягко относится к Ирану, главному антагонисту США в регионе. Решение турецкого правительства купить российские ракетные системы С-400 вопреки пожеланиям США и угроза Вашингтона ввести санкции в отношении Турции в соответствии с законом CAATSA в ответ на этот шаг, стали причиной дальнейшей напряженности между Анкарой и Вашингтоном.

Хотя источники напряженности в американо-турецких отношениях носят скорее стратегический, чем религиозно-культурный характер, как в случае с Европой, тесный союз между США и крупными европейскими державами привел к тому, что в Турции стали воспринимать ухудшение своих отношений как с ЕС, так и с США как один процесс. В результате в Анкаре укрепляется убежденность, что западные — христианские — державы никогда не позволят ей стать независимым центром силы из-за ее мусульманской идентичности, тем самым углубляя ее чувство отчуждения от Запада.