Проверка ОДКБ на прочность Карабахом

В очередной раз вспыхнувший конфликт вокруг Нагорного Карабаха поставил ребром важный вопрос долгосрочной перспективы будущего региона в целом. Не столько для армян или азербайджанцев, сколько для России. Или Турции, это уже откуда на вопрос смотреть. Потому что конфликт перестал быть только армяно-азербайджанским.

На первый взгляд может показаться, что в происходящем нет ничего нового. Предпосылки проблемы сложились в далеком 387 году нашей эры, когда области Арцах и Утик (Куро-Аракское междуречье) отошли к Кавказской Албании, находящейся в вассальной зависимости от Персии.

С тех пор наблюдается один и тот же процесс. Пока земли находятся в самостоятельном плавании, там идет война этнического характера. Часто жесткая. Местами вплоть до попыток откровенного геноцида.

Она никогда не заканчивается победой какой-либо из сторон. У участников недостает ресурсов. Да и сама война ведется не ради развития или ограбления, что всегда ведет к изменению условий, а потому, в итоге, и к их преобразованию во что-то новое. Что армяне, что азербайджанцы, в этом конфликте узко сосредоточены исключительно на доказательстве неоспоримости собственного альфа-превосходства.

Спор прекращался лишь после вхождения этих земель в состав другого, по отношению к ним внешнего, гораздо большего по масштабу, ресурсам и интересам, государства. Когда-то — арабского, потом персидского, османского и российского.

Так что формально земли Арцаха, как Нагорный Карабах принято именовать в Армении, сегодня снова находятся в «самостоятельном» состоянии. Очень подвешенном по своей сути. Потому что главные акторы проблемы — Баку и Ереван — не в состоянии дать внятный ответ на простой вопрос — оно им зачем?

Вся нынешняя риторика Баку сводится к примитиву необходимости «вернуть наше». Просто потому, что 70 лет советского периода Нагорный Крабах входил в состав Советского Азербайджана, и был насильственно отторгнут армянами в конце 80-ых, в том числе силой оружия. Впрочем, что делать потом с армянским анклавом в случае победы, правящая элита не только не знает, она об этом даже не задумывается.

Положение с другой стороны линии фронта оригинальностью также не отличается. Ереван упрямо считает Нагорный Карабах безоговорочно армянским. Не отдадим врагу исторические корни и все такое прочее. Но при этом более трех десятков лет Армения так и не признала Нагорно-Карабахскую Республику ни частью государства Армения, ни отдельным независимым государством. Тем самым внося собственный вклад в консервацию фундаментальных причин конфликта.

И это при условии, что экономика НКР тотально убыточна. Сводить баланс получается только за счет армянских дотаций, достигающих 20% ВВП и так называемой безвозмездной помощи зарубежной армянской диаспоры, составляющей еще около 11%.

Почему стороны не могут договориться хотя бы на уровне признания status quo? Проблема в географии.

Собственная территория Нагорного Карабаха не имеет соприкосновения с территорией Армении. Без которого НКР экономически нежизнеспособна, а значит и политически бесперспективна. Можно сколько угодно напирать на национальные корни, но бедность жизни неизбежно выталкивает молодежь во внешний мир за лучшей жизнью. Однажды на таких землях остаются одни старики, по мере ухода которых территория приходит в полное запустение, никак не влияющее на свою юридическую принадлежность.

Этому процессу в НКР препятствует общая граница с Арменией и очень низкие внутренние налоги, позволяющие вести успешный бизнес «армянским» инвесторам. Что создает рабочие места и удерживает молодежь от эмиграции.

Но чтобы иметь такую границу, НКР три десятка лет назад пришлось оккупировать азербайджанские районы, расположенные между Карабахом и Арменией. И выселить оттуда около 40 тыс. местного азербайджанского населения. Мягко скажем — выселить. В 80-х и 90-х этот процесс сопровождался весьма кровавыми инцидентами. Что в итоге и затянуло узел окончательно.

Если признать права армян на земли Карабаха Азербайджан, пусть и очень теоретически, согласен, то «отдать армянам» Джебраил, Ланчин и Кальбаджар — он не может в принципе. И потому что этнически «свое», и потому что «исконные земли армяне отобрали силой». А на что-либо меньшее не согласен Ереван. Да и Степанакерт все риски изоляции понимает тоже прекрасно.

Таким образом, карабахская проблема сложилась в конфликт с нулевой суммой, где победа одной стороны достигается только за счет поражения другой. А так как ни один из участников не располагает достаточными ресурсами (да и решимостью тоже) для победы только силой, проблема становится вечной.

И не только армяно-азербайджанской. Глобальные перемены в мире, вызванные деградацией доминирования коллективного Запада, эрозии масштаба гегемонии США и изменением баланса сил в Европе, Средиземноморье и на Ближнем Востоке, нарушили хрупкое равновесие в Закавказье.

В прежней конфигурации регион находился в тени геополитической сферы российских интересов. Не настолько плотной, чтобы сформировать там устойчивые дружественные, или хотя бы стабильно нейтральные к РФ, буферные государства, но достаточно весомый для постепенного замораживания ключевых конфликтов. В особенности — карабахского.

В том числе по причине невозможности устранения их фундаментальных причин «традиционными» способами. Хотя бы потому, что Карабах относится к внутренним вопросам Азербайджана, решение которых территориальной целостности Армении ни коим боком не касается. Что не позволяет Москве как-либо задействовать механизмы ОДКБ.

Да и смысл российского вмешательства в карабахскую проблему в рамках этой логики отсутствует. Даже если встать на сторону Армении, как союзника по военному договору, Россия прочного дружественного к себе отношения со стороны армянской элиты не получит. Зато проблем и в регионе, и на международной арене обретет великое множество. Как и расходов.

Впрочем, это не удивительно. Специфика местного менталитета. Например, армяне упорно считают Карабах «своим», но когда сейчас дело дошло до войны, и правительство объявило в Армении военное положение с массовой мобилизацией, Еревану пришлось закрыть свои границы на выезд мужского населения призывного возраста (от 23 до 55 лет). Вряд ли потому что все мужчины страны вдруг дружно захотели вступить добровольцами в ряды вооруженных сил соседнего Нагорного Карабаха.

Но, с другой стороны, следует понимать, что стрельба на протяжении границы с Карабахом двое суток назад вспыхнула не просто так. К застарелому клубку причин добавился новый фактор. Убедившись в бесперспективности «западного стратегического вектора» (членство в НАТО, вступление в Евросоюз, монетизация статуса моста между Западом и Востоком, в первую очередь Ближним) Анкара все откровеннее переходит к стратегии Пантюркизма. То есть к попытке, так сказать, возрождения чего-то вроде былой Османской империи.

Это предполагает неизбежным запуск процесса «собирания земель османских» везде, где только возможно. Вернуть под контроль Анкары Тегеран — задача для Эрдогана почти неподъемная. Точно также пока у него не выходит с Сирией. Однако в Ливии уже кое-что получается. И в Восточном Средиземноморье тоже.

В свете происходящего логичным шагом является попытка восстановления турецкого геополитического контроля над Закавказьем. Тем более что там есть отличный плацдарм — Азербайджан — и удобный конфликт, с решением которого в пользу Баку Турция в состоянии «помочь».

Особенно хорошо, что местные правящие элиты (как азербайджанская, так и армянская) жестко связали свое будущее с «карабахским вопросом». Который действительно решать никто из них в реальности не собирается. Дело сводится только к принципиальному доказательству «кто тут самый главный папа».

Достаточно небольшими вложениями Эрдоган помог Ильхаму Алиеву ощутить достаточно силы, чтобы «проблему успешно решить». Впрочем, там ситуация сложнее. Правительство Азербайджана позиционирует происходящее исключительно как самооборону. Так что дело скорее во внутреннем противостоянии внутри правящей верхушки государства, на который сейчас влияет Анкара для укрепления привязки Азербайджана к себе.

Главное, что обходится туркам все это действительно дешево. По открытым источникам, в боях задействованы всего три экспедиционные роты 1-й бригады спецназа турецкой армии, несколько сводных подразделений управления беспилотными дронами, численностью до батальона, и горстка частей обеспечения (ремонтники, связисты, пара взводов РЭБ).

В целом на круг — менее 1500 человек личного состава непосредственно именно турецкой армии. Плюс к тому, по разным источникам, Анкара подвезла из Сирии, в том числе из Идлиба, некоторое количество (около 5−8 тыс. чел.) повстанческих отрядов сирийских туркоманов, действующих сейчас в турецкой военной форме.

Стратегически реализуется «сирийский» сценарий постепенного отжатия неармянской части земель НКР. Если внимательно почитать сообщения с мест, и привязать упоминаемые в них населенные пункты к местности, легко увидеть, что азербайджанская армия пытается обойти Карабах двумя сходящимися клешнями. Одной, на севере, через Карвачарское ущелье, другой — на юге, вдоль границы с Ираном.

В случае успеха Баку «возвращает» собственные «законные» земли и тем самым изящно избегает любого международного давления. В конце концов, сам Карабах он не трогает, просто освобождает ранее армянами оккупированное. А что вместе с этим автоматически создаются прекрасные предпосылки к полной экономической блокаде Степанакерта, так тут, как говорится, Азербайджан как независимое государство абсолютно в своем праве. С кем хочет, с тем торгует. Или не торгует, если не хочет.

Правда, судя по сообщениям сторон, блицкрига у Эрдогана не получилось. Специфика местности, долгие годы укрепления обороны, десятилетиями неподвижный фронт, где давно пристрелян каждый камень, неожиданно низкая боеспособность азербайджанских войск и еще более плачевная — «турецкого контингента» все больше сваливают ситуацию к неспешному позиционному боданию. Правда потерь в нем армянская сторона несет явно больше. Вопрос стоит уже в соотношении масштаба ресурсов. Но пока на фронте «ничья».

Другой вопрос, как происходящее должно оцениваться в России. Прежняя стратегия простого замораживания свою адекватность текущему геополитическому раскладу утрачивает.

Конфликт не просто расконсервируется. Армия обороны НКР насчитывает 18 тыс. человек (плюс мобилизационный резерв еще в 20 тыс.), 200 танков, 260 БМП, около 330 орудий и 120 РСЗО, но по своей сути они полностью окопная. К активной маневренной войне не способна.

Пока узлы обороны удерживаются, командование общее положение контролирует довольно уверенно. Но уже утром второго дня боев министр обороны НКР в пресс-конференции упомянул о «некоторых территориальных потерях». Что означает утрату части важных оборонительных позиций. А значит перспективу полного прорыва полосы обороны с выходом азербайджанско-турецких войск в практически неприкрытые долины. Где остановить их окажется нечем.

Вооруженные силы Армении прийти на помощь Арцаху не смогут. По политическим причинам. В противном случае правительству РА придется признавать официальный статус НКР, а оно этого откровенно не желает. Слишком велики сопутствующие потери на международной арене.

Таким образом, потенциально ситуация в Закавказье складывается так, что Москве надо определенно «что-то решать». Вариантов, как водится, есть два.

Первый — не вмешиваться ничем кроме заявлений об озабоченности и призывов к переговорам. В такой позиции есть определенные преимущества. В среднесрочной перспективе «сирийская стратегия» приводит Азербайджан и Турцию к победе. Армения оказывается практически в полной изоляции. Да еще с примерно 100 тысячами беженцев из Карабаха на руках, которых надо как-то кормить и обеспечивать, но работы для которых внутри Армении нет.

Это заставит местную элиту задуматься о перспективах будущего. И вынудит искать союзников, выбор которых в мире не велик. Но верности Москве такой расклад не прибавит. Скорее наоборот. Попытки переложить ответственность за поражение и последовавшие за ним экономические беды на Россию, вероятнее всего, усилятся. Население и истеблишмент Армении рассматривают Россию исключительно как должника, обязанного предоставлять по первому щелчку пальцев все желаемое и не путаться потом в ногах независимой страны.

Так что в этом случае можно предположить усиление американского деструктивного вмешательства в Закавказье, и роста стремления Еревана, как и Тбилиси, «вступить в Евросоюз и НАТО». Понятно, что между хотеть и получить лежит дистанция гигантского размера, но на формирование таких настроений она не повлияет.

Зато вопрос о целесообразности российских дотаций Армении в обмен на абстрактные союзные ожидания, обретет окончательную ясность. Тем самым заметно развязывая руки в геополитической плоскости.

Однако на этом преимущества заканчиваются. А проблемы — увеличиваются. Не только из-за роста уровня нестабильности локально в Закавказье, но и из-за неизбежного изменения масштаба самомнения турецкой элиты. Окрыленной геополитической победой серьезного масштаба не только в приграничном регионе, но и над Россией в целом.

Что заставляет задуматься над другим вариантом реакции — активным. Сегодня ОДКБ существует почти исключительно на бумаге, не усиливая, а скорее ослабляя Россию геополитически. Ключевой источник проблемы вытекает из вынужденной пассивности концепции соглашения. Сформулированного, если по-простому, в виде «…для отражения внешней агрессии…». Что оставляет инициативу в руках оппонентов.

Просто так пересмотреть формат договора или четко конкретизировать обязанности участников не позволяет аморфность сложившейся привычной модели. Вспышка боевых действий вокруг Карабаха является удобной возможностью это изменить.

Формально Москва имеет все основания заявить о существовании реальной военной угрозы одному из членов ОДКБ. На основании которой заявить о своем праве сформировать миротворческие силы «по обеспечению прекращения боевых действий» из состава армий стран, входящих в Договор. Если удастся — под флагом ООН, если нет, — вполне достаточным окажется и флаг ОДКБ.

Главное, что введение миротворческого корпуса Организации договора о коллективной безопасности будет произведено не от лица Армении, не в поддержку Карабаха, и не против Азербайджана. Речь пойдет о контроле прекращения боевых действий и разведения сил сторон на дистанцию, их гарантированно исключающую.

Тем самым будет продемонстрирована неоспоримость прав российских интересов в регионе, а значит и российского третейского статуса в любых его спорных вопросах. А также его реальная практическая способность обеспечивать мир именно коллективно.

Какой путь России выбрать — пока вопрос открытый. Но что иные альтернативы отсутствуют, а время на раздумья заканчивается — уже определенно.