«Зачем России партийная система?» как главный вопрос к итогам выборов

Состоялся очередной ежегодный ЕДГ — единый день голосования, в просторечии — день региональных выборов, который в этом году впервые проводился в трехдневном формате, с 11 по 13 сентября, с упором на последний, воскресный день. По губернаторским выборам вообще оказалось без неожиданностей: и действующие главы регионов, и «врио» подтвердили свои полномочия, причем, со значительным запасом (минимальный результат — меньше 58% — у единственного ЛДПРовского губернатора Алексея Островского, Смоленская область, максимум — у севастопольского главы Михаила Развозжаева — без малого 86%). «Интригующие» вопросы в этом секторе выборов имеются, но их мало, и они, как говорится, «без интриг». С натяжкой можно включить в число таковых, во-первых, то, что за «врио» в среднем голосовали активнее, чем за действующих губернаторов; исключение составили выступившие «на высоте» тяжеловесы — Рустам Минниханов в Татарстане, Александр Дрозденко в Ленинградской области и Вениамин Кондратьев на Кубани. С результатами далеко за 80% они ожидаемо «взяли свое». Успех Дрозденко следует выделить особо на фоне в очередной раз обострившегося в последнее время, в связи с разнообразными слухами о политическом будущем губернатора Санкт-Петербурга Александра Беглова, обсуждения перспектив объединения города и области, которое усиленно продвигает Дрозденко. Действующие главы регионов, не являющиеся тяжеловесами, и даже один, которого можно отнести к «полутяжелому» весу, — ростовский губернатор Василий Голубев — звезд с неба не хватали, и «средние» новички их обошли. В целом это говорит о некритичном, но уже заметном уставании избирателей от привычных лиц, хотя в конкретике в каждом субъекте имеются свои причины и свои расклады. Во-вторых, особняком стоит Иркутская область, где в прошлом году главу региона заменили после катастрофы с наводнением в Тулуне и других городах региона. «Врио» Игорь Кобзев из «Единой России» (ЕР), сменивший тогда коммуниста Сергея Левченко, победил с результатом менее двух третей, а занявший второе место представитель КПРФ «взял» почти 20%; минимальной оказалась и явка, чего не стали скрывать даже в ЦИК. Иначе говоря, несмотря на все «политтехнологические» и иные усилия центра, в Приангарье, по-видимому, уровень разочарования прошлогодними событиями по-прежнему высок, поэтому регион остается в числе проблемных и в ближайшие годы потребует пристального внимания федеральных властей, оставаясь у них своеобразной «занозой». Ну и, в-третьих, международной проекцией, безусловно, обладает высокий результат нового севастопольского городского главы Развозжаева. С одной стороны, в этом просматриваются последствия губернаторской чехарды в цитадели Черноморского флота в последние годы, которая откровенно надоела горожанам. С другой, налицо серьезный уровень консолидации населения, практически не изменившийся с 2014 года, и это послужит предостережением различного рода внешним авантюристам, строящим свои расчеты и планы в надежде на изменение городских настроений.

БУДЬТЕ В КУРСЕ

• 21.09.20   Итоги выборов для «Единой России»
• 15.09.20   Кампания-2020: факторы победы «ЕР» и усиление конкуренции внутри оппозиции

Куда интереснее то, что происходило на выборах региональных парламентов — ЗАКСов (в смысле, Законодательных собраний). Ибо эти выборы — «пристрелочные» перед выборами в Государственную думу будущего года. Сразу скажем, что ЕР набрала голосов больше остальных во всех одиннадцати регионах, но вчистую выиграла, получив абсолютное большинство, только в четырех. Это Белгородская и Воронежская области, а также Ямало-Ненецкий автономный округ, где у партии плюс-минус две трети голосов, то есть квалифицированное большинство. И еще Магаданская область, где ЕР имеет больше 50%. Во всех остальных регионах результат — от почти 48% в Рязанской области и чуть меньше 30% в Коми. Чисто математически это оставляет лазейку для формирования в регионах оппозиционных единороссовским губернаторам коалиций; но в конкретике эта голая теория, ибо вторую-третью строчки региональных зачетов практически повсеместно поделили КПРФ и ЛДПР, за исключением Челябинской области, где вперед них вышла «Справедливая Россия». Оппозиционные наблюдатели дружно обвиняют ЕР в «специфическом использовании властного ресурса» путем трехдневного голосования, которое дает заведомые преимущества тем, у кого прочнее и эффективнее стержень внутренней организации, а по этой части за пределами двухпартийных систем власть всегда сильнее оппозиции, ибо опирается на государственный ресурс. ЕР — далеко не исключение. В самой «партии власти» успех объясняют успешно выстроенной коммуникацией с избирателями, которые в условиях эпидемии и карантина, посмотрев на «реальные дела», высказались за стабильность и предсказуемость. Истина лежит где-то между этими двумя крайностями. Без сомнения, жесткость весенних карантинных мер, выстроенных с помощью административного ресурса, существенно напугала население, которое не столько высказалось в пользу статус-кво, сколько решило «не будить лиха, пока оно тихо». В пользу того, что идея «напугать» с «прицелом» на выборы в эту стратегию возможно закладывалась с самого начала, говорят и многочисленные «утечки», впоследствии неизменно опровергавшиеся, о «второй волне» ограничительных мер по коронавирусу. Вольно или невольно, эти действия воспроизвели один из манипулятивных постулатов Курта Левина, крупного американского идеолога контроля над сознанием, работавшего под «крышей» ряда think tanks. «…Нужно держать человека в состоянии неопределенности относительно его текущего положения и того, что его может ожидать в будущем. Кроме того, если частные колебания между суровыми дисциплинарными мерами и обещанием хорошего обращения вкупе с распространением противоречивых новостей делают когнитивную структуру ситуации неясной, человек теряет представление и уверенность в том, приведет ли его какой-либо конкретный план к желаемой цели, или же наоборот отдалит от нее. В таких условиях даже те личности, которые имеют четкие цели и готовы пойти на риск, оказываются парализованными сильным внутренним конфликтом в отношении того, что следует делать».

Но в любом случае, не вызывает сомнения, что «генеральная репетиция» выборов будущего года в Думу для ее организаторов прошла пусть и не без нюансов, но в целом приемлемо. Об этом говорит не только результат ЕР, но и другие важные моменты. Могло быть и хуже.

Прежде всего, обращает внимание, что на этих выборах КПРФ впервые полностью утратила статус «железобетонно второй» партии, разделив, как уже отмечалось, эту позицию с ЛДПР. Безоговорочно вторым номером, обойдя главных конкурентов вдвое, Компартия оказалась лишь в двух субъектах. По иронии судьбы, это как раз те самые Белгородская и Воронежская области, где «конституционным большинством» отметилась ЕР. И вообще, эти две области по стилю голосования оказались самыми «системными»: 5%-ный барьер преодолели только три перечисленные партии; остальные остались за бортом Думы, если проецировать ситуацию на будущий год. В связи с этим, отметим закономерность, проявившуюся на этих выборах впервые. Результат, полученный «партией власти», оказался в строгой обратно пропорциональной зависимости от разноцветья тех, кто преодолел заветные проценты. Чем больше получила ЕР — тем меньше партий показывало результат, достаточный для претензий на попадание в нижнюю палату Федерального Собрания. От трех в двух перечисленных областях до шести и даже семи там, где «единороссы» сваливались ниже 50%. Имеет смысл эти цифры привести. В Ямало-Ненецком округе и в Магаданской области, где у ЕР, как и в Белгороде и Воронеже, более половины голосов, помимо КПРФ и ЛДПР, 5% преодолела еще и «Справедливая Россия». В Курганской и Челябинской областях, где у ЕР соответственно 47,6% и 43,7%, набравших более 5%, помимо «партии власти», еще по четыре: кроме КПРФ, ЛДПР и СР, еще и РППСС — Российская партия пенсионеров за социальную справедливость. В Калужской, Новосибирской, Костромской областях и в Коми, где у ЕР не более 44%, кроме нее, еще по пять условных «триумфаторов». В этом списке к «пенсионерам», которых еще вспомним, в Калуге, Новосибирске и Костроме добавляются «Новые люди». А в Коми «Зеленая альтернатива» «Васи Ложкина», в миру — Алексея Куделина (формальный лидер — Руслан Хвостов). И, наконец, в Рязанской области помимо ЕР (47,6%) 5%-ный барьер преодолевает наиболее широко разрекламированная из так называемых «новых партий» — «За правду» Захара (Евгения) Прилепина.

Теперь по этим цифрам немного аналитики. Прежде всего, что касается «тандема» КПРФ — ЛДПР. Если отбросить упомянутые Белгород и Воронеж, то в остальных регионах между партиями по итогам этих выборов сложился фактический паритет. В Магаданской и Рязанской областях небольшой перевес у ЛДПР, в Курганской, Калужской, Новосибирской и Костромской — тоже небольшой, но более значительный, — у КПРФ. В Челябинской области и в Коми между этими партиями фактическая ничья, а в ЯНАО с почти двукратным перевесом выигрывает ЛДПР. Вкруговую за КПРФ сохраняется второе место, отодвигающее ЛДПР на третью позицию, но этот перевес гораздо менее убедителен, чем на предыдущих выборах, и непонятно, какие у партии Геннадия Зюганова ресурсы, чтобы тенденцию к сокращению разрыва переломить. Особенно с учетом еще двух факторов. Во-первых, политтехнологи, занятые выборами, КПРФ по-прежнему откровенно «разводят» с помощью компартий-спойлеров. Пример Коми, где у КПРФ 14,8%, и она идет вровень с ЛДПР, а еще две «спойлерные» компартии в сумме набирают 7%. Приплюсуй их к результату КПРФ, — и она становится соперником уже не ЛДПР, а «единороссам», такова цена этой «комбинации». Во-вторых, как раз в канун выборов появилось откровенно провокационное «обращение» Союза архитекторов, закоперщики которого в очередной раз поднимают тему ленинского Мавзолея. И предлагают — подленько так, делая хорошую мину даже не при плохой, а при откровенно непристойной игре, — подумать о будущем здания усыпальницы В. И. Ленина после выноса из него тела вождя. Для отвода глаз, разумеется, говорится о перспективе в 50 лет. На деле же мы прекрасно понимаем, что это чистейший воды зондаж, «пробный шар», выкатить который архитекторам, главный из которых отметился участием в создании пресловутого Музея толерантности, попросил некто из тех, кому Ленин как символ великой советской эпохи в центре столицы непереносим и «сидит в печенках». И кто мечтает реализовать заявку потомков белоэмигрантских кругов за рубежом, сверстанную не без участия западных спецслужб, из 2013 года, когда их предводители поставили российским властям условием инвестиционного участия в возрождении страны вынос тела Ленина и ликвидацию «некрополя» на Красной площади. КПРФ отреагировала на это, но как-то вяло; в соответствующем заявлении Зюганова историческая правда защищалась со ссылкой на события, связанные не с самим Лениным, а происходившие вокруг Мавзолея впоследствии. Такая «осторожность» тоже могла стоить коммунистам определенного количества голосов тех, кому давно не нравится их откровенное порой соглашательство. И в этом выборном смысле «архитектурная» провокация, без сомнения, своих целей достигла.

Теперь о «партийности» пенсионеров, и это продолжение темы предвыборных политтехнологических манипуляций. В этом выборном цикле партий пенсионеров участвовало сразу две — просто «Партия пенсионеров» (ПП) и «Российская партия пенсионеров за социальную справедливость» (РПСС). Насколько эффективной оказалась примененная в этом секторе, на волне недовольства общественности пенсионной реформой, технология «разделяй и властвуй», видно по цифрам голосования. И те, и другие, ни разу не пересекаясь, прошли в ЗАКСы трех регионов каждый. ПП — в Рязани, Новосибирске и Костроме, РПСС — в Кургане, Калуге и Челябинске. То есть мало того, что пенсионеров таким образом столкнули друг с другом, существенно уменьшив, по крайней мере визуально, их протестный потенциал, так еще и развели с той же КПРФ, со всеми вытекающим для них и для нее из этого последствиями. По большому счету, совершенно ясно, что «пенсионная многопартийность», как и «многопартийность коммунистическая» — такое же рукотворное спойлерство, призванное развести по разным углам тех, кто ни при каких обстоятельствах не готов голосовать за ЕР. Проиллюстрируем последствия этой «комбинации» следующим образом. Произведя несложные арифметические подсчеты, выясняем, что средний результат ЕР на этих выборах — 49,6%, то есть меньше половины, пусть и не намного. Следовательно, суммарные цифры проголосовавших «не за ЕР», пусть и чуть-чуть, но превышают результат ЕР. Если эта тенденция сохранится на год вперед, новый состав Думы окажется несколько иным, чем нынешний. И никакие заявления председателя ЕР Дмитрия Медведева о «базовом доходе», тоже совсем неслучайно совпавшие с завершающими днями предвыборной кампании, кстати, ни к чему его, как уже экс-премьера, не обязывающие, «партии власти» в этой ситуации помочь не смогут.

И вот здесь мы подходим к завершающей части нашего анализа — так называемым «новым партиям». Только три таких партии, даже без двух субъектов «пенсионной многопартийности», а также без прошедшей в Госсовет Коми «Родины», получают в среднем 3,48% по всем одиннадцати регионам, где прошли выборы в ЗАКСы. Две из этих партий — Прилепина и «Новые люди» — своим происхождением обязаны ОНФ. Не секрет, что тесно связанному с ЕР в единую концентрическую конструкцию, где они соотносятся как «широкий» и «узкий» круги, а третья — «Васи Ложкина» — против не будет. На выходе получается парламентская коалиция ЕР + эта «тройка» с 53-мя искомыми процентами. Это, конечно, уже не конституционное большинство, но ход мыслей политтехнологов, думаю, понятен. И поскольку все вещи, о которых мы здесь говорим, вполне прозрачны и понятны функционерам соответствующих концептуальных штабов, а выводы они делать умеют, на наш взгляд, следует ожидать в ближайшее время «мягкого» возврата к тематике выборного законодательства. Как грамотно подметил в своих комментариях к итогам выборов один из лидеров фракции ЛДПР, «правила игры» у нас меняются в зависимости от электоральных тенденций. И коль скоро партийная (пропорциональная) система голосования не дает «партии власти» гарантированного устойчивого результата, «нежелательные» последствия, возможно, постараются «профилактировать» внедрением скорректированной пропорции между пропорциональным и мажоритарным (одномандатным) способами формирования Думы. Как говорится, ждем-с…

Ну, а в целом, если говорить с концептуальных позиций, пора давно отдать себе отчет в том, что все эти «игры в партии и партийки», которые у нас ведутся с переменным успехом с начала 90-х годов, себя не то чтобы изжили. Просто слизанные с западных моделей, они изначально находились по ту сторону от традиционных отечественных реалий, как они сформированы нашей историей. И поскольку создавались эти партии не в союзном масштабе, а по республикам, из этой конструкции уже тогда, в конце 80-х годов, за версту торчали уши разрушителей СССР. Автор этих строк, еще в 1994 году защитивший одну из первых в России кандидатских диссертаций по постсоветской многопартийности, был и остается при убеждении, что иной смысловой нагрузки, кроме манипулятивной, институт партий у нас не несет. Ибо ни одна из партий, включая ЕР, не выполняет ни одной из функций, присущих партиям в политической культуре Запада, внедренной в западную реальность масонскими схемами «двух рук, управляемых одной головой» с позиций «партнерства в буржуазной конкуренции» (это формулировки из масонских же источников). Назовем эти функции, чтобы думающий читатель получил возможность самостоятельного соотнесения партийной теории с партийной практикой: функция социального (классового) представительства, политическая функция (подбор и расстановка кадров для органов власти), идеологическая функция и электоральная (выборная) функция.

Спросят: а КПРФ тоже не выполняет? Хотя бы идеологической функции? Ответ: нет, не выполняет. Ибо от тезиса об «исчерпанности лимита на революции» в исполнении лидера партии, считающей своей идеологией марксизм-ленинизм, основоположникам этого учения, наверное, не по себе даже на том свете. Как и от много другого.