Почему китайские банки соблюдают антикитайские санкции США

Интересный сюжет, касающийся банковской системы Китая, складывается вокруг Гонконга и тех санкций, которые введены в США против ряда должностных лиц КНР, включая главу местной администрации Линьчжэн Юээ, более известную остальному миру под именем Кэрри Лэм. Напомним, что когда в конце июня сессией Постоянного комитета ВСНП был принят, а затем подписан главой государства Си Цзиньпином закон об обеспечении национальной безопасности в Специальном автономном районе Сянган (Гонконг), власти США усмотрели в этом повод сделать еще один шаг в «войне санкций» против КНР и ввели визовые ограничения против ряда лиц, объяснив их якобы «участием» этих центральных и гонконгских чиновников в «подрыве автономии» Гонконга и «нарушении в нем прав человека». Список состоял из одиннадцати человек, и Китай в ответ оперативно принял свой санкционный список, «зеркально» включив него одиннадцать американских чиновников. Соответствующие симметричные ответы Пекином были введены и против ряда европейских государств, которые в одностороннем порядке прекратили действие двусторонних соглашений с Гонконгом об экстрадиции.

С одной стороны, в Пекине жестко прокомментировали американский пакет санкций, заявив о полном суверенитете КНР над Гонконгом, распространяющемся на все сферы политической и экономической жизни. В том, что касается банковской сферы, свое слово и сказал фактический центробанк автономии — Hong Kong Monetary Authority, подчеркнувший, что по местному законодательству банки и финансовые институты Гонконга не наделены обязательствами следовать внешним, в том числе американским санкциям. Правда, с другой стороны, банкам при этом посоветовали «относиться к клиентам справедливо», тщательно разбираясь с продолжением оказания им финансовых услуг. И кредитные учреждения автономии отреагировали адекватно пониманию того, что от них требуется. По информации агентства Bloomberg, банки Гонконга и, прежде всего, крупнейшие государственные учреждения КНР начали действовать в русле соблюдения введенных в США санкций.

Почему это так важно для российской аудитории? Потому, что давайте вспомним многочисленные алармистские комментарии и спекуляции вокруг того, что когда США в 2014 году ввели санкции против России и ее банковского сектора, в КНР их принялись строго соблюдать, в результате чего определенные проблемы возникли у целого ряда российских компаний. Находились «специалисты», преимущественно из числа завзятых сторонников сближения с Западом, которые сразу же усмотрели тогда в этой коллизии «недружественные» действия со стороны Китая, «уличив» его в игре на западные интересы. Не то чтобы комментаторам это было не по душе, просто пытались доказать российскому общественному мнению, неискушенному в этих вопросах, что ориентация на Китай, как и разворот на Восток в целом — «битая ставка», которая не заменит «восстановления» отношений с западными столицами. То есть российским властям предлагалось разворот отменить и капитулировать, покаявшись перед «старыми партнерами». Ни к каким результатам тогда эти спекуляции не привели, но внесли определенный вклад в дезориентацию общественного мнения на китайском направлении, что было зафиксировано соответствующей социологией.

И теперь вот, когда с санкционными ограничениями в Китае столкнулись резиденты уже самой этой страны, дело начинает представляться совершенно в ином свете. Почему так происходит? Политическая сторона очевидна. Китайские власти неоднократно высказывались за продолжение глобализации, упаковывая ее в «многосторонние подходы», которые противопоставляются критикуемой «односторонности», инкриминируемой, разумеется, Вашингтону. Критикам Китая это всякий раз давало повод обвинить Пекин в игре на стороне глобальных элит в расчете на определенные позиции и преференции в глобальном мире. Если вообще не на лидерство. Однако это взгляд поверхностный, если не сказать примитивный. У Китая — своя собственная «большая игра» и не столько в перехват рычагов глобализации у западных элит, что нередко усматривается в концепции «единой судьбы человечества», сколько в создание глобальной альтернативы. Не раз и не два по-настоящему квалифицированные эксперты обращали внимание на то, что Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, как в определенном смысле и Новый банк развития БРИКС, — это альтернативные финансовые институты по отношению не к Азиатскому банку развития, в котором ведущая роль принадлежит Японии и США, а к глобальным финансовым институтам — МВФ и Всемирному банку. Да, до этого пока далеко, очень далеко. Но события, особенно в кризисные эпохи, нередко развиваются скачкообразно. И система институтов, выстроенная на долларе, в случае если американские власти сочтут, что пришло время избавляться от многотриллионного долгового навеса, может приказать долго жить относительно внезапно. Существовал ведь такой проект в далеком 2008 году, и только совместная позиция Китая и России такого поворота не допустила. Было бы верхом неосмотрительности не подстраховаться на случай новой такой попытки, предпринять которую финансовые элиты США, получше подготовившись, могут в любой момент. И это лишь вопрос времени.

Второй, тоже политический момент. Именно тогда, когда препятствовать обвалу доллара и замене его на новую, уже североамериканскую, валюту «амеро» пришлось, в Пекине созрело окончательное понимание, что все игры в «золотой проект», который вели западные элиты, запускались отнюдь не под китайское лидерство, а под перенос мирового финансового центра транзитом через Китай из США в Великобританию. Играть в такие игры с поднаторевшими за столетия своей деятельности финансовыми аферистами англосаксонского мира, разработавшими целую «метафизику денег», в расчете на то, чтобы их переиграть, по меньшей мере наивно. Вот и решили не играть по чужим правилам, а потихоньку формировать собственные, «заточенные» под свою игру. Но переход к такой игре предполагает осторожность и отказ от авантюр. Еще Дэн Сяопин в начале своего курса «реформ и открытости» предупреждал, что не нужно «высовываться», а продвигаться вперед следует осторожно, «держа фонарь под корзиной». Сегодняшний Китай — совсем другая страна, экономика и финансовая система с совершенно иным уровнем возможностей. «Фонарь из-под корзины» показался сам, ему просто стало «под корзиной» тесно. Но это не значит, что нужно обнаруживать и публично демонстрировать амбиции. Именно поэтому в 2010 году, заметим, что через год после «исторического» саммита «Группы двадцати» в Лондоне, на котором вместо долларового обвала было принято противоположное решение — накачивать банковскую систему свеженапечатанными в рамках программ QE — «количественного смягчения» — долларами, Китай как бы принял эти «правила». И взял на себя не только внешние, но и внутренние обязательства им следовать. Тогда Комиссия КНР по регулированию банковской деятельности (сегодня она именуется Комиссией по регулированию банковской и страховой деятельности) подготовила и обнародовала документ с характерным названием «Об усилении контроля в отношении банковских счетов для эффективного выполнения соответствующих решений ООН о санкциях». Ключевое слово в этом документе — санкции. По сути, это акт о признании международных санкций и обязательство следовать им во внутренней политике. И речь, судя по комментариям в некоторых западных изданиях, например в Forbes, не только о тех санкциях, что приняты по линии ООН, но, как записано в документе, обо всех «международных событиях, имеющих отношение к банковской деятельности», а также о своевременности «обновления перечня санкций».

Почему такой документ, в русле которого китайская банковская система реагировала на американские санкции, введенные против России, а сейчас проделывает то же самое в отношении собственных банков в связи с ситуацией вокруг Гонконга, в КНР был принят? Первое объяснение лежит на поверхности. У абсолютного большинства крупных китайских банков, как государственных, так и частных, существуют подразделения и активы в США; кроме того, эти и другие банки активно работают с долларовым активами, находящимися в американской юрисдикции. И соблюдать существующий в ней режим санкций они обязаны по еще одному внутреннему регулирующему документу — рекомендациям 2013 года для банков КНР по оценке возможных рисков. Так и записано — черным по белому: «учитывать санкционные требования государств, в юрисдикции которых находится соответствующая операция». Среди госбанков, которые, по версии Bloomberg, этим рекомендациям следуют, названы Bank of China (BOC), China Construction Bank (CCB) и China Merchants Bank (CMB). В свою очередь, Forbes дополняет этот список еще как минимум пятью, в том числе крупнейшим Bank of Communications, а также China Postal Bank и Industrial Bank.

Второй резон, почему «рекомендации» не советуют китайским банкирам нарушать односторонние правила финансовой юрисдикции США, опыт двух банков, уже оказавшихся под санкциями — Dandong Bank и Kunlun Bank. Оба пострадали за проведение запрещенных в США операций соответственно с КНДР и Ираном. С одной стороны, избежать этого было изначально нельзя: оба банка под связи с этими «государствами-изгоями», включенными Вашингтоном в пресловутую «ось зла», и создавались. С другой, налицо прецедент, который можно принять в случае с целевыми кредитными учреждениями, но нельзя допустить его распространения на по-настоящему системообразующие субъекты банковской системы.

Наконец, третье и главное. С 1919 по 2015 годы, почти столетие, в мировой финансовой системе существовала так называемая «золотая пятерка» банков, которые принимали участие в «золотых фиксингах», виртуальных аукционах, определявших цену золота; торги проводились дважды в день на площадке Лондонской ассоциации драгоценных металлов. Китайских банков в «пятерке» не было, но в нее входил HSBC — Hong Kong & Shanhai Banking Corporation, британский глобальный банк, имеющий прочные позиции в Гонконге, где он вместе с другим банком — Standard Chartered — имеет отношение к эмиссии местной валюты — гонконгского доллара. С 2015 года «пятерка» преобразована в «золотую тринадцатку». И вот в ней-то как раз первые позиции списка участников и занимает трио государственных банковских гигантов из КНР — BOC, Bank of Communications и CCB. Если же посмотреть на других фигурантов этого привилегированного списка, то среди них отыскиваются и HSBC, и Standard Chartered. И еще один «интересный» банк — ICBC Standard Bank, который, с одной стороны, аффилирован с китайским ICBC, а с другой, почти на 21% принадлежит еще одному крупному государственному банку из КНР Industrial & Commercial Bank of China. Итого: шесть из тринадцати тех, кто влияет на мировую цену золота, растущая динамика которой сегодня общеизвестна, так или иначе связаны с Китаем.

Конечно, подобная взаимозависимость — очень важная вещь, однако она не самая главная. В конце концов, как мы видим по развитию ситуации в США, наряду с глобальными интересами, существуют и национальные. А они имеют свойство сталкиваться, как это происходит сейчас между Китаем и США. Однако ничего не мешает Китаю использовать указанные обстоятельства в качестве «охранного ордера» от внешних посягательств, который, конечно же, не гарантирует полной безопасности, но заставляет оппонентов тридцать раз подумать, прежде чем поднимать волну, способную захлестнуть и их самих.

И здесь совершенно ясно следующее: чтобы «ордер» действовал и его легитимность не подвергалась сомнению с противоположной стороны, которой он, надо понимать, очень мешает, «фонарь» не должен «высовываться из-под корзины» слишком сильно. И уж тем более у оппонентов, ищущих повод, к чему бы «прицепиться», не должно появляться по-настоящему серьезных аргументов в пользу того, что «фонарь» переходит в наступление и его пора «гасить». Соблюдая санкционные меры, принятые в США в том числе против своих организаций и граждан, Пекин такого повода и не дает. А компенсировать создаваемые санкциями неудобства одиннадцати государственным чиновникам, как представляется, далеко не самая сложная задача.