Ядерный фактор в конце Второй мировой войны и в послевоенной политике

Официальная версия, пересказанная многократно, гласит следующее:

• ядерное оружие создали американцы, правда, благодаря включению в «Манхэттенский проект» многочисленных европейских ученых, бежавших от нацизма, — от Нильса Бора до Альберта Эйнштейна;
• ядерный проект был успешно завершен к лету 1945 года; первый испытательный взрыв был проведен 16 июля 1945 года в пустыне Аламогордо, штат Нью-Мексико, на полигоне вблизи главной атомной лаборатории Лос-Аламос; 6 и 9 августа в Хиросиме и Нагасаки было осуществлено боевое применение ядерного оружия;
• сквозь зубы, правда, иногда признается, что США успели произвести как раз эти три ядерных боеприпаса — два плутониевых и один урановый, израсходовав все имевшиеся у них запасы делящихся изотопов; новые бомбы создать можно было не раньше весны 1946 года. Поэтому организовали кампанию дезинформации японской стороны, в которую включили задействованных в атомном проекте ученых. Подписанное ими обращение к японским коллегам сбрасывали на парашютах вскоре после атомных взрывов; в нем участники «Манхэттена» умоляли ускорить капитуляцию, иначе, дословно, «дождь из атомных бомб усилится».

Представляется, что обращение, призванное дезориентировать японские политические и военные власти, работало на версию о якобы главной роли взрывов в том, что Япония прекратила сопротивление. Хотя мы хорошо знаем, что это не так и что решение о капитуляции было принято в ходе нарастания вала катастрофических для Токио новостей из Манчжурии и Кореи, где три советских фронта уничтожали Квантунскую армию, с утратой которой эффективная оборона островов становилась невозможной.

В этой официальной версии имеется серьезный, причем тщательно замалчиваемый «пробой». Почему урана и плутония хватило только на три бомбы? И, главное, почему такой разрыв — от лета 1945-го до весны 1946 года? Объяснение такому удивительному феномену может быть только одно:

• свои производственные мощности в США к реальному концу войны задач проекта не обеспечивали;
• полное развертывание этих мощностей с соответствующими результатами ожидалось именно к названным срокам, то есть через несколько месяцев от «номинала»;
• очень важно: американские штабные расчеты, произведенные до Ялты и Потсдама, показывали, что десантная операция по вторжению на Японские острова и последующие боевые действия будут кровавыми, продолжительными и завершатся в лучшем случае к лету 1946 года; то есть финал «Манхэттенского проекта» выводился как раз на разгар предполагаемых боев в Японии;
• а после Ялты и Потсдама, когда СССР взял на себя обязательство после капитуляции Третьего рейха вступить в войну против Японии, что облегчало задачу союзников, у США возник ядерный форс-мажор, причем не только технологический, но и политический: содержание договоренностей Рузвельта и Сталина применительно к ООН исключало возможности ядерного шантажа Москвы и обесценивало послевоенный план Баруха, превращая его из инструмента холодной войны против СССР в узловой пункт сотрудничества Советского Союза и Соединенных Штатов.

Короче говоря, три «досрочных» боеприпаса вне рамок реальных сроков проекта, с опережением почти на год — подтверждение того, что недостача была восполнена извне. Откуда?

Научная общественность в пух и в прах раскритиковала немецкого историка Райнера Карлша за его презентованную в 2005 году книгу о якобы проведенных в Германии трех ядерных испытаниях — в октябре 1944 года у острова Рюген на Балтике и в первой половине марта 1945 года в Тюрингии на полигоне Ордруф. Карлш, правда, ссылался не только на очевидцев, чьи свидетельства не могут быть приняты всерьез, но и на два донесения, направленные на имя Сталина начальником ГРУ генералом Ильичевым. В одном из них, датированном концом 1944 года, говорилось о подготовке в Германии испытаний нового сверхмощного оружия, в другом, от марта 1945 года — о произведенных двух взрывах. Руководитель советского проекта И. В. Курчатов, ознакомившись с материалами, выразил сомнение, что это были атомные взрывы. По окончании войны, в июле 1945 года, на полигон Ордруф был направлен помощник Курчатова Флеров, но результаты его поездки неизвестны. В августе его отозвали в Москву из-за потери интереса к теме, что после Хиросимы и Нагасаки было понятно и логично. Современные представления о взрывах в Тюрингии мечутся между испытанием немцами «грязной» или вакуумной бомбы. Между делом, правда, заметим, что статья Карлша «Бомба Гитлера и взгляд из Москвы» была опубликована в третьем номере за 2005 год респектабельного российского журнала «Россия в глобальной политике». Он издается Советом по внешней и оборонной политике (СВОП) при поддержке американского Foreign Affairs — издания Совета по международным отношениям (CFR). Это явно не маргинальная «желтая» пресса.

Где правда, а где вымысел? А давайте-ка вспомним первое северокорейское ядерное испытание в октябре 2006 года — такое же неполноценное, низкой мощности, как и немецкие взрывы на Рюгене и Ордруфе. Тоже судили-рядили о том — атомный это взрыв или нет. И мы все эти экспертные сомнения наблюдали в прямом эфире. Дальнейшие события все расставили по местам. Просто у КНДР было время, которого в 1945 году, слава Богу, была лишена гитлеровская Германия.

Австрийский исследователь Роберт Юнг в нашумевшей книге «Ярче тысячи солнц» описывает миссию Alsos, занимавшуюся поиском материалов о немецком атомном проекте на территориях, которые освобождались союзниками во Франции и Германии. Вывод, сделанный ее руководителем — американским полковником русского белогвардейского происхождения Борисом Пашем, — такой: немцы оказались далеки от создания атомной бомбы. Однако американский исследователь Джозеф Фаррелл в книге «Нацистский интернационал» со ссылкой на ряд работ, в частности на исследователей Картера Хидрика и Джеффри Брукса, приходит к двум выводам:

• первый: проект союзников продвинулся не настолько далеко и не был так близок к успеху, как утверждает легенда об истории создания атомной бомбы;
• второй: атомный проект нацистов был гораздо ближе к успешному испытанию бомбы, чем может позволить себе признать официальная история. А возможно, такие испытания одной или двух бомб были осуществлены начиная с октября 1944 года.

Фаррелл сообщает сведения о выходе из Киля 26 марта 1945 года, то есть через две недели после второго испытания, подводной лодки U-234 из личного отряда рейхсляйтера Бормана. На ней «среди груза были 80 цилиндров, содержащих обогащенный уран-235, чертежи и модель реактивного истребителя «Мессершмит-262» и немецкие инфракрасные взрыватели дистанционного действия вместе с их изобретателем Хайнцем Шлике — эти взрыватели аналогичны тем, что обеспечили успех испытаний американской плутониевой бомбы». Всего «военную науку» на лодке представляли одиннадцать пассажиров, включая шестерых офицеров вермахта и двух японцев. Освободившись от части груза и пассажиров в Испании, куда зашла с разрешения Франко, лодка вышла в Атлантику, где сдалась американцам и была эскортирована на базу ВМС США в Нью-Гэмпшире.

Нам, в России, хорошо известен и еще один факт: немецкий барон Манфред фон Арденне, лауреат двух Сталинских премий, одну из которых он получил в 1953 году, вскоре после успешных испытаний советской термоядерной бомбы. В Германии фон Арденне возглавлял крупный засекреченный частный институт с собственной лабораторией под Берлином, охрану которого осуществляли элитные части СС, в СССР — профильный НИИ в Сухуме, а после возвращения в 1955 году в ГДР — единственный частный институт под Дрезденом.

На самом деле Фаррелла в его исследовании интересуют судьбы тройки наиболее погруженных в секретные проекты Третьего рейха нацистских деятелей — Бормана, Мюллера и Ганса Каммлера, отвечавшего в СС за высокие военные технологии, которыми он занимался на базе комплекса «Шкода» в Пльзени. Атомную тему Фаррелл «цепляет» по касательной, начиная повествование об этом со свидетельства крупного британского разведчика Уильяма Стивенсона. Вот оно: «В Москве Сталин сказал Гарри Гопкинсу (личному посланнику президента США — В. П.), что он верит в спасение Бормана. Теперь он пошел дальше и сказал, что именно Борман скрылся на подводной лодке. Больше Сталин не стал ничего раскрывать».

Задаваясь вопросом о достоверности этих и многих других вещей, о которых повествует Джозеф Фаррелл — со ссылками на других исследователей и опираясь на его собственные работы, — следует иметь в виду, что эту же фамилию по неизвестному стечению обстоятельств носил и генерал Томас Фаррелл — заместитель Лесли Гровса — руководителя «Манхэттенского проекта». Поиски наличия или опровержения родственных связей к результатам не привели. Не доказано. И неизвестно. Ноль сведений, что может указывать на их сокрытие.

И не забудем: Рузвельт скончался подозрительно «вовремя» — за месяц до победы и за две недели до учредительной конференции Объединенных Наций в Сан-Франциско. А немецкие выводы о «Манхэттенском проекте», по воспоминаниям Вернера фон Брауна, сводились к тому, что американцы погнались за двумя зайцами — ураном и плутонием. И нигде толком не успели. По урану недоставало объемов, по плутонию — взрывателей; и то и другое, как помним, находилось на подлодке U-234. Кстати, она без единой царапины прошла узкий и мелкий пролив Каттегат, который находился под стопроцентным контролем союзной авиации и ВМС. Да и операцию «Немыслимое» отменили только за три недели до испытаний в Аламогордо. А если бы не отменили, то кому предназначались бомбы, как выясняется, с немецкой начинкой, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки? Москве и Ленинграду? И о чем перед Ялтой сговаривались в горах Швейцарии Аллен Даллес и Карл Вольф?

Словом, не вызывает сомнений, что тема ядерного фактора в мировой политике на завершающем этапе Второй мировой войны гораздо шире и глубже, чем констатация преступного характера и антисоветской направленности американских атомных ударов по Японии. Осталось дождаться раскрытия соответствующих архивов — и иностранных, и отечественных. Что-то подсказывает, что там очень много интересного и потому откроются они нескоро.

Материал представляет собой текст выступления автора на Международной научной конференции «Атомная бомбардировка США Хиросимы и Нагасаки. Государственный терроризм в зеркале истории», состоявшейся 5 августа 2020 года и организованной Российским историческим обществом и Фондом исторической перспективы.