Итог уличных протестов в Белграде и других крупных городах Сербии 7, 8 и 9 июля — десятки пострадавших и задержанных. Поводом для проведения протестных акций стало заявление президента страны Александра Вучича в эфире национального телевидения о том, что в стране ужесточаются меры борьбы против эпидемии коронавируса, а в Белграде возобновляется режим комендантского часа. Недовольные люди спонтанно вышли к зданию парламента в центре столицы, а группа протестующих попыталась пробраться внутрь. Тогда и начались столкновения демонстрантов с полицией. Во время акции полицейские использовали слезоточивый газ, дубинки и резиновые пули. Уже на следующий день ряд изданий опубликовал мнение некоторых «экспертов», согласно которому за организацией протеста может стоят Москва, недовольная возобновлением переговоров между Белградом и Приштиной под эгидой Евросоюза. Позднее президент Сербии заявил о том, что у него нет доказательств вмешательства России в происходящее.
Теперь протесты в сербских городах переходят в мирную фазу. Об истинных причинах недовольства сербских граждан ИА REGNUM рассказывает профессор филологического факультета Университета в Белграде, член президиума Движения в защиту Косово и Метохии Мило Ломпар.
— Расскажите, пожалуйста, что, по вашему мнению, вызвало волну протестов в Белграде и других крупных городах 7 и 8 июля. Это реакция населения на меры правительства по борьбе с эпидемией коронавируса или причины в другом?
— В период правления Александра Вучича всё сербское общество опустилось на самое дно. Нет ни одной сферы деятельности, начиная со здравоохранения, образования, экономики и вплоть до политики и общественной сферы, которая бы функционировала нормально. Нет никакого критического мышления. Иногда мы можем услышать редкие критические голоса, но власти тут же стараются оскорбить и унизить их носителей в глазах общественности вместо того, чтобы поразмышлять над аргументами, которые они излагают.
Эпидемия коронавируса в Сербии, как и во многих других странах мира, только обострила глубокие внутренние проблемы, которые в основном создал этот же действующий режим за восемь лет своего правления. Сербская прогрессивная партия унаследовала все отрицательные стороны своих предшественников из Демократической партии, не привнеся в общественную жизнь страны ни одного положительного момента. Правящий режим в Сербии в первую очередь основывается на пропаганде, и его пропагандистская машина действует просто пугающе. Но когда власти страны оказываются перед реальными проблемами, они не в состоянии их решить.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
— Значит ли это, что собрание перед зданием парламента 7 июля действительно было спонтанным, спровоцированным заявлением президента Александра Вучича о возврате к режиму комендантского часа на все выходные дни — с 10 по 13 июля?
— Когда речь идет о последних демонстрациях и мерах борьбы против эпидемии коронавируса, надо знать, что режим еще весной этого года примерно на две недели опоздал с введением первых противоэпидемических мер. Президент Александр Вучич дожидался подходящего момента, чтобы объявить очередные выборы в парламент страны. И пока президент и члены кризисного штаба по борьбе с эпидемией высмеивали коронавирус и советовали женщинам не отказываться от шоппинга в Милане, в народ вселился ложный оптимизм. Потом в марте и апреле были введены чрезмерно строгие, глубоко негуманные меры, беспрецедентные для Европы. Тогда президент плакал перед зрителями федеральных телеканалов и объяснял, как сильно он любит пожилых людей и пенсионеров. Теперь он их и не вспоминает — наверное, потому что они уже проголосовали, и, с его точки зрения, они теперь могут и умереть.
Когда возникла потребность в проведении выборов, чрезвычайно строгий карантинный режим был стремительно отменен. Власти проявили неслыханную безответственность. К тому же существует оправданное подозрение, что режим сильно манипулировал данными о количестве инфицированных, больных и умерших. Поэтому в день, когда Александр Вучич в своей обычной безответственной манере сообщил о том, что строгие меры возвращаются, это вызвало моментальную реакцию населения.
Меры не были введены заблаговременно, а потом они были отменены раньше срока. Это лишь доказывает простой факт — режим не заботится о населении. Больницы перегружены, статистические данные неточны. Создается впечатление, что главная задача действующих властей состоит в том, чтобы уничтожить любое доверие в обществе — не только доверие к властям как таковым, но и доверие к СМИ, к врачам, ко всем участникам общественной жизни. Это знак того, что сербское общество распалось. Просто люди начинают функционировать на дополитическом и догосударственном уровне. Почему? Потому что власти уничтожили у населения понимание общности и какой-то общей идеи.
— Существуют ли кроме недовольства мерами борьбы с эпидемией и какие-то политические причины для протеста? Мы слышали, что протестующие выкрикивали лозунги, связанные с Косово и Метохией…
— Главная причина всех последних волнений кроется в глубоко недемократичной природе режима, в том, что в стране уничтожается любое оппозиционное и даже критическое мышление. Действующий режим в Сербии авторитарен, но ключевой вопрос — почему он такой? Потому что только недемократические, авторитарные власти могут, вопреки воле граждан, признать независимость Косово и Метохии. Действует примерно следующая схема: из-за своего намерения выполнить требования Запада и признать отделение Косово и Метохии от Сербии, режим должен силой удушить голос общественности. Большинство граждан не согласилось бы с признанием Косово. Поэтому власти используют шантаж, манипуляции и различные формы насилия.
Такой режим пользуется поддержкой Запада, который игнорирует позорные действия сербских властей, в то время как другие, намного более толерантные и демократические власти в других странах подвергаются критике. Мне кажется, что в данном случае мы сталкиваемся с объективным недовольством граждан, вызванным катастрофической национальной политикой, состоянием в сфере здравоохранения и манипуляциями правящей структуры. Это одно из измерений протеста. С другой стороны, есть потребность режима защищаться насильственными методами — он ужасно боится народного недовольства, так как понимает, что зиждется на гнилом фундаменте.
К тому же режим крепко повязан с преступным миром. Не исключено, что среди демонстрантов 7 и 8 июля были и люди, причастные к этому миру, которые действовали в интересах властей. Этим можно объяснить ужасающую реакцию полиции, которая своими бесчинствами просто уничтожила доверие общественности к силовым структурам. Мы это пережили в 1990-е годы — тогда полиция потеряла весь свой авторитет, создавая среди людей ощущение полного отсутствия безопасности.
— Сразу после возникновения беспорядков 7 июля в ряде сербских СМИ выступили «эксперты», которые стали искать «российский след» в демонстрациях. Президент Вучич 12 июля заявил о том, что у него нет доказательств обоснованности таких утверждений. Тем не менее почти неделю тема «руки Кремля» на Балканах интенсивно обсуждалась в медийном пространстве. Какие цели преследуют «эксперты», твердящие о причастности Москвы к волнениям в Белграде?
— Мне кажется, что тут прослеживается четкая повестка дня, за которой стоят представители самих сербских властей. Подконтрольные президенту Сербии СМИ сразу же обвинили в инцидентах Российскую Федерацию. Это было довольно четко отработано. К тому же, президент Вучич в последнее время — как минимум в последние несколько месяцев — пытается дистанцироваться от политики России из-за ее позиции по Косово и Метохии. Статьи, опубликованные в желтой прессе, в которых Россия связывается с организацией демонстраций в Белграде, должны обеспечить алиби для масштабного политического разворота. Сербия должна повернуться лицом к Западу, вернее, к США.
Если мы уже заговорили про Запад, возможно, одна струя американской политики, которую представляют Демократическая партия и фонд Сороса, заинтересована в беспорядках в Белграде. Они могли бы использовать волнения как инструмент дополнительного давления на президента Вучича с целью сделать его еще более сговорчивым по поводу Косово и Метохии.
— Как вы видите дальнейшее развитие событий? Протесты сойдут на нет, как в случае оппозиционных шествий 2019 года?
— На мой взгляд, события динамичные — в их основе лежит недовольство народа всеми сферами жизни, общим упадком, за который несет ответственность президент Вучич и правящая Сербская прогрессивная партия. Главным раздражающим фактором является непрозрачность его политики по поводу Косово и Метохии. Но как и в любой подобной ситуации, в действительности существует несколько разных течений, которые пересекаются между собой или текут параллельно, а в некоторых местах даже нейтрализуют друг друга.
Несомненно, на днях мы были свидетелями ужасного насилия со стороны сербского режима, а это насилие — логичное следствие полной несвободы общественной жизни. Носителями этой несвободы являются представители действующих властей. Они теперь несут огромную ответственность, которая из сферы политической перешла в сферу исторической ответственности. Эта ответственность должна иметь конкретные имена и фамилии, чтобы потом эти люди могли отвечать за свои действия перед законом.
— Многие российские СМИ в событиях в Белграде 7 и 8 июля усмотрели попытку нового майдана. Можно ли говорить о новой цветной революции в Сербии?
— По моему мнению, оправдано говорить лишь о некотором давлении на сербские власти, чтобы они, как можно скорее, синхронизировали свое поведение по отношении к Косово и Метохии с желаниями Запада. Но нельзя говорить о сербском майдане, так как действующий режим Александра Вучича — самый комфортный с точки зрения американских интересов. Почему это так? Потому что Сербская прогрессивная партия президента Сербии только делает вид, что она национальная, но на самом деле она проводит глубоко антисербскую политику. Если бы правящая партия была полностью антинациональной, она не могла бы обманывать огромное количество национально ориентированных граждан и утешать их обещаниями не делать никаких важных шагов, направленных против насущных национальных интересов.
В Сербии не может быть никакого майдана, так как нет режима, который для Запада сделал бы больше, чем тот, который сейчас у власти. Действующие власти продали Западу все, что могли, начиная с хозяйственных ресурсов и заканчивая аэропортом и национальной авиакомпанией. НАТО в Сербии получило такие права, что теперь можно говорить о превращении страны в территорию Североатлантического альянса. Запад не заинтересован в смене этого режима, так как ни один другой не мог бы сделать для его интересов больше. Важно, чтобы российские читатели поняли это.
Режим Вучича декоративно пропагандирует сотрудничество с Россией, например, во время визитов в Москву в День Победы. Но, как и в случае Черногории, в какой-то момент, если только народ этому не воспротивится, все изменится и сербские власти начнут действовать по сценарию их черногорских коллег. Этот режим выполняет все требования Запада. А если он кое-что и не выполнил, то только потому, что на то есть объективная причина — жесткое сопротивление населения. Поэтому в Сербии и применяются разные техники влияния на общественное сознание.
Но, в отличие от Мило Джукановича в Черногории, который пользуется поддержкой национальных меньшинств, у Вучича нет такого рычага влияния. К тому же у него в стране нет национального деления на сербов и черногорцев, которым он мог бы умело манипулировать. Поэтому он не может открыто действовать в антироссийском направлении. Тем не менее недавно депутат от правящей Сербской прогрессивной партии Драган Шормаз обвинил Россию в организации демонстраций в Белграде. Он не мог бы сделать это без одобрения председателя партии — Александра Вучича. Шормаз также заявил, что Россия ничего из себя не представляет, кроме как в области вооружений.
Не знаю, почему российская общественность никак не может понять, что в Сербии некому возглавить майдан. Если бы любая из прозападных партий пришла к власти, она бы тут же получила сильную национальную оппозицию и просто не знала бы, что с ней делать. А так называемые патриоты сделали для Запада все, что могли. Нет здесь никакого майдана. Это не значит, что смена власти не может произойти в какой-то момент, если эрозия общества станет критичной. Но это уже совершенно иной процесс.
Комментарии читателей (0):