Зачем повышают статус Украины в НАТО?

В пятницу, 12 июня 2020 года, Североатлантический совет, основной орган, принимающий политические решения в рамках НАТО, признал Украину в качестве «партнера с расширенными возможностями».

До этого Украина пребывала в статусе «страны-аспиранта» (или «страны-кандидата»), с 2005 года находящегося с Альянсом в состоянии «интенсивного диалога». Ради получения аспирантского статуса в 2018 году Украина даже изменила свою Конституцию. Запад это заметил: тогда газеты писали, что «Украина продвигает планы по обеспечению членства в НАТО». Но не оценил. Еще в 2017 году президент Порошенко объявил, что будет добиваться открытия переговоров по Плану действий по членству в НАТО, но до настоящего времени Украина все аспирантствует, хотя последние дни — и с «расширенными возможностями». Но в любом случае эти возможности не накладывают на НАТО никаких обязательств по поводу будущего членства. И «релиз о признании» этого не скрывает: «Статус Украины в качестве партнера с расширенными возможностями не предопределяет никаких решений о членстве в НАТО».

Этим, вероятно, и объясняется согласие Венгрии на расширенное украинское партнерство. Ее позиция не изменилась, и спустя сутки после решения Североатлантического совета Арпад Потапи, госсекретарь по национальной политике канцелярии премьер-министра Орбана, заявил: «Мы будем продолжать накладывать вето на встречи министров НАТО — Украина до тех пор, пока венгры Закарпатья не восстановят свои ранее потерянные права». То есть шансов у Украины по-прежнему нет. Тогда остается определить, что означает вся эта история с «партнерством»?

Кроме того, конечно, что «основной смысл партнерства расширенных возможностей — это политический символизм, потому что оно определяет страны, к которым НАТО чувствует особую близость».

А что дает эта близость? Права «расширенного партнера» НАТО невелики:

• регулярные политические консультации по вопросам безопасности, в том числе, возможно, на уровне министров;
• расширенный доступ к программам взаимодействия и упражнениям;
• обмен информацией, в том числе об извлеченных уроках;
• более тесное объединение таких партнеров во времена кризиса и подготовка операций.

Но права — «то таке», как у нас говорят. Куда интереснее обязанности Украины, то есть «интерес НАТО» на украинском поле. Здесь долго перечислять не придется, по сути их две:

• предоставление воинских контингентов для операций Североатлантического союза;
• расширение возможностей для Сил реагирования НАТО и учений НАТО.

Иными словами — бойцы и территория.

И следует заметить, что на украинских бойцов Альянс косит взглядом уже давно. В далеком 2007 году Роберт Гейтс, министр обороны США при «ястребе» Джордже Буше и «голубе» Бараке Обаме, вояжируя по Центральной Европе, выразил недоумение, почему ряд стран, «которые располагают почти двумя миллионами военнослужащих, не могут найти скромных ресурсов для увеличения своего вклада в миссию в Афганистане». Причем произнес он эти слова не где-нибудь в странах НАТО, а именно в Киеве.

Уже тогда возникло предположение, что американцы ищут в Украине пушечное мясо — и ныне они его найдут. Потому что тогда, в 2007 году он рассчитывал его найти среди всего 85 000 украинских контрактников, а ныне президент Зеленский грозится армией в 250 000 штыков. И, судя по последним законодательным инициативам президента (законопроект «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Украины относительно усовершенствования отдельных вопросов исполнения воинской обязанности и ведения воинского учета» № 3553 от 28.05.2020), происходит поиск путей значительного увеличения этого числа.

Что до территории, то там совсем просто. Вскоре после саммита 2014 года в Уэльсе партнерство с «расширенным возможностям» были предоставлены пяти странам: Австралия, Финляндия, Грузия, Иордания и Швеция. С тех пор «каждый «партнер по расширенным возможностям» (EOP) выдвигал эту программу сотрудничества с НАТО индивидуально, в областях, представляющих взаимный интерес для НАТО и соответствующего партнера». И нетрудно заметить, что «интересы НАТО» сводятся к формированию своих форпостов — центров мониторинга и военных опорных пунктов в зонах планетарного напряжения:

• Австралия — в отношении Китая, который с 2013 года начал свою программу «Пояса и Пути»;
• Иордания — в отношении Ближнего Востока, где летом 2014 года ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) провозгласил «всемирный Халифат»;
• Грузия — используя которую можно контролировать и Черное море, и Закавказье и даже влиять на Северный Кавказ. То есть подбрюшье России, а это forever!
• Швеция и Финляндия — ну, это, безусловно Арктика Восточного полушария: с 2013 года Россия всерьез приступила к воссозданию своей военной инфраструктуры в регионе.

Если это так, то американцам надо отдать должное — в Уэльсе было принято мудрое военно-стратегическое решение. Ведь плодить военные базы — это хлопотно и дорого. Да и гибнуть они будут в первые часы СЕРЬЕЗНОГО военного конфликта. Куда эффективнее переносить качество такой военной базы на всю государственную структуру «партнера».

В том числе, с 12 июня 2020 года, и на Украину…