США на Ближнем Востоке: уйти нельзя, а оставаться сложно

Помощник госсекретаря США по делам Ближнего Востока Дэвид Шенкер на видеосеминаре в вашингтонском Институте Ближнего Востока многих поразил своей политической откровенностью. Он считает, что «грубый политический промах администрации экс-президента США Барака Обамы позволил России закрепить позиции в Сирии и на Ближнем Востоке». По его словам, «администрация Обамы на свой страх и риск приветствовала приход России в Сирию, думая, что это поставит Москву в затруднительное положение, а Россия перевернула ход войны, и режим Асада остается там до сих пор».

Действительно, появление в сентябре 2015 года в Сирии российских военных и их участие в боевых действиях против различных террористических формирований на стороне правительственных войск и проправительственных военизированных формирований не являлось секретом для США и Израиля. Администрация президента США Барака Обамы отлично понимала, что российские военные впервые в постсоветской истории принимали участие в боевых действиях за пределами бывшего СССР, и это серьезно изменит ситуацию на Ближнем Востоке. Но, по оценке американского издания Politico, «был расчет и на то, что Россия увязнет в «сирийском болоте», это станет сковывать ее активность на украинском направлении». Американские стратеги ввели Сирию и Украину в одну операцию. В этих двух странах Россия должна была вести политику, «направленную на разрушение и дестабилизацию», а США и их западные партнеры хотели в выступать в роли посредников, чтобы «урегулировать те кризисы», которые якобы Москва «спровоцировала».

Еще один крупный ход, который предпринял Обама и который многие конспирологи называли «сконструированной ловушкой», — принятие вместе с постоянными членами СБ ООН и Германией ядерного соглашения с Ираном. Главное условие: Тегеран отказывается от ядерного оружия взамен на отказ Запада от режима санкций. И геополитическое достижение: на Ближнем Востоке на сцену выводится иранский проект, который противопоставлялся раскручиваемой Турцией неоосманской доктрине. До того Анкару вовлекли в так называемую «арабскую весну», затащили в сирийский кризис, который серьезно актуализировал курдскую проблему в регионе. «Моя надежда заключается в том, что мы сможем продолжить разговоры с Ираном, побуждающие его вести себя в регионе иным образом, — говорил Обама. — Быть менее агрессивным, менее враждебно настроенным и больше склонным к сотрудничеству». К тому времени, по оценке американского журнала Atlantic, «Обама был разочарован сотрудничеством с лидером Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом, которого называл «неудачником и авторитарным руководителем».

Вместе с тем у Обамы сложились достаточно натянутые отношения с властями Саудовской Аравии и премьер-министром Израиля Биньямином Нетаньяху, которые, по его мнению, стремились использовать американский ресурс в регионе прежде всего «исключительно в своих геополитических интересах», а Вашингтону «не хватает на Ближнем Востоке нескольких умных автократов». Как бы сейчас ни относиться и оценивать обозначенные сюжеты в политике Обамы на Ближнем Востоке, Государственный департамент и аппарат Белого дома того времени работали с серьезной интеллектуальной и аналитической нагрузкой. С приходом Трампа в Белый дом ситуация как на Ближнем Востоке в целом, так и в Сирии в частности стала чрезвычайно «запутанной» для американских политиков, особенно после выхода США из ядерного соглашения с Ираном. Для Вашингтона «центр войны» стал постоянно смещаться — то из Сирии в Ирак, то обратно, то теоретически вырисовывался «иранский фронт».

В то же время Россия успешно выстраивала отношения с традиционными американскими партнерами: она укрепила сотрудничество Турцией в сфере экономики, обороны и ядерной энергетики, усилила диалог с Египтом, стала координировать энергетическую политику с Саудовской Аравией. «45 лет это было краеугольным камнем американской политики — держать Россию в стороне от Ближнего Востока, — говорит Шенкер. — Теперь такого нет». Интрига как раз в том, что Госдеп стал говорить об утере влияния на Ближнем Востоке в момент погружения США в протестные бунты, буйства пандемии коронавируса, которые многими странами региона воспринимаются как «символы распада США как мировой империи». Теперь, заявляет Шенкер, «страны Ближнего Востока должны делать какой-то выбор между США, Россией и Китаем». Но израильское издание The Jerusalem Post предполагает, что к этому списку нужно будет добавить Иран и Турцию, которые по своим причинам «будут праздновать крах США как части несправедливого мирового порядка».

Но действительно ли на Ближнем Востоке заинтересованы в исчезновении американцев? Вопрос риторического свойства. По мнению американского издания Foreign Affairs, есть региональные лидеры, которые опасаются после ухода США возникновения хаоса, отдаления от международного сотрудничества и возможностей мирного урегулирования разногласий. Не проще ли было бы иначе определить соответствие между американскими устремлениями и их реальными возможностями, превращая в сильный инструмент не армию, а дипломатию, но без таких дипломатов, как Шенкер? Не случайно многие американские эксперты считают, что Госдеп нуждается в масштабных реформах, чтобы стать инструментарием, а не пропагандистским рупором во внешней политике. В распоряжении американского политического руководства есть множество и других разнообразных невоенных средств, чтобы спасти ситуацию. Но их будет недостаточно для преодоления предстоящих вызовов, если Соединенные Штаты откажутся от коренной перестройки своей политики на Ближнем Востоке, будут создавать новые, более экономичные и менее рискованные возможности для реализации своих интересов в этом регионе.

Хотелось бы видеть в этой стране нечто большее, чем военного противника. Хотело бы видеть союзника и партнера по решению самых неотложных и сложных проблем, типа пандемии коронавируса. Будущее американской внешней политики в отношении ближневосточного региона будет зависеть от того, смогут ли США выработать сбалансированную позицию, которая позволит им оставаться одним из гарантов стабильности и решения кризисных проблем.