Рецессия в России – явление политическое

Классики марксизма как-то определили, что экономика находится в центре политики. Возможно, это так, но это не исчерпывающая характеристика. В современном мире политика находится в центре экономики. И если в государстве плохая экономика, то это следствие плохой политики, а не наоборот. Исключений из этого правила нет.

Судите сами. В России с 2008 года, то ускоряясь, то замедляясь, идет общая рецессия. Сокращается население, ухудшается его самочувствие, сокращается экономика, сокращается бюджет. В итоге сокращаются социальные программы. Правительство начинает использовать статистику как средство пропаганды, скрывая истинные масштабы провала в работе. Это не экономическая проблема, а политическая.

На наших глазах происходит трагедия малого бизнеса. Он умирает и перестает быть локомотивом экономики. Если в Германии доля малого бизнеса составляет 53%, в Финляндии 60%, то в России всего 23%. И волна закрытий и продаж бизнеса уже несколько лет нарастает как цунами.

Экономически активное население переходит в депрессию и теряет стимулы к жизни. Продают или закрывают бизнес из-за того, что устали и выгорели внутренне, задушили долги, нет выручки (кассовые разрывы), нет устойчивой работы и рентабельности, устали от постоянного полулегального существования (ибо легальное – это путь к банкротству). Устали от произвола чиновников и безразличия власти, от диктата банков и ненависти беднеющего населения.

Инвестиционные банкиры говорят, что соотношение инвесторов к продажам активов один к девяти. Рынок застыл. Все продают, никто не покупает. Это самый настоящий «рынок покупателя» – монополия, ведущая к загниванию. Инвесторы просто забирают бизнес, ибо условием инвестиций становится требование контроля над бизнесом до возвращения вложенных денег.

Инвестиции делают те, у кого есть деньги, а таких владельцев лишних денег не только все меньше и меньше – среди них все больше и больше связанных с властью. При всем при этом обычный годовой объем вывоза капитала из России в 2019 году оказался выполнен за первые четыре месяца. Капитал из России бежит, и не по политическим мотивам.

Капитал бежит потому, что ему нет выгодных сфер приложения и прогнозируемых условий существования. Страна вползает в рецессию, растут политические риски, значит, надо выходить в кэш и уходить туда, где бизнес чувствует себя лучше. Несмотря на все издержки перехода в другую юрисдикцию. Это очень важно, потому что малый бизнес уезжает в другие страны по другим причинам, чем крупный. Малый бизнес бежит от отчаянья, а не ради ухода в офшоры для обмана государства.

Это политическая проблема, а не экономическая. Для оживления экономики требуется смена политики. Точнее, требуется удаление из нее тех, кто там окопался и оброс собственностью и силами властной поддержки. Они ничего не хотят менять, их задача – продлить выгодные условия как можно дольше, хотя всем им придется уйти.

Каждый министр у нас – ставленник и лоббист определенных кланов и групп. Формирование состава правительства – это долгий процесс согласования того, как делить пирог национальной экономики между господствующими кланами.

«Влиятельные бизнесмены» - основа правящего политического класса. Высящийся над ними купол чиновничества – это голова над телом. Этот симбиоз интересуется только экспортно-сырьевыми отраслями экономики и обеспечивающими их мероприятиями внешней политики. Медийная среда, как инструмент обслуги, составляет продолжение бизнес-интересов крупных кланов. Других сфер извлечения прибыли у нас уже не осталось.

Малый и средний бизнес – это вообще за пределами реальных интересов правящего бизнес-сообщества. О малом бизнесе вспоминают лишь тогда, когда нужно очередной раз пополнить бюджет. Налоги, драконовские условия кредита, проверки за проверками, коррупционные поборы, «маски-шоу» (если не повезет оказаться без силового прикрытия в прибыльном деле).

Любая борьба с коррупцией у нас не борьба за условия предпринимательства, а способ свести счеты с конкурентами. Более семисот тысяч рейдерских захватов в год – это наша статистика. Утюг на животе сменился заговором юристов и силовиков, но рэкет как форма деятельности никуда не ушел и процветает.

Все это в совокупности – политическая проблема. Потому что встает вопрос, как удалить от власти силы, поддерживающие этот порядок. Как удалить тех, кто паразитирует на власти и экономике, создавая условия для социального взрыва и вмешательства внешних сил во внутреннюю политику. Совмещать падающую экономику и внешнеполитическую экспансию невозможно, что-то должно победить.

Слишком много скопилось в обществе назревших конфликтов интересов, слишком много нерешенных противоречий. Все они в итоге выливаются в противостояние элиты и общества, требующего смены элит и смены политики. И дело не в том, что кто-то прав и принадлежит к светлым силам, а кто-то не прав и стремится к силам зла. Бизнес хочет ясности, ему жить или умирать. Нужен он или нет. Невозможно всегда говорить ему одно, а делать с ним другое.

Бизнес - часть общества, а общество – не дойная корова для бюджета. Бизнес – это способ выживания общества. Бюджет – это средство развития общества, а не средство его удушения. И если с бюджетом что-то не так, то надо решать не экономическую, а политическую проблему.

Экономические проблемы – это всегда вопрос передела власти. Когда у вас банковский процент выше нормы рентабельности, вы понимаете, что экономика переходит в криминальную, теневую форму существования. А криминальная экономика рождает криминальную политику. Криминальная, параллельная официальной, политика – это политика распада и разложения, а не роста и процветания. Это симптом вырождения элиты и неукоснительного требования ее замены.

Легитимный процесс смены элит растянут на годы, тогда как падение экономики происходит быстрее, чем структура элит меняет конфигурацию. Политический ответ на экономические вызовы запаздывает. Взрывоопасный потенциал в обществе накапливается.

Стратегия следовать за событиями в противоположность стратегии опережать события влечет риск утраты контроля над событиями. России предстоит осенний политический цикл региональных выборов. Накладываясь на обычный осенний период всплеска политической активности, это создает основу для дальнейшей хаотизации политической системы, не способной решать конфликты в обществе без применения манипуляций. При этом чем ближе период так называемого трансфера, тем меньше чиновников, желающих заниматься реальной экономикой на перспективу. Все озабочены личной судьбой.

Объективных процессов, к сожалению, не заменить субъективными средствами реагирования, иначе объективные процессы не были бы объективными и превратились бы в субъективные. Все изменения должны созреть, но проблема в том, что вызревание новых условий развития непременно означает длительный период существования уже сгнивших старых условий. Негатив накапливается, перед тем, как система перейдет в новое качество.

Не допустить распада государственности в процессе смены ее качественного состояния – вот содержание реальной политики на этом историческом промежутке времени. И решение эконмических проблем есть составная часть и средство более общей политики по недопущению распада государственности.

Та сила, которая справится с этой задачей, получит власть, а та, что не справится, власть потеряет. И хорошо, если это случится вовремя и без потрясений. Россия мучительно меняет кожу и переходит к следующему историческому этапу развития.