О климатическом оружии – мифы и реальность

Климат не дает расслабиться. Во всяком случае, в московском регионе шаблоны рвутся на раз-два. Пожалуй, за все годы 21 века нет ни одного похожего сезона: аномалии, температурные рекорды, резкая смена погоды стали рядовыми явлениями, к которым даже привыкнуть невозможно, ибо привычка возникает в стабильности, но никак не в рваном и непредсказуемом режиме.

При этом никто ничего толком объяснить не может. Модная теория антропогенного влияния на изменение климата содержит лишь часть правды, причем самую несущественную. Если что, это про всем известные углеводороды, откровенно заряженные бизнес-интересами как отдельных корпораций, так и целых государств.

Есть еще пространные намеки на теплый Гольфстрим, сделавший климат Европы мягким, и посему его изменения якобы ведут к климатическим последствиям, но данный вопрос вообще не содержит ничего конкретного, кроме досужих околонаучных сплетен.

Прецессия полюсов – более интересное явление, однако ввиду ее ненаглядности и временной протяженности, остается пока кабинетным жанром, так что оставим ее в покое до лучших времен. В общем, пока все, на чем делается акцент, более походит на мифы, нежели на реальность, в том числе и конспирология насчет «климатического оружия» в руках злодеев.

В итоге, в сухом остатке на поверхности пагубное сжигание углеводородов и ничего более, а также вращающаяся вокруг этого экономика и ее продолжение в виде политики (или наоборот), подразумевающие очередные распил и перераспределение вечно скудных бюджетов, а также попытки затруднить развитие рентабельных производств в странах, не входящих в «золотой миллиард».

При этом попытки обосновать изменение климата выбросами СО2 давно разоблачены ввиду ничтожности их доли и не выдерживают никакой критики, почему, собственно, и нуждаются в жесткой политизированной подушке: Киотский протокол, Парижское соглашение и прочее, лоббируемые, в основном, теми, кто газ, нефть и уголь покупают, пытаясь выскочить из энергетической ловушки и судорожно хватаясь за так называемые возобновляемые источники энергии.

Выскочить не удается и не может удасться в принципе, потому как все эти источники есть та же ловушка, только в профиль: никакого значимого влияния на рост потребления углеводородного топлива нет и не предвидится. А если потребление углеводородов вдруг падает в моменте, то ищи причину в спекулятивных играх.

Аналогичная, уже относительно устойчивая тенденция — свидетельство либо кризиса и остановки фабрик и заводов ввиду перепроизводства их продукции, либо вновь в дело вмешалась политика. Так что, климатологи могут спать спокойно: опасность для климата со стороны углеводородов минимальна, а до критических значений выбросы СО2 дорасти просто не успеют, ибо к тому моменту скважины, карьеры и прочие пласты высохнут и опустеют.

Кстати, о карьерах, которые, на мой взгляд, будучи также антропогенным продуктом, меняют климат гораздо эффективней, нежели пресловутый СО2. Однако, что характерно, на этот фактор никто не обращает внимания (во всяком случае, мне об этом ничего неизвестно). Вот лишь один, относительно близкий нам пример, коих, кстати, по миру разбросано вагон и большая телега. Подведу к нему издалека.

Не будучи ни разу близким к климатологии, мне со школьной скамьи известно: Уральский хребет не столько географически разделяет Европу и Азию, сколько является естественной климатической границей, возникшей в незапамятные времена, когда и слов-то таких, как «Европа» и «Азия» не было. Впрочем, в те времена, вообще возможно никаких слов не было вовсе, также как и двуногих производителей слов. За период с «незапамятных времен» климат в Евразии стабилизировался, что даже мы с вами застали во второй половине 20 века и успели к нему привыкнуть.

Все наши климатические привычки, как сказано в самом начале, полетели в текущем 21 веке и имеют уверенную тенденцию лишить своим присутствием и энное количество будущих поколений. Однако вернемся к Уральскому хребту, который обсудим без претензий на наукообразность.

Так вот, также всем известные циклоны (огромные вихри с низким давлением, вращающиеся в северном полушарии против часовой стрелки) над европейской частью России двигаются, преимущественно, в юго-восточном направлении, неся «массы непогоды» в сторону Среднего и Южного Урала, где тормозятся и рассыпаются, уступая место антициклонам (с высоким давлением). И так было из года в год, с небольшими отклонениями и колебаниями, что и создавало привычный климат. В том числе, и за хребтом, за которым всегда была своя климатическая зона.

Одновременно Уральские горы, как тоже всем известно, это кладезь полезных ископаемых, начиная с железной руды и заканчивая наиболее ценными редкоземельными металлами, не говоря о прочих банальностях, типа ценных пород камня. Промышленная добыча всего этого хозяйства началась чуть более 100 лет назад, причем сначала постепенно, а затем все более интенсивно.

Занимаются добычей Горно-обогатительные комбинаты (ГОКи), а само место добычи представляет из себя тот самый карьер, где порода, как правило, взрывается, а затем вывозится. При этом то, что еще «вчера» было большой горой, сегодня представляет из себя обычно большой котлован. Все зависит от процентного содержания полезных ископаемых в породе, которая вырабатывается до тех пор, пока либо не иссякнет нужный элемент, либо сама добыча становится слишком трудоемкой.

И таких примеров на Урале (Южный и Средний Урал, как раз там, куда должны упираться циклоны) десятки, если не сотни (точное количество мало кто знает), в связи с чем я прихожу к однозначному выводу: данное антропогенное действо не могло не оказать очень значительного влияния на движение воздушных масс и, как следствие, на изменение климата как в европейской части России, так и за Уралом.

А теперь помножим количество гор, превращенных в котлованы на Урале, например, на условных 100 стран, где также идет выработка породы и превращение гор в котлованы. И это, без преувеличения, сотни миллиардов тонн переработанной породы, перемещаемой с одного места на другое, где, после обогащения, гуртуются новые гигантские конуса (терриконы), но уже в другом месте.

Далее, эти конуса либо густо зарастают и остаются «навечно», либо пустая сопутствующая порода измельчается до нужных фракций и идет на изготовление бетона и асфальта в качестве щебня, а также на подготовительную отсыпку тысяч километров железнодорожных путей, автодорог, аэродромов и так далее.

Кстати, есть регионы, где существует несколько другой процесс, не связанный с «ликвидацией» гор: порода добывается из пластов, залегающих под горизонтом, когда на месте карьеров образуются те же котлованы, которых там природа не предусмотрела, что также неизбежно влияет на движение воздушных масс. В частности, такова «Курская магнитная аномалия», расположенная на гигантском плато – крупнейшем в мире железо-рудном бассейне площадью примерно 160 тыс км2, откуда порода вывозится в места обогащения где, как следствие, появляются гигантские терриконы. Закон о рекультивации есть, но никакой закон не в состоянии вернуть рельеф к первозданному состоянию.

Таким образом, на мой взгляд, есть безусловный антропогенный фактор в текущем изменении климата на Земле, только искать его следует не только и не столько там, куда нас громогласно толкают с высоких политизированных трибун, но еще и там, где собака порылась в буквальном смысле, оставляя после себя на Земле никогда не заживающие раны в виде многокилометровых провалов.

P.S.

На самом деле, как свидетельствуют дошедшие до нас памятники древних строителей, например, как это великолепно показано здесь – «Земля – гигантский карьер. Кто потрошит наши недра?», человечество практически всю свою историю пилило и дробило камень, который долгое время был основным строительным материалом.

В заключение, в качестве наглядного пособия (по ссылкам):

1. 20 крупнейших карьеров России здесь.

2. Карьеры, оставленные древними цивилизациями здесь.