Как Си Цзиньпин спас Китай и КПК от горбачёвщины

Вопрос о том, в результате каких перипетий внутрипартийной борьбы к власти в КНР пришел нынешний лидер Си Цзиньпин – далеко не праздный. Хотя бы потому, что нужно четко понимать: у «китайского чуда», связанного с феноменально быстрым подъемом страны, имелась куда менее благоприятная альтернатива. И поскольку все то, что произошло в 2007-2012 годах, между XVII и XVIII съездами КПК, как раз и было противостоянием двух вариантов дальнейшего развития страны, то следует разобраться, что именно происходило.

Минимум домыслов – максимум фактов, которые опять, в очередной раз, отправляют нас к вооруженному мятежу оппозиции на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, который, как помним, перекинулся в Пекин от беспорядков в университете провинции Аньхой в ее административном центре Хэфэй. Напомним, что это произошло не в первый раз: аньхойский университет уже становился центром студенческих протестов в 1986 году, что вскоре после них стоило поста генсека ЦК КПК «комсомольскому» реформатору Ху Яобану, кончина которого в апреле 1989 года, в свою очередь, спровоцировала «главные» события на Тяньаньмэнь.

Напомним также, что определенная изоляция, в которой оказался «отец» китайских реформ Дэн Сяопин после разгрома оппозиции и отставки ее лидеров, в том числе генсека ЦК Чжао Цзыяна, побудила его выдвинуть в сентябре того же 1989 года в партийные лидеры секретаря шанхайского парткома Цзян Цзэминя. Чуть раньше, в июне, Цзян возглавил Военный совет КПК, а еще через год – Центральный военный совет (ЦВС) КНР.

Но Дэн не был бы Дэном – многоопытным лидером, благополучно выбравшимся одна за другой из двух опал еще при Мао Цзэдуне, – не уравновесь он партийную и военную власть ее разведением с государственной. И главное, не предприми он попыток оправдаться за Тяньаньмэнь перед обществом, совершив в 1992 году беспрецедентную для его 87-летнего на тот момент возраста поездку по всему юго-восточному побережью – от Гуандуна до Шанхая.

Безоговорочная поддержка, которую Дэн Сяопин получил тогда в массах, склонила на его сторону чашу весов внутрипартийной борьбы. Присягнув на верность реформам и открытости, Цзян Цзэминь совместил, наконец, посты партийного и государственного лидера, гарантировав Дэну продолжение реформаторского курса. Его предшественника на посту председателя КНР Ян Шанкуня не спасло даже личное сопровождение «патриарха» в его «южном» турне по приморским провинциям. И Цзян начинает укреплять свою власть опорой на хорошо знакомые ему шанхайские кадры.

А в Шанхае он, к слову, оказался еще во второй половине 70-х годов, когда после разгрома «банды четырех», которую еще именовали «шанхайской четверкой», именно его отправили в этот мегаполис бороться с ее политическим и идеологическим наследием, и он с этой задачей справился. С тех пор именно с Шанхаем была связана его политическая судьба, и именно из Шанхая Цзян Цзэминь ушел на «самый» верх властной иерархии. Позднее этим же путем проследует и Си Цзиньпин.

Маленькое отступление: «шанхайская четверка» (она же «банда четырех») - это команда маоистских радикалов из ближайшего окружения Мао. Двое – его родственники, а предводитель группировки Цзян Цин – супруга китайского лидера, с которой, правда, у того было немало разногласий. Вслед за кончиной Мао Цзэдуна в сентябре 1976 года в Пекине последовал короткий, но крайне ожесточенный раунд схватки за власть. «Четверка» проиграла, потеряла все посты, а ее участников арестовали и подвергли суду.

У власти после Мао оказалась компромиссная фигура Хуа Гофэна, экс-министра общественной безопасности, который после кончины в январе 1976 года Чжоу Эньлая, бессменного премьера Госсовета КНР со времен ее основания, стал его преемником. Пост председателя КНР тогда отсутствовал. Главой государства считался председатель Посткома ВСНП, которым при Хуа Гофэне стал маршал Е Цзяньин, близкий к Дэн Сяопину. Помимо уникальных заслуг перед Мао во времена Великого похода, молва приписывала ему особое влияние в Гуандуне, крупнейшей и наиболее развитой приморской провинции Китая на самом юге страны.

Формально Хуа продержался на властном Олимпе до провозглашения Дэн Сяопином в 1979 году курса реформ и открытости. Фактически он был отодвинут от власти еще в 1978 году; в 1980 году он покинул премьерский пост, уступив его Чжао Цзыяну, который впоследствии сыграет трагическую роль в тяньаньмэньских событиях 1989 года, фактически спровоцировав раскол в ЦК и Политбюро. В 1981 году Хуа теряет и пост Председателя ЦК КПК, который переходит к Ху Яобану, кончина которого, в свою очередь, в апреле 1989 года послужила детонатором запуска событий на Тяньаньмэнь.

Возвращаясь к Цзян Цзэминю, отметим, что много судачат о роли спецслужб в укреплении его власти, хотя прямых доказательств этому нет. Тесному взаимодействию партийной власти с силовиками, но не «равноправному», а с позиций партийного руководства – «власти, подчинившей себе винтовку», не было альтернативы ни после Тяньаньмэнь, ни после распада СССР, из которого КПК извлекла много уроков, в том числе и этот.

Поэтому скорее речь все же идет о сугубо гражданских механизмах, в том числе, и о партийных раскладах в центре и на местах. Когда говорят о тогдашней команде Цзяна, имеют в виду два ее крыла – пекинское и шанхайское, которые, как это нередко случается и в других странах, между собой не вполне поладили.

В Пекине правой рукой нового китайского лидера становится Цзэн Цинхун, впоследствии, до 2008 года, заместитель председателя КНР. Сын Цзэн Шаня, министра госбезопасности, до революции - военачальника, который по поручениям лидеров КПК вел тайную дипломатию с японцами, связал карьеру с шанхайским горкомом, где он дорос до начальника орготдела, а затем до первого заместителя секретаря (1986 г.). Тогда он и знакомится с Цзян Цзэминем, который в 1987 году становится во главе этого горкома, а Цзэн Цинхун остается его замом.

Затем, уходя в 1989 году на должность генсека ЦК КПК, Цзян Цзэминь перетягивает Цзэна в Пекин сначала заместителем, а с 1993 года – руководителем Канцелярии (Секретариата) ЦК КПК. Очень похоже, что переходом во власть Цзэн Цинхун обязан карьерным успехам в нефтяной отрасли, с которой был связан и Цзян Цзэминь. Нефтью, кстати, занимался и Чжоу Юнкан – профессиональный нефтяник и министр общественной безопасности, член Посткома Политбюро ЦК КПК в 2007-2012 гг., тесно связанный с Бо Силаем и репрессированный вслед за ним.

В Шанхае местный горком КПК с 1994 года возглавлял Хуан Цзюй, одно время считавшийся преемником Цзян Цзэминя. В 2002 году, с приходом к власти на XVI съезде КПК Ху Цзиньтао, Хуан Цзюй при поддержке Цзян Цзэминя назначается первым вице-премьером Госсовета КНР и входит в Постком Политбюро. Хуан Цзюя подвело здоровье: находясь в должности, служившей почти идеальным «трамплином» наверх, он в 2007 году скончался после тяжелой и продолжительной болезни. В Шанхае на прежней должности после него остается тесно связанный с ним Чэнь Лянъюй, с 2002 года – член Политбюро ЦК КПК.

Именно на «деле Чэнь Лянъюя», которого Ху Цзиньтао обвинил в коррупции, и раскололась команда Цзян Цзэминя, каждое из крыльев которой повело свою собственную игру. И это коренным образом повлияло на важнейшие кадровые решения следующего, XVII съезда КПК (2007 г.), на котором преемником Ху Цзиньтао и стал Си Цзиньпин, занявший через полгода пост заместителя председателя КНР взамен смещенного Цзэн Цинхуна, которому припомнили деликатные моменты отцовской биографии.

Однако основной повод к этому Цзэн своим оппонентам предоставил сам, ввязавшись в борьбу за власть с «опережением графика». Ведь получив в первом сроке Ху Цзиньтао (2002-2007 гг.) посты члена Посткома Политбюро ЦК и заместителя председателя КНР, ему в общем-то оставалось всего лишь «подождать», ибо «ветер дул в его паруса». Однако вместо этого Цзэн Цинхун ввязался в интриги. Суть плана, который ему очень настойчиво приписывается, заключалась в том, чтобы для начала расширить Постком Политбюро с 7 до 9 членов и обеспечить численное превосходство над командой Ху Цзиньтао.

Затем, как утверждают источники, планировалось голосованиями в Посткоме продемонстрировать «некомпетентность» генсека и поставить на XVII съезде вопрос об его досрочной замене Цзэн Цинхуном, а премьера Госсовета Вэнь Цзябао – председателем Посткома ВСНП У Банго, тоже выходцем из Шанхая. Иначе говоря, Цзэн готовил если не государственный, то внутрипартийный переворот, и хотя разнообразные слухи приписывают авторство этого плана Цзян Цзэминю, никаких доказательств этому опять-таки не приводится.

Ниже мы увидим, что в условиях упомянутого раскола команды Цзяна, у Цзэна появилась возможность действовать на собственный страх и риск, не оборачиваясь ни на кого из соратников, ни даже на шефа, которой он, скорее всего, и воспользовался.

Свое видение сценария XVII съезда, как помним, было и у Ху Цзиньтао, который, зная о действиях оппонентов, старался провести в преемники представителя «комсомольской» группы Ли Кэцяна. Как уже отмечалось, два сценария проведения XVII съезда, таким образом, столкнулись, и противоборствующим сторонам не удалось реализовать ни тот, ни другой. Помимо обещания конъюнктурно «слить» «японский компромат» на отца Цзэн Цинхуна – Цзэн Шаня, Ху Цзиньтао дал широкий «ход» и огласку делу о коррупции шанхайского «местоблюстителя» Чэнь Лянъюя, в результате чего тот лишился должности главы городского парткома и членства в Политбюро ЦК КПК (2006 г.).

Такие действия первого лица, да еще в преддверие «промежуточного» съезда, на котором решается вопрос о преемнике, трудно квалифицировать иначе, чем постановка ситуации «на самый край», видимо, ввиду большой серьезности и опасностей для правящей «комсомольской» группы. Однако такой «ход» «сработал». В условиях, когда естественным образом отпала кандидатура Хуан Цзюя, Ху Цзиньтао в преддверие XVII съезда КПК, не протащив в преемники Ли Кэцяна, тем не менее, заблокировал выдвижение на эту позицию Цзэн Цинхуна.

В марте следующего, 2008 года, на последовавшей за партийным съездом сессии ВСНП, легализовавшей его решения в сфере государственной кадровой политики, он добился его отставки с должности заместителя председателя КНР «по собственному желанию». Соответственно председатель Ху сохранил свое лидерство в партии и государстве. Был также снят вопрос о смещении с поста премьера Госсовета КНР и другого аньхойского «комсомольца» Вэнь Цзябао.

Именно тогда и началась интрига, которая привела к «делу Бо Силая». И именно здесь ход событий ввиду их закрытости разделяется на две основные версии, каждая из которых выводит на собственный сценарий.

Первая версия, принадлежащая эмигрантским источникам и потому достаточно похожая на провокационную и/или маргинальную, такова. Потерпев неудачу в борьбе за перехват власти у Ху Цзиньтао, Цзэн Цинхун якобы предложил Цзян Цзэминю некий план, в соответствии с которым необходимо было, не допустив выдвижения в преемники Ли Кэцяна, заменить его некоей компромиссной фигурой, а после этого продвинуть в члены Посткома Политбюро Чжоу Юнкана (в 1999-2002 гг. главу провинции Сычуань), сделав его секретарем Политико-правовой комиссии ЦК КПК.

Вслед за Чжоу, в эту комиссию якобы предполагалось включить уже Бо Силая, тесно с ним связанного, введя и его в состав Посткома Политбюро. А затем продвинуть Бо либо в руководители ЦВС КНР уже при преемнике Ху Цзиньтао, передав ему главнокомандование вооруженными силами, либо на позицию первого вице-премьера Госсовета с дальнейшим прицелом на премьерскую должность.

Якобы когда в Постком Политбюро на XVII съезде КПК Бо Силая не избрали и стало ясно, что «план А» провалился, вместо него был запущен «план Б»: выдвинуть Бо в преемники уже Си Цзиньпину.

Иначе говоря, по этой версии «дело Бо Силая» представляется как заговор Цзян Цзэминя против Си Цзиньпина, устроенный с подачи Цзэн Цинхуна. И, следовательно, вся последующая кампания борьбы с коррупцией, развернутая Си Цзиньпином, направлена против Цзян Цзэминя и, рано или поздно, приведет к аресту его и Цзэн Цинхуна.

Однако слабость и уязвимость этой версии, явно рассчитанной на дискредитацию партийного руководства в целом, в том, что сроки «предполагаемого» ареста Цзян Цзэминя назывались разные, и всякий раз, как очередной предполагаемый заканчивался, «назначался» новый, но воз и ныне там. Не забудем: и Цзян Цзэминь, и Ху Цзиньтао неизменно присутствуют на всех важнейших партийных и государственных мероприятиях, и им всякий раз выказываются признательность и уважение.

А на XIX съезде КПК в октябре 2017 года основные идеи их правлений – «тройного представительства» и «научного управления» - были в рамках цепочки идеологической преемственности включены в руководящие документы КПК наряду с концептуальными идеями Си Цзиньпина.

Что могло происходить в «верхах» в действительности? Сразу оговоримся: достоверной информацией на этот счет в публичной сфере не обладает никто, поэтому наши предположения – тоже не более чем версия. Или аналитическая гипотеза.

Для начала отметим «узкие места» первой версии.

Прежде всего, если поддержанный (якобы) Цзян Цзэминем план Цзэн Цинхуна досрочно сместить Ху Цзиньтао на XVII съезде КПК (2007 г.), заняв его должность, провалился из-за «биографии» отца Цзэна, то, во-первых, что, об этой биографии разве не знал Цзян Цзэминь или, зная, не предполагал, какой это козырь в руках Ху Цзиньтао? Даже если предположить, что, не просчитав, «подставился» Цзэн Цинхун, то представить, чтобы за ним совершил такую «детскую» ошибку опытнейший Цзян Цзэминь, очень трудно.

Во-вторых, если все-таки так произошло, какие основания были у Цзян Цзэминя вновь полагаться на Цзэн Цинхуна с его авантюрными планами игры против нового преемника - Си Цзиньпина? И делать это второй раз после первого провала, связываясь с фигурой, откровенно скомпрометировавшей себя авантюрными и амбициозными внутрипартийными интригами? Своими оппонентами Цзян видел, скорее, выходцев из Аньхоя, нежели из близкого ему Шанхая.

Далее. Насколько серьезным является предположение, будто Ху Цзиньтао, желавший видеть своим преемником Ли Кэцяна, но вынужденный отодвинуть его на «вторую позицию» премьера Госсовета КНР ради сохранения внутрипартийного компромисса, отодвинет его еще дальше, назначив Бо Силая первым вице-премьером, заведомо понимая, что тот станет против премьера интриговать, целясь на его место? Да, председатель Ху уступил давлению обстоятельств, убрав Ли с «первой позиции». Но обстоятельства с тех пор переменились, и что, кто-то всерьез рассчитывал, что сеанс «саморазоблачения», непонятно, в каких целях, продолжится?

Можно ли согласиться с тем, что Си Цзиньпин, сам ставший преемником благодаря внутрипартийному компромиссу, согласился бы взорвать этот компромисс, а заодно подложить под себя «бомбу» и дать добро на избрание Бо Силая зампредом КНР? На наш взгляд, это тем менее вероятно, что на самом деле сам Цзян Цзэминь лоббировал выдвижение Зампредом КНР Лю Юньшаня, который в прошлом составе Посткома Политбюро и Секретариата (Канцелярии) ЦК КПК отвечал за партийную пропаганду. И поскольку Лю Юньшань относился к «комсомольской» команде Ху Цзиньтао, Цзян, видимо, такой рокировкой рассчитывал освободить эту позицию и провести какого-нибудь своего выдвиженца на освободившуюся таким образом первую позицию в партийно-пропагандистском секторе.

Самое уязвимо-конспирологическое место предложенной выше версии – в том, что Си Цзиньпин якобы был не в курсе этих раскладов. И что подлинную обстановку он узнал будто бы только во время визита в США. Понимаем, о какой глупости идет речь? Провокаторы – изобретатели версий - пытаются внушить доверчивой публике, что Си Цзиньпина, невзирая на его теснейшие связи с силовыми структурами, сами силовики будто бы обманывали и будто бы плели против него заговор.

Очень сомнительно, если не сказать неправдоподобно. Хотя бы потому, что спецслужбы КНР свой хлеб даром не едят и кое в чем американских «коллег» переигрывают. Если бы они ели его зря, то после возвращения первого лица из США их ожидала бы масштабная чистка, которой, однако, не произошло. И это – лучший маркер недостоверности всей этой версии.

Поскольку все это лежит на поверхности, то, скорее всего, ситуация развивалась несколько иначе, чем это преподносится оппозиционными (преимущественно тайваньскими) «источниками» первой версии. Выдвижение Си Цзиньпина в преемники осуществлялось в относительном согласии между Цзян Цзэминем и Ху Цзиньтао, а не с подачи скомпрометированного Цзэн Цинхуна, к которому Цзян Цзэминь после событий перед XVII съездом КПК вряд ли прислушивался. Это не значит, что Цзэн Цинхун не предлагал Цзян Цзэминю кандидатуру Бо Силая. Мог и предложить, но Цзян Цзэминь это предложение, скорее всего, проигнорировал.

Знакомство с Бо Силаем у Цзян Цзэминя, кстати, было «шапочным»: при посещении провинции Ляонин в 1999 г., где Бо Силай был губернатором, Цзян поставил условием его карьерного роста жесткость в преследовании духовной практики или секты Фалуньгун. Поэтому никакого скандала в связи с «делом Бо Силая» не возникло бы, а сам он благополучно бы избрался в состав Посткома Политбюро, если бы не всплыли некоторые сверхжесткие методы этих репрессий.

И если бы не случились сразу два международных скандала. Первый – убийство в Чунцине британского бизнесмена Нила Хейвуда, в котором обвинили Гу Кайлай, жену Бо Силая (Лондон придал разбирательству этого уголовного дела особое внимание, поставив вопрос об «объективности» расследования в те дни перед двумя находившимися в Британии членами Политбюро ЦК КПК). Второй скандальный эпизод - бегство в американское консульство в Чэнду (административный центр Сычуани) Ван Лицзюня – вице-мэра Чунцина при Бо Силае и начальника местной милиции. После появления в консульстве он сначала что-то рассказал американцам. Извратив или подправив рассказанное, те вероятно и передали это затем Си Цзиньпину. Выданный китайским спецслужбам Ван Лицзюнь, спасая себя, тоже дал им показания против и Бо Силая, и Чжоу Юнкана.

Факты коррупции в «деле Бо Силая», скорее всего, имелись, но обвинения в госперевороте в русле американской версии наиболее вероятно, что возникли именно в связи с «делом Фалуньгун». Американцы по каким-то своим, возможно внутренним, резонам (команда Цзян Цзэминя в США работала не с демократами Обамы, а с «нефтяными» республиканцами, то есть с Рокфеллерами) решили «валить» Цзяна, найдя оказавшийся ошибочным способ «подобраться» к нему через Чжоу Юнкана и Бо Силая.

Почему мы так думаем?

Во-первых, информацию из Ван Лицзюня «выдавливали» американцы, а на китайские власти с требованием «разобраться» с Бо Силаем давили англичане (внешняя координация, возможно указывающая на общий сценарий, налицо).

Во-вторых, арест и осуждение Бо Силая было представлено аналитиками (прежде всего, тайваньскими и принявшими их версию иностранными) как удар по «партии принцев» - детей и внуков бывших руководителей КПК и КНР, что не имело никакого отношения к действительности, ибо эта «партия» очень многочисленна и включает представителей всех элитных групп. К ней, в частности, относится и сам Си Цзиньпин (его отец Си Чжунсюнь возглавлял провинцию Гуандун и занимал должность вице-премьера Госсовета КНР).

В-третьих, в «предательстве» Ван Лицзюня обвинил не Си Цзиньпин, а Ху Цзиньтао, у которого с Бо Силаем никаких общих интересов вообще не было.

В-четвертых, судили и дали «по полной» Бо Силаю в «комсомольской» вотчине - провинции Аньхой. Именно поэтому такую известность и резонанс немедленно приобрели попытки Чжоу Юнкана вмешаться в судебный процесс, ввиду чего и произошла его отставка из Политико-правовой комиссии ЦК, положившая начало полному падению.

В-пятых, политическим итогом «разоблачений» стало провозглашение «новой банды четырех». Это «сборная солянка», в которую, наряду с Чжоу Юнканом и Бо Силаем, включили Лин Цзихуа, начальника Канцелярии ЦК КПК при Ху Цзиньтао (его ставленника, который планировался на орготдел ЦК нового созыва). А также ныне покойного генерала Сюй Цайхоу (его связь с Цзянь Цзэминем вообще может предполагаться лишь теоретически, по формальным срокам членства в ЦВС).

В-шестых, – это, на наш взгляд, очень важно – политическая биография Бо Силая и Чжоу Юнкана содержит «сычуаньские» следы (Чунцин – бывшая часть Сычуани), и эти два дела, помимо всего прочего, могут означать окончательное подведение черты под историей сычуаньской группы во власти, традиционно сильной со времен Дэн Сяопина.

Наконец, в-седьмых, Си Цзиньпин отстранился от политического кризиса, возникшего весной-летом 2012 года в связи с арестом Бо Силая и отставкой и расследованием по делу Чжоу Юнкана. Он не только не высказывал своей позиции по данному вопросу, но и на фоне политических амбиций, которые инкриминировались Бо Силаю с подачи показаний Ван Лицзюня, перед XVIII съездом КПК трижды (!) ставил вопрос о готовности отказаться от власти, предлагая Политбюро найти Ху Цзиньтао другого преемника. Но все три раза эти предложения не находили поддержки у конкурировавших между собой «команд» ни Ху Цзиньтао, ни Цзян Цзэминя.

Итак, «сухой остаток». Убедившись в том, какие страсти бушевали в ЦК КПК в преддверие ухода с властного Олимпа Ху Цзиньтао, мы понимаем, что выдвижение на первую позицию Си Цзиньпина, несмотря на его избрание в марте 2008 года зампредом КНР, отнюдь не было предопределено. Более того, в определенный момент конкурирующие сценарии схлестнулись настолько жестко, что ситуация вполне могла пойти вразнос. Именно на этом спекулируют те, кто «ставил» на движение Китая и КПК вслед за СССР и КПСС к пропасти.

История, которая, как известно, сослагательного наклонения не имеет, распорядилась иначе. В преддверие XVIII съезда во властных элитах был достигнут компромисс, апофеозом которого послужила тройственная встреча «в верхах» между Цзян Цзэминем, Ху Цзиньтао и Си Цзиньпином, которая разблокировала последнему путь к власти как компромиссной фигуре «баланса» между оппонентами.

И это при том, что сам Си, конечно же, намного ближе к шанхайцам, нежели к аньхойцам. Настолько ближе, что все разговоры об альтернативных группах, вроде группы «выходцев из Шэньси» в среде специалистов всерьез не воспринимаются. Другое дело, что «шанхайцы», расколовшись, породили в своей среде «многовекторность». Но это отдельная тема, к которой, даст Бог, мы еще вернемся.

Так или иначе, очень понятна мотивация Си Цзиньпина, который, по мере прохождения через жернова такой аппаратной борьбы, очень четко осознал, на краю какого исторического обрыва оказались КПК и КНР, уже готовые было разделить судьбу советской страны и ее коммунистов. Не случайно, первым комментарием Си во главе партии стало заявление о том, что он «не станет китайским Горбачевым».

Историческая заслуга нынешнего лидера КНР в том, что он отыскал на этот вызов сильнейший ответ в виде борьбы с коррупцией. Сегодня можно констатировать: то, чего смог добиться Си Цзиньпин, вряд ли было по плечу Ли Кэцяну или Цзэн Цинхуну. Очень сложно, даже чисто теоретически, говорить и о способностях покойного Хуан Цзюя. Был ли адекватен этому масштабу задач Бо Силай? Сложный вопрос, в котором на одной чашке весов находятся былая популярность в народе и неомаоизм во взглядах, а на другой – хорошо известные всем авантюристические методы в политике и обилие криминальных связей.

В любом случае курс при нем оказался бы другим, и не ясно, затормозил бы он или, наоборот, ускорил движение к «краю». Сегодня же мы имеем факт, который ввиду очевидной убедительности принято именовать «медицинским»: с Си Цзиньпином страна перепрыгнула пропасть. Ведь именно после XVIII съезда стало правомерно говорить о выходе КПК и КНР из системного кризиса, в котором они едва не оказались.