Председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко на встрече с председателем ПАСЕ Лилиан Мори Паскье предупредила ее о намерении России покинуть Совет Европы из-за разногласий, возникших между Москвой и Страсбургом, который с 2014 года сохраняет дискриминационные меры по отношению к нашей делегации.
При этом, соблюдая дипломатический политес, глава верхней палаты Федерального Собрания отдала должное Совету Европы как «универсальному механизму панъевропейской организации» — от Атлантики до Тихого океана.
О чем идет речь, и почему заявление В. Матвиенко является своевременной, даже в терминологических деталях, и очень тонкой реакцией на сложившуюся ситуацию? Для этого нужно понимать, чем Совет Европы является на самом деле, а не на словах. И для этого необходим определенный экскурс в историю.
Итак, в 1923 году мир познакомился с так называемым панъевропейским проектом австро-венгерского графа, масона и потомственного дипломата Рихарда Куденхова-Калерги, близкого к отстраненной от власти, но не от дел, династии Габсбургов. Обратим здесь внимание на слово «панъевропейский», которые и было совершенно неслучайно употреблено нашим спикером. Для ее собеседницы из ПАСЕ и сил, стоящих за Советом Европы, это как маркер полноценного российского понимания современности через историческую призму и нежелания это понимание замалчивать. Приведем лишь одно показательное свидетельство преемственности к «Панъевропе» нынешнего Европейского союза: круг из двенадцати желтых звезд на синем фоне перекочевал на флаг ЕС как раз со штандарта ПЕС — Панъевропейского союза, которым грезил Куденхов-Калерги.
Обратим внимание на год провозглашения проекта: 1923 год — это еще и год гитлеровского «пивного путча» в Мюнхене. Именно тогда концептуальными кругами Запада, к которым принадлежали как Габсбурги, так и Куденхов-Калерги, был запущен кастинг двух проектов будущего европейского «сверхгосударства» — на расовой основе Гитлера-Розенберга и на платформе космополитического альянса «народов Европы», которого придерживались в СС и СД. Шеф СД Шелленберг известен вкладом в разработку плана «новой Европы», который он августовской ночью 1942 года, в канун битвы под Сталинградом, изложил Гиммлеру в продолжительной беседе, которую после войны описал в воспоминаниях «Лабиринт. Мемуары гитлеровского разведчика» (М., 1991).
БУДЬТЕ В КУРСЕ
- 09.11.18 Ягланд: Европу ждёт кризис из-за выхода России из Совета Европы
- 22.10.18 В сентябре резко упала добыча нефти в Норвегии
- 05.09.18 Корпоративная мутация капитализма и раскол социалистов
- 16.08.18 На пороге новой послевоенной Ялты
Общеизвестный факт, что Шелленберг писал свои мемуары под диктовку англичан в Швейцарии и написав, сразу же скончался в возрасте 51-го года, не отменяет, а укрепляет достоверность сказанного о «новой Европе», ибо получается, что этим проектом руками Третьего рейха дирижировали западные, так сказать, «союзники» СССР по Антигитлеровской коалиции.
Цитата из х/ф «Семнадцать мгновений весны». Реж. Татьяна Лиознова. 1973. СССР
Олег Табаков в роли Вальтера Шелленберга
В 1945 году на основе одобренных Гиммлером разработок Шелленберга вышел секретный документ верховного командования СС «Идея мира для Европы 1944−1945» («Die europäische Friedensidee 1944/1945»), смысл которого сводился к строительству «Соединенных государств Европы», при германском лидерстве. Но с отказом Германии от доминирования за границами расселения немецкого народа и в альянсе с Францией, который был призван сформировать ось европейского послевоенного «сверхгосударства».
Именно эти разработки, в которые была посвящена швейцарская резидентура Управления стратегических служб (УСС) США, будущего ЦРУ, во главе с Аленом Даллесом, через ватиканских посредников Гиммлер в марте 1945 года и передал лидеру французского сопротивления генералу де Голлю. И именно де Голль, уже в роли основателя и президента Пятой республики, подписал в 1963 году с канцлером ФРГ Людвигом Эрхардом Елисейский договор, который и превратился в дальнейшем в искомую ось всех последующих этапов европейской интеграции, вплоть до нынешнего ЕС.
Факт наличия документа, как и его передача французской стороне, позволившие историку Анри де Кериллису назвать де Голля «нацистом, принявшим сторону победителей», на допросах в советском плену признал обергруппенфюрер СС Гильдебрант; кроме того, советской разведкой была получена и обстоятельная информация о личной встрече А. Даллеса с эмиссаром Гиммлера генералом Вольфом в той же Швейцарии. Фотографию именно этих переговорщиков И.В. Сталин предъявил в Ялте Франклину Рузвельту и Уинстону Черчиллю, охарактеризовав этот сюжет как «сговор» с немцами «за нашей спиной».
Цитата из х/ф «Семнадцать мгновений весны». Реж. Татьяна Лиознова. 1973. СССР
Переговоры Вольфа с Алленом Даллесом
Актуально ли происходившее тогда для современности? В мемуарах Маргарет Тэтчер «Искусство управления государством. Стратегии для меняющегося мира» (М., 2003) содержится упоминание о документе под названием «Размышления о Европе», который был обнародован в годовщину начала Второй мировой войны, 1 сентября 1994 года, правящим в ФРГ консервативным блоком ХДС/ХСС. В нем говорится, что «если европейская интеграция не будет развиваться, соображения собственной безопасности могут вынудить или подтолкнуть Германию к самостоятельной стабилизации Европы традиционным путем». И вряд ли народам Европы и мира следует объяснять, что это за «традиционный путь».
Таким образом, если наложить расово-космополитическое раздвоение нацизма на континентально-европейскую политику западных держав, то вырисовывается многоходовка следующего содержания. Сначала организовать в Европе очаг войны, натравив Гитлера на Советский Союз, а затем, либо дождавшись взаимного истощения сторон, либо в случае победы СССР, «сдать» гитлеровский «арийский» расизм, разменяв его на эсэсовский космополитизм.
И представив его не как реинкарнацию нацизма, превращенного в новый принцип всей европейской политики, а как «денацификацию» и переход к демократии, которая теперь будет противостоять оставшемуся «очагу тоталитаризма» в лице СССР. И с помощью такого неонацизма утвердить в Европе англосаксонское лидерство. Никакой «Америки» автор не «открывает»: об этом несколько лет назад подробно рассказал теперь уже ушедший от нас легендарный советский разведчик генерал Ю.И. Дроздов.
Разведчик Юрий Дроздов со своим коллегой Сергеем Жирновым в 1998 году
В дополнение к этим рассуждениям заметим, что в 1945 году капитулировали только Германия как государство и ее вооруженные силы. Ни партия НСДАП, ни ее внутреннее ядро — «Черный орден» СС — никакой капитуляции не подписывали. И следовательно сохранили свое присутствие в глобальной политике вполне легально, с подачи Запада, который намеревался использовать эсэсовский нацизм, загримированный под «демократию», против СССР.
Так что «сговор за спиной» — это лишь начальная часть долгоиграющих планов, устремленных в далекое будущее.
Под проект подводилась и определенная территориальная база. Летом 1945 года, в процессе подготовки Потсдамской конференции, американской дипломатией вынашивались разные планы расчленения Германии. Но как свидетельствовал военный советник Гарри Трумэна адмирал Уильям Леги, президент носился с идеей создания некоего Южногерманского государства. В отличие от другого, Северогерманского государства, создание которого, наряду с Югом, лоббировалось главой минфина США, ставленником крупного транснационального капитала Генри Моргентау, оно не связывалось бы в общественном мнении с наследием нацизма, а потому имело бы свободу рук. В такое государство Трумэн предлагал включить Австрию, Венгрию и католические области германского юга — Баварию, Баден и Вюртемберг.
Трудно не увидеть в этом проекте попытки воссоздания Австро-Венгрии. И если соединить его с известной директивой Объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил США JSC-1067 (от 14 мая 1945 г.), с ее идеей фрагментации политического пространства Германии, то выходит реанимация планов «Панъевропы», ядром которой Трумэн предлагал сделать воссозданную «империю Габсбургов», пусть и в ином обличье.
Другое дело, что Сталин в Потсдаме эти планы перечеркнул, настояв на единой Германии. И американцам, заинтересованным во включении СССР в войну с Японией, пришлось пойти на содержательные, хотя и временные, уступки; раздел бывшего Третьего рейха был отложен на четыре года и прошел перпендикулярно планам Трумэна — не на Север и Юг, а на Запад и Восток.
19 сентября 1946 года, выступая в университете Цюриха (опять в Швейцарии!), У. Черчилль и предложил создать Совет Европы. И уже 5 мая 1949 года эта международная организация появилась на свет. Причем произошло это всего через месяц после подписания Вашингтонского договора о создании НАТО (4 апреля 1949 г.), а также лишь за три дня до принятия (8 мая 1949 г.) и за две с половиной недели до введения в действие (23 мая 1949 г.) конституции ФРГ. Одно это показывает, что импровизацией не были ни инициатива Черчилля, ни действия создателей Совета Европы — а его устав первоначально подписали десять стран: Великобритания, Ирландия, Франция, Италия, Бельгия, Нидерланды, Люксембург, Дания, Швеция, Норвегия.
Параллельно, в том же 1946 году, в итальянском Сан-Ремо, под крылом «союзной» оккупации, прошел съезд сотрудников СС и СД, учредивший организационную, разведывательную, информационную и финансово-экономическую структуру неонацистского движения в лице организации ODESSA («Organisation der ehemaligen SS-Angehörigen»). Решения, принятые в Сан-Ремо, в свою очередь, стали следствием итогов состоявшейся в августе 1944 года в страсбургском отеле «Maison Rouge» секретной конференции представителей командования СС и германских промышленников.
На ней было объявлено, что война проиграна, но будет продолжена до достижения определенных целей. Эмиссары рейхсляйтера Бормана сообщили присутствующим об отмене запрета на вывоз капитала из Германии и о запуске программы его экспорта для вхождения в западные фонды, корпорации, фирмы и т.д. В том числе с созданием при крупных предприятиях формально независимых небольших технических или исследовательских бюро, предназначенных для продолжения разработки нового оружия. Наиболее яркий пример того, как сработал этот проект, — лунная программа NASA, во главе которой встал разработчик нацистских ракет системы Fau Вернер фон Браун.
Менее известно об еще ожидающей своих исследователей роли нацистской Германии в успехе американского ядерного Манхэттенского проекта, к которому еще в начале 1945 года не было никаких оснований. Миф о «тупиковости» ядерной программы рейха и об «опережении» американцами своих конкурентов родился позже, когда основные германские наработки вместе с разработчиками ключевых исследовательских программ оказались уже по ту сторону океана, в руках ЦРУ и Пентагона.
В этом свете закономерен вопрос. Не является ли «придуманный» Черчиллем Совет Европы с центром в Страсбурге, где и принималось решение об интеграции нацистского и западного капиталов, неким политическим крылом той самой неонацистской организации ODESSA, которую с момента создания возглавил «любимец фюрера» Отто Скорцени, а прикрывал штаб-квартиру в Мадриде диктатор Франко?
Для ответа на этот вопрос надо разобраться со структурой и основными направлениями деятельности этой организации, которые при ближайшем рассмотрении представляют очень большой интерес. Но прежде, чем к этому перейти, отметим, что главным базовым принципом, заложенным в основу ООН и всей послевоенной системы международных организаций, является регионализм.
Что это такое? Существует два уровня регионализма, тесно связанных со структурой глобализации. Верхний уровень предполагает передачу ключевых государственных функций на определенной территории (большого трансграничного региона) органам наднационального управления — региональным экономическим комиссиям (РЭК).
Находясь в структуре Экономического и социального совета (ЭКОСОК), одного из главных органов ООН, эти комиссии официально отвечают за содействие экономическому и социальному развитию стран-членов и способствуют выработке согласованных действий и координации политики стран в рамках региона. Всего таких РЭК имеется пять. В 1947—1948 годах появились три — Европейская (ЕЭК), для Азии и Тихого океана (ЭСКАТО), для Латинской Америки и Карибского бассейна (ЭКЛАК). В 1958 году к ним добавилась ЭКА, для Африки, а в 1973 году — ЭСКЗА, для Западной Азии.
На примере ЕЭК, которая с созданием ЕС превратилась в его правительство, мы наблюдаем вектор эволюции регионализма — от рекомендательной и регулирующей деятельности к директивно-установочной и даже распорядительной. Что это означает? То, что в идею РЭК изначально заложена функция принятия на себя надгосударственных исполнительных полномочий, и Европа в этой схеме — просто пилотный проект, на котором отрабатывается определенная модель. И как только она будет отработана — регионализм в его ипостаси «верхнего уровня» распространится и на остальные регионы, где существуют РЭК, которые так же, как и ЕЭК, превратятся в правительства этих регионов, замкнутые на ООН через ЭКОСОК.
Но передача полномочий от государств к РЭК — сложная и, главное, потенциально конфликтная процедура. Как провести ее «без сучка и задоринки», не вызвав обострений? Это проделывается с помощью второго, нижнего уровня регионализма, на котором полномочия государств, оставшиеся после передачи основных из них на уровень РЭК, передаются уже вниз, в субъекты провинциального (областного, земельного и т.п.) и муниципального управления.
Именно эта модель и отрабатывалась в послевоенной Германии в соответствии с директивой JSC-1067. Идея простая. Минимум полномочий оставить государствам, руководствуясь задачей свести их роль к некой «культурной традиции». И тем временем вывести и передать все остальное — экономику, политику, оборону, безопасность — либо в РЭК и через них в ООН, либо в территориальные органы. Это и есть суть европейского пилотного проекта, имя которому — «еврорегионализация».
Збигнев Бжезинский: «Предпосылкой окончательной глобализации является прогрессивная регионализация». Покойный «Збиг» знал, о чем говорил, озвучив здесь фактическую модель глобализации, которую ее теоретики разложили на два взаимосвязанных тренда. Первый — глокализацию, то есть передачу государственных полномочий наверх и вниз — мы только что осветили; второй, родственный, — фрагмеграция: это фрагментация идентичностей, то есть размывание культурно-исторического кода народов, и интеграция экономик населяемых ими стран.
Александр Зиновьев удачно называл эту сумму «глобальным человейником». Действительно, если соединить оба этих тренда, то получается, что государства и народы нужно разложить до людей-атомов, лишить их связи с историческим прошлым, оборвать корни. И вновь собрать в новую европейскую общность, где основными ценностями становятся уже не христианские заповеди, а «права человека», постепенно трансформируемые в права меньшинств.
Удивительное по прозорливости предостережение сделал замечательный русский православный мыслитель Константин Леонтьев. «Чистая группировка государственности по племенам и нациям есть… не что иное, как поразительная по силе и ясности своей подготовка к переходу в государство космополитическое, сперва всеевропейское, а потом, быть может, и всемирное!». Гений Леонтьева усмотрел эту пагубную тенденцию за полтора века до современности, и нам ли не видеть, насколько он оказался прав.
«С конца 90-х годов, на фоне развязанной войны в Югославии, мировая элита совершенно открыто заговорила о необходимости «глобального управления»…, — пишет современный исследователь Ольга Четверикова. — «Европейская архитектура» стала рассматриваться как модель для строительства «новой глобальной архитектуры», характерными чертами которой являются сетевой принцип организации, полная проницаемость границ и открытость для финансовых и информационных потоков. … Действуя в соответствии с логикой дробления и фрагментации геополитического пространства, глобальная элита делает ставку на все местное, локальное, что работает на раздробление государства».
Итак, регионализация — это глобальный тренд, осуществляемый в рамках ООН на основе принципа регионализма, а «еврорегионализация» — это пилотная регионализация для отдельно взятой Европы, опыт которой впоследствии подлежит глобальному распространению. В ее рамках государственные полномочия в значительной мере переданы ЕЭК и Европейскому совету (а реально — НАТО), а также в так называемые еврорегионы — пограничные территории соседних государств, которые объединяют через границу и, замыкая на Брюссель, по сути явочным порядком выводят из-под юрисдикции собственных национальных властей.
Это сердцевина всего «европейского проекта», и фундамент ее закладывался очень давно, еще в бисмарковской Германии. «В Европе возрождаются этносы, совершенно игнорируемые или забытые вплоть до сегодняшнего дня, которые заставляют уважать свою национальность… — читаем в одной аналитике, адресованной «железному канцлеру». — Необходимо выделить этнический субстрат из его государственной оболочки, прежде чем приступить к новым комбинациям».
Космополитизм эсэсовского вариант нацизма с его национальными дивизиями Waffen SS, — родом как раз из этой аналитики. Не случайно, именно на Берлинском конгрессе 1884−1885 годов был принят принцип «эффективной оккупации»: «развитым» странам «разрешили» брать под колониальный контроль «недоразвитых аборигенов», если они «не рационально» используют свои природные ресурсы.
Теперь сравним структуру ЕС и Совета Европы.
ЕС имеет семь основных институтов:
— законодательные Европарламент и Совет (министров) ЕС;
— исполнительные Европейский совет и ЕЭК;
— а также Суд ЕС, контрольную Европейскую счетную палату и финансовый эмиссионный центр — ЕЦБ.
Среди консультативных («неинституциональных») органов ЕС мы видим созданный в 1994 году Комитет регионов, задача которого — «служить гарантом того, что местные и региональные власти принимают непосредственное участие в деятельности институтов ЕС».
Теперь структура Совета Европы:
— Комитет (глав МИД), ПАСЕ и ЕСПЧ, а также секретариат;
— консультативные органы, в число которых входит Конгресс местных и региональных властей Европы (КМРВЕ), двухпалатный штаб «еврорегионализации», включающий палаты регионов (внутригосударственных, то есть нижнего уровня) и местных властей.
КМРВЕ создан в 1994 году решением Комитета (глав МИД) ЕС путем соединения трех организаций. Первая — Ассоциация европейских пограничных регионов (АЕПР), объединяющая около 180 «еврорегионов» во всех странах ЕС и за его пределами, в том числе в Российской Федерации и на постсоветском пространстве. Вторая — Ассамблея европейских регионов (АЕР), около 250 регионов в 35-ти европейских странах, не обязательно пограничных, как в АЕПР, но непременно поддерживающих «еврорегионализацию». Третья — Совет коммун и регионов Европы (СКРЕ), включающий около 100 тыс. муниципалитетов и примерно 50 национальных ассоциаций.
Какие имеются «пересечения», показывающие проектную общность задач ЕС и Совета Европы? Их несколько.
Первое — сам ЕС, в структуру которого входит ФСЕНМ — Федералистский союз европейских национальных меньшинств, образованный еще в 1949 году, параллельно с созданием Совета Европы. Через ФСЕНМ, который сегодня по сути представляет «еврорегионы», Европейский союз осуществляет сотрудничество с АЕПР, которая входит в КМРВЕ Совета Европы и эти «еврорегионы» объединяет. Таким образом, в том, что касается «еврорегионализации», у ЕС и Совета Европы, как видим, не только общая ответственность, но и общая структура.
Второе такое «пересечение» ЕС и Совета Европы — Европарламент, в котором имеется парламентское крыло ФСЕНМ — фракция «Зеленые — Европейский свободный альянс» (ЗЕСА). Это блок Европейской зеленой партии с Европейским свободным альянсом и рядом мелких национальных регионалистских структур. В нынешнем 8-м созыве Европарламента ЗЕСА имеет 50 мандатов из 750-ти (6,6%). То есть совместная «еврорегиональная» сфера ответственности ЕС и Совета Европы имеет еще и официальное партийное представительство в Европарламенте, а сам ФСЕНМ (показательный факт!) сидит на прямом финансировании из бюджета МВД Германии.
Третье «пересечение» — Комитет регионов ЕС. Ради того, чтобы обязать законодательные и исполнительные институты ЕС (Совет ЕС и ЕЭК) согласовывать свои действия с этой «консультативной» структурой, курирующей «еврорегионализацию», европейские власти даже пошли на коррекцию Маастрихтского договора (о создании ЕС). Поскольку в 1992 году, когда он подписывался, Комитета регионов еще не было, пришлось принимать Амстердамский договор 1997 года, в котором прописан механизм таких консультаций.
Таким образом, Совет Европы, при всей своей кажущейся автономности от ЕС, имеет на него мощные рычаги влияния. Причем, на все основные институты ЕС, как законодательные, так и исполнительные. И если мы, возвращаясь к тому, с чего начали, допускаем симбиоз публичного Совета Европы с теневыми неонацистскими структурами (ODESSA), то общая картина происходящего в Европе, как пилотном регионе глобализации, очень напоминает реализацию нацистской доктрины «европейского единства», которая осуществляется не на расовой, а на космополитической, эсэсовской основе. И не силовым путем, а с помощью ползучей экспансии, шаг за шагом, десятилетие за десятилетием.
Вот лишь короткий перечень официальных европейских документов, которые прокладывают этой экспансии путь:
— в мае 1980 года в Мадриде была подписана «Европейская рамочная конвенция о трансграничном сотрудничестве территориальных образований и их властных органов», которую еще называют Мадридской хартией Совета Европы;
— через год, в 1981 году, в дополнение к этому документу, АЕПР, входящая, как уже отмечалось, в КМРВЕ Совета Европы принимает «Хартию приграничных и трансграничных регионов»;
— в 1986 и 1991 годах были приняты «Хартия Сообщества по проблемам регионализации» и «Хартия регионов Сообщества» («сообщество», а не «союз» — потому, что ЕС был создан только в 1992 г.);
— двумя «революционными» документами отмечен 1997 год: первый из них — упомянутый Амстердамский договор, уточнивший положения Маастрихтского договора (о создании ЕС) 1992 года в части обязанности законодательных и исполнительных структур ЕС консультироваться в своих действиях с Комитетом регионов. Второй — «Хартия о региональном самоуправлении», принятая КМРВЕ, документ, поощряющий самостоятельность регионов в рамках не только АЕПР («еврорегионов»), но даже и АЕР (всех регионов) и позволяющий им устанавливать прямые отношения с властями ЕС в Брюсселе, минуя свои национальные власти. Именно здесь находятся истоки разросшегося европейского сепаратизма — от Шотландии до Каталонии.
Список установочных основ «еврорегионализации» будет неполным, если не вспомнить об еще двух документах — Европейской хартии для новой Европы (1990 г.) и Хартии об основных правах ЕС (2000 г.). Первый из них по сути установил преемственность с эсэсовским проектом «новой Европы» Гиммлера-Шелленберга; второй легализовал в качестве европейской и глобальной перспективы «демократический глобализм будущего».
В настоящее время Совет Европы объединяет 47 государств; еще ряд стран, в том числе неевропейских, наделены в нем статусом наблюдателей. Это США, Канада, Израиль, Ватикан, Япония, Мексика, то есть государства, так или иначе связанные с процессом не только европейской, но и глобальной регионализации.
Надо ли говорить, что ни региональный принцип ООН, навязываемый странам мира, ни по сути сепаратистская концепция «еврорегионов», ни сведение в рамках ФСЕНМ прав национальных меньшинств с правами нетрадиционных, ни в коей мере не соответствуют национальным интересам России, ибо представляют собой подкоп под наш суверенитет, а также под общественные устои, мораль и нравственность?
Возвращаясь к заявлению Валентины Матвиенко о намерении России выйти из Совета Европы, также напомним об упомянутой нашим спикером «европейской концепции» от Атлантики до Тихого океана (или «до Владивостока»). С одной стороны, такой постановкой вопроса подтверждается международное признание территориальной целостности России, в отличие от принадлежащей де Голлю «ликвидационной», разделяющей нашу страну по Уралу, концепции Европы «от Атлантики до Урала».
С другой, «от Атлантики до Владивостока» — это тоже «европейская интеграция». И она для России противоестественна как с цивилизационной, так и с геополитической точки зрения. Будучи самостоятельной цивилизацией — культурно-историческим типом, обладая гигантской территорией, которая по канонам западной же геополитики является фактором глобального лидерства России, наша страна просто не может быть частью Европы, ибо сама Европа — не что иное, как маленький западный «аппендикс» Большой Евразии. Хвост собакой не виляет!
И подчеркнутое Валентиной Матвиенко упоминание о «панъевропейском» содержании Совета Европы как раз и подчеркивает неонацистскую сущность этой организации. А значит, и ее нацеленность против России, на мир «за наш счет и на наших обломках».
Другое дело, что компрадорская часть российской элиты, как раз этого и добивающаяся, сделает (и уже делает) все, чтобы этот мужественный шаг спикера Совета Федерации очернить, дискредитировать. И в конечном счете дезавуировать, не допустив развития ситуации по предложенному ею и явно согласованному с Владимиром Путиным сценарию.
Павленко Владимир
Комментарии читателей (0):