«Агломерация» против суверенитета: старые песни о главном

Иногда, чтобы понять, что происходит сегодня, полезно вспомнить недавнее прошлое и обратиться к нему под углом зрения планирования сегодняшнего еще тогда. Проще говоря, выяснить, как сегодня виделось из вчера. В связи с этим самое время вернуться к нашумевшей в канун президентских выборов 2012 года разработке американского Центра стратегических и международных исследований (CSIS) по сценариям дальнейшего развития ситуации в России.

Авторы CSIS, среди которых большинство – профессиональные даже не советологи и, соответственно, русофобы, а кремленологи, которых авторы соответствующего материала считают «элитой» американской «бывшей советологии», рисуют в феврале 2012 года четыре сценария будущего. И для ясности снабжают каждый из них балльными оценками, выведенными с точки зрения их соответствия интересам США по принятой в СССР и пока еще в России пятибалльной шкале.

«Лучший» для США сценарий – «либерально-интернационалистский», оценивающийся на «пятерку», но, как признаются сами авторы, малореализуемый, - «болотный», связанный с именами Немцова, Явлинского, Ходорковского, Касьянова и Каспарова. В детализации он не нуждается ввиду очевидности его ликвидационного характера.

Второй сценарий, снабженный твердой американской «четверкой», - «либерально-националистический», который кремленологи коротко характеризуют как «путинизм без Путина».

Оценка третьего сценария – «антилиберально-националистического», который связывается с нынешними «силовиками» и православным официозом, - «тройка». То есть с американской точки зрения, он хоть и менее благоприятен, чем первые два, но «удобоварим».

И наконец четвертый сценарий, который в разработке CSIS не прописан, но легко угадывается и по содержанию, и по логике подачи материала, да и по методологии «исследования», - «антилиберально-интернационалистский». Это тот самый сценарий «Третьего Рима», который выводит Россию в мировые лидеры.

«Повторно прочитав документ…, в глаза бросается одна деталь, которая при первом знакомстве с текстом кажется малозначительной, - находим в тексте. - На странице 4-й американские эксперты все-таки употребляют словосочетание “illiberal internationalism” (“нелиберальный интернационализм”), во-первых, для обозначения того общего, что связывает воедино царский и советский периоды отечественной истории, и, во-вторых, для фундаментальной характеристики - и это принципиально! - путинского режима.

За сменой политико-правовых фасадов, начиная с Русского государства Ивана III и Российской Империи Петра I вплоть до Советской государственности И.В. Сталина, западные советологи всегда безошибочно угадывали действие одной и той же силы. Русского народа, наделенного особой вселенской миссией…, реализовывавшейся в истории в самых парадоксальных формах». «“Нелиберальный интернационализм” - это тайная формула российской идентичности», - делают авторы совершенно справедливый вывод, метафизический по глубине понимания отечественной истории.

Все четыре сценария остаются актуальными и после шести лет, минувших с того времени, когда их прописали аналитики CSIS. Причем, очень похоже, что специфика современности такова, что против четвертого, антиамериканского сценария полного и всеобъемлющего суверенитета России, ныне объединяются все три остальных, которые так или иначе связаны с американскими интересами.

Яркий пример буквально «самой первой свежести». «Минэкономики доработало проект “Стратегии пространственного развития”. Как сообщили в ведомстве…, документ будет внесен в Белый дом в сентябре, в ноябре стратегия уже должна быть утверждена… В рамках стратегии предлагается утвердить состав 14 макрорегионов, они не будут административно-территориальными единицами, а станут отражать сложившиеся социально-экономических связи…

Предполагается, что такое деление позволит обеспечить лучшие условия для межрегионального взаимодействия. …В состав каждого макрорегиона предполагается включать хотя бы один крупный центр экономического роста (сейчас насчитываются 14 крупнейших и шесть крупных городских агломераций, а также четыре минерально-сырьевых центра). Также в макрорегионе должны быть объекты инфраструктуры, обеспечивающие связанность территорий и выход к международным рынкам или транспортным коридорам Запад - Восток, Север - Юг».

Какая мотивация у авторов этого проекта? Очень показательная: «Наибольшее ускорение должна обеспечить поддержка крупнейших городов и городских агломераций. Нынешнее распределение инвестиций, констатирует ведомство, не всегда в пользу наиболее эффективных территорий: “Значительная часть средств направлена на реализацию проектов в муниципалитетах с численностью менее 100 тыс. человек, тогда как центры роста - крупнейшие агломерации (кроме Москвы и Санкт-Петербурга) – недофинансированы”», - это из предыдущей версии документа.

Автору этих строк уже приходилось разбирать дискуссию Сергея Собянина и Алексея Кудрина, в которой они соревновались в дифирамбах агломерационному переустройству страны. После президентского послания 2018 года к этой теме пришлось возвращаться, констатируя, что этот план потерпел крах, ибо Владимир Путин провозгласил политику «пространственного развития». И вот теперь выясняется, что адепты агломеризации времени даром не теряли, и в очередной раз президентские идеи, отрицающие суперлиберализм правительственных и иных чиновников, этими чиновниками упаковываются именно в либеральные проекты. И видимо преподносятся президенту под видом выполнения его указаний.

14 + 6 = 20, как следует из сегодняшней формулы «агломеризации», загримированной под «пространственное развитие». Москва и Питер, видите ли, у них «недофинансированы» - с их-то бюджетами. Показательно: как только заходит разговор, чтобы промышленные или удельные олигархи поделились деньгами с Россией, на теле которой они произрастают, – сразу поднимается явно заказной шум на тему о «конкуренции», «рыночной эффективности» и «мировых трендах».

Что такое проект агломераций, и в чем угроза, которую он несет настоящему и будущему страны?

Первое. Агломерации втягивают в себя население окружающих территорий, и в результате углубляется их депрессивное состояние. Наглядных примеров сколько угодно: им практически целиком была посвящена «прямая линия» Владимира Путина в начале июня. Разруха на местах происходит от хронического недофинансирования, и курс на концентрацию всех средств в крупных мегаполисах с целью превращения их в агломерации усугубляет эту тенденцию.

Превратившись в «аттрактор» для нищающего населения провинции, агломерации призваны втянуть его в свои «фавелы» и освободить для колонизации остальную часть страны, прежде всего богатые природными ресурсами Сибирь и Дальний Восток. Земля без людей ведь не живет. Либо становится добычей других людей. Или нелюдей.

Причем, этот пагубный тренд был запущен еще в советские времена, программой ликвидации так называемых «неперспективных» деревень. После распада СССР его просто распространили с сельского хозяйства на другие, в том числе промышленные сферы.

Второе. Напомним еще один правительственный проект, от ноября 2010 года. Страну предлагалось поделить на 20 агломераций; даже список их приведен с количественными показателями по каждой.

Показательно: на всю громадную Сибирь и Дальний Восток планировалось лишь шесть агломераций – Омская, Новосибирская, Кузбасская, Красноярская, Иркутская, Владивостокская. Еще с центрами в Екатеринбурге и Челябинске отводилось на весь промышленный Урал. Остальное – Европейская территория России. И это при том, что после распада СССР и потери Украины и Белоруссии, до 60% промышленного потенциала Российской Федерации оказалось сосредоточено в восточной части страны.

Получается что агломеризация – это синоним промышленной деиндустриализации. И сегодня эти планы еще более ужесточаются, если говорится уже даже не о 20-ти, а о 14-ти агломерациях. «Цифровизация» же экономики по отношению к реальному сектору – проект не столько созидающий, сколько обеспечительный.

Третье. Курс на агломерации выносит окончательный приговор моногородам, на которые приходится как минимум 20%, а то и больше, промышленного потенциала страны. Всем памятен знаменитый эпизод 2009 года с протестной акцией в Пикалево, ставший поводом для множества аналитических исследований, как лояльных к власти, так и оппозиционных.

Кроме того, именно в моногородах сосредоточена немалая часть оборонно-промышленного потенциала; они и возводились в советское время с этой целью, чтобы подальше от глаз иностранных разведок.

И четвертое. Агломеризация является частью вполне определенной глобальной повестки, и с ее помощью нашу страну втягивают в проекты, отнюдь не способствующие укреплению суверенитета. «Приоритет инвестиций», которые предлагается направить в уже и без того достаточно развитые территории, никак не учитывает нужды и интересы того, что в советские времена называлось единым народнохозяйственным комплексом. Хотя бы потому, что внешние инвестиции, ориентированные на глобализацию, этой проблемы все равно не решат; определяющим инструментом развития являются внутренние инвестиции, но это направление «не укладывается» в догматику «рынка» и потому в расчет очень часто не принимается.

Что это за «глобальная повестка» – отдельный большой вопрос.

В чем заключалась суть Генерального плана «Ost»? В колонизации страны путем ее расчленения на рейхскомиссариаты (протектораты) с собственным экономическим и политическим управлением. И в создании в них немецких поселений-агломераций, окруженных «фавелами» русского обслуживающего персонала, второй функцией которого становилась полицейская – подавление сопротивления «деревенской» периферии рейхскомиссариатов.

Что это как не модель «глобального города» и «глобальной деревни», о которой приходилось упоминать только недавно?

Та же модель заложена в американские концептуальные документы, направленные на подрыв нашей страны, – Гарвардский и Хьюстонский проекты. Первый из них, добытый советской разведкой в 1980-е годы, раскрывает пошаговый план разрушения СССР («перестройка», «реформы», «завершение»). Второй сосредоточен на окончательном раздроблении уже постсоветского пространства с упором на Россию.

«Одним из требований, предъявляемых к США новым российским вызовом (слабостью и угрозой дезинтеграции – Авт.), является отказ от отношения к России как к какому-то целому, каким она больше не является или перестанет являться в обозримом будущем. Необходимо прорабатывать отдельную политику для отдельных регионов, особо выделяя, как это сделано в настоящем обозрении, Калининград, Северный Кавказ, Восточную Сибирь и Дальний Восток, а также Москву и Санкт-Петербург, в которых сосредоточена элита федерального уровня…» (Советская Россия. – 2002. – 20 июня).

С одной стороны, Гарвардский проект, в противовес агломеризации, предполагал ликвидацию в СССР и на постсоветском пространстве крупных городов. С другой стороны, упомянутая модель «глобального города» - двух- или трехсот мегаполисов, соединенных первоклассными коммуникациями поверх государственных границ, противостоящих погруженной в архаику «глобальной деревне», - альфа и омега глобалистских построений.

Таким образом, быть или не быть агломерациям в России – это вопрос суверенитета, то есть нашего участия/неучастия в Генеральном плане «Ost», расширенном до глобальных масштабов. При том, что Россия – это решающий фактор для судьбы этих планов, ибо по западным представлениям грядет ресурсная катастрофа, и наша страна в этих условиях должна превратиться в «Ноев ковчег» для «элитарной» части человечества.

Конечно, западным элитам лучше нас разрушить, чтобы орудовать на нашей территории собственными руками, превратив «русских аборигенов» из субъекта в объект, неспособный управлять собственной исторической судьбой. Но и сохранение субъектного статуса России не помеха Западу: ему главное, чтобы мы приняли глобалистскую модель «города и деревни». Тем самым мы априори признаем незыблемость глобальных «правил игры» и, даже вопреки своим намерениям, останемся в орбите западного влияния, замаскированной под демагогию многополярного мира. Ведь политической полицентричности без собственного экономического, финансового и технологического фундамента не бывает.

Так вот, так ли далеко от действительности предположение, что три из четырех сценариев с оценками «5», «4» и «3» в разработке CSIS, с которой мы и начали, - оба «националистических» и «либерально-интернационалистский» - в фактической приверженности глобализму сливаются и противостоят четвертому, в исследовании не прописанному, - «нелиберально-интернационалистскому»? Той самой тайной формуле российской идентичности, что и обеспечивает историческую преемственность от царских времен к советским и далее к современности.

И если эта картинка соответствует реальности, то не стоит ли наша страна перед настоятельной необходимостью концептуальной рокировки, в ходе которой четвертый сценарий, соединившись со здоровыми силами первых трех, нанесет окончательное историческое поражение как им самим, так и их западным кураторам? Ведь у России как были, так и остаются все те же самые союзники, что и полтора столетия назад – армия и флот. Ибо с тех пор если кто и добавился к этому перечню, то только Военно-космические силы.

Поэтому, прежде чем переводить разговор о преобразовании мегаполисов в агломерации и предельном сокращении тем самым как направлений развития, так и связанных с ним социальных лифтов, необходимо отмерить даже не семь, а как минимум 777 раз.