Белоруссия: первые осужденные за Русский мир

По итогам состоявшегося 14 июня заседания Верховного суда Белоруссии вступил в силу приговор в отношении белорусских публицистов, выступавших за единение народов Союзного государства и критиковавших проявления русофобии. Критика властей и национал-радикалов в оппозиции госорганами Белоруссии представлена как унижение белорусского народа, что якобы могло вызвать вражду с неназванными народами России.

Коллегия по уголовным делам Верховного суда Белоруссии заседала 12 и 14 июня, рассматривая апелляционные жалобы, которые подали приговорённые Минским городским судом к пяти годам лишения свободы обвиняемые по резонансному «делу регнумовцев» («делу пророссийских публицистов»). Сергей Шиптенко и Юрий Павловец явились на заседание Верховного суда вместе со своими защитниками и представили аргументы в пользу отмены приговора, вынесенного 2 февраля Мингорсудом. Два других обвиняемых — Дмитрий Алимкин и Юрий Баранчик, проживающие в Бресте и Москве, на рассмотрение апелляционных жалоб не явились, равно как и их адвокаты.

В ходе заседания 12 июня Павловец и его защитник — адвокат Кристина Марчук, а также Шиптенко и его защитник — адвокат Мария Игнатенко не только повторили аргументы в пользу несостоятельности обвинения и незаконности арестов, шокировавших общественность Белоруссии и России в декабре 2016 года, но также добыли новые доказательства фальсификации уголовного дела. Среди таковых — подделка подписи начальника Научно-практического центра Государственного комитета судебных экспертиз (именно в этом центре проводилась экспертиза публикаций обвиняемых). Была доказана несостоятельность как экспертов тех, кого правительство Белоруссии назначило экспертами по экстремизму и включило в специальную комиссию, которая якобы анализировала тексты Павловца, Шиптенко, Алимкина и других авторов, скрывавшихся под псевдонимами. Были выявлены многочисленные процессуальные и иные нарушения, указывавшие на заказной и политический характер уголовного дела.

Прокурор Андрей Савановичв в своей речи 14 июня фактически изложил доводы гособвинителя, заявленные в ходе судебного процесса, длившегося с 18 декабря 2017 года по 2 февраля 2018 года. Он предложил оставить февральский приговор Мингорсуда в силе, охарактеризовав вопиющие нарушения законности либо как не нарушения вовсе, либо как несущественные нарушения.

В своей речи Саванович заявил, что вина Павловца, Алимкина и Шиптенко «подтверждается собранными по делу всесторонними, полными, объективными исследованиями в суде и приведёнными в судебном решении доказательствами, которые не вызывают сомнения в их достоверности, которым дана правовая оценка». Собранные же обвиняемыми и их защитниками в апелляционных жалобах «доводы не соответствуют установленным в суде первой инстанции обстоятельствам».

«Выводы суда первой инстанции в виновности обвиняемых в совершении преступления соответствуют фактическим обстоятельствам дела и основываются на доказательствах», — продолжил прокурор. В числе доказательств были указаны осмотры компьютеров Шиптенко, Алимкина и Павловца, российских сайтов — где размещались публикации обвиняемых, материалы «оперативно-розыскных мероприятий в сетях электросвязи».

«Заключение от 7 июля 2017 года комплексной психолого-лингвистической экспертизы, по результатам проведения которой в статьях, подготовленных обвиняемыми, обнаружены совокупности лингвистических и психологических признаков возбуждения вражды или розни по признакам национальной принадлежности к белорусам, — продолжил перечисление «доказательств» Саванович. — В показаниях экспертов Кирдун, Андреевой и Гатальской, поддержавших, разъяснивших и уточнивших выводы, изложенные в заключении, давших ответы на поставленные вопросы — в том числе относительно обоснованности научных положений проведённого исследования, проблем использования методики».

Также прокурор сослался на показания в суде допрошенных в качестве свидетелей Дениса Рабенка, написавшего донос в Генпрокуратуру Белоруссии на ИА REGNUM,Артёма Горбацевича из русофобского издания «Наша нива» — публиковавшего этот донос и ранее требовавшего от Александра Лукашенко заблокировать доступ кИА REGNUM на территории Белоруссии.

Важно отметить, что свидетелей по делу следователь и гособвинитель выбирали исключительно из среды идейных оппонентов обвиняемых — и таковых много собрать не удалось. Доказательства по делу тоже собирались лишь те, которые подтверждали обвинительный уклон следствия — не случайно адвокат Марчук 12 июня заявила, что вся тяжесть доказывания невиновности легла на плечи защитников, хотя по Уголовно-процессуальному Кодексу следствие должно было всесторонне, полно и объективно собирать доказательства как обличающие, так и доказывающие невиновность фигуранта уголовного дела.

Фальсификации комплексной экспертизы, выполненной в Научно-практическом центре Государственного комитета судебных экспертиз Белоруссии, прокурор Саванович назвал «техническими и орфографическими ошибками». То есть у Алимкина, Павловца и Шиптенко — «экстремизм», а у Гатальской, Андреевой и её начальницы Кирдун — «ошибки», вполне нормальные для государственных экспертов, привлечённых соисполнителями политических репрессий.

«Сведения, содержащиеся в представленных стороной защиты в ходе предварительного судебного следствия и не являющимися обязательными для суда, не имеющих преюдициального значения лингвистического заключения Галяшиной, социо-философско-лингвистического заключения Тепловой, Бендина, Криштаповича, Шевченко, ситуативного заключения специалиста Гуданца, экспертное мнение Олюнина, Безнюка, Шевченко, заключение специалиста Кушкиной, мнение Гронского, заключение Бендина, обращения Корчицкого и Бендина, ответ Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций Министерства связи и массовых коммуникаций Российской Федерации, опровергаются доказательствами, положенными судом в основу приговора и не ставят под сомнение выводы суда», — продолжил Саванович.

Прокуратура Белоруссии, а вместе с ней — и судебная система Белоруссии фактически выступили против российского экспертного сообщества, причём судебных экспертов с мировым именем, а также против заявленной позиции Роскомнадзора. Попутно были отвергнуты позиции белорусских учёных, хотя все перечисленные — доктора и кандидаты наук, профессора, доценты, опытные преподаватели ведущих вузов республики, причём более компетентные и титулованные, чем Андреева, Кирдун и Гатальская, привлечённые к политической расправе над белорусскими публицистами.

Важно напомнить, что авторы комплексной экспертизы из ГУ НПЦ ГКСЭ, выступая в Мингорсуде, признавали, что кандидат исторических наук, доцент Павловец лучше их разбирается во многих вопросах, изложенных в его публикациях. Также не был опровергнут ни один из фактов, изложенных в публикациях Шиптенко — обоснование обвинительного уклона экспертизы было построено на критике трактовки фактов, а если это сделать не удавалось — то авторам приписывался тенденциозный подбор фактов и субъективные, антинаучные и даже клеветнические измышления сотрудниц белорусского государственного экспертного учреждения.

Госкомитет судебных экспертиз Белоруссии до сих пор готовит заключения, по которым выносят обвинительные приговоры. Его председатель Андрей Швед гордится тем, что экспертизы делаются быстро, и не забывает добавлять о допустимости альтернативных мнений специалистов, и даже о поддержке представления в суде заключений независимых экспертов. На практике, как видно, всё совершенно иначе, что в очередной раз на примере «дела регнумовцев» подтвердили органы суда и прокуратуры.

Саванович обратил внимание, что у сотрудниц ГУ НПЦ ГКСЭ, которые проводили экспертизу, есть учёные степени и звания. Само же госучреждение в официальных ответах на обращения Павловца заявило, что не имеет отношения к проведённой комплексной экспертизе, и на это не указывают ни бланк госучреждения, ни печать, ни другие документы, подтверждающие то, что экспертиза проводилась в ГУ НПЦ ГКСЭ.

Незаинтересованность Гатальской, Андреевой и Кирдун в исходе дела прокурор обосновал просто — они не были ранее знакомы. На самом деле многие жертвы политических репрессий не были знакомы между собой и не случайно о трагических страницах истории XX века за день до этого в своём выступлении напомнил Шиптенко, приведя в качестве примера массовые захоронения в урочище Куропаты.

Также не усмотрел прокурор ничего плохого в том, что авторы комплексной экспертизы, на которых якобы по совпадению пал выбор Следкома РБ, до этого уже высказали нужное властям мнение в рамках Республиканской экспертной комиссии по поиску экстремизма при Мининформе РБ. Руководители министерства Лилия Ананич и Владимир Матусевич, которые в декабре 2016 года направили заявления в Следком с указанием статьи 130 Уголовного Кодекса республики, по которой в 2018 году были осуждены фигуранты дела, в суд предусмотрительно не вызывались — очередное ходатайство защиты с учётом мнения прокурора Верховный суд отверг 12 июня.

По словам Савановича, тот факт, что сначала Андреева, Кирдун и Гатальская, действуя в РЭК (причём Андреева не была членом комиссии), обнаружили экстремизм в текстах обвиняемых, а потом эти же эксперты не нашли экстремизма в тех же самых текстах обвиняемых, но нашли в дополнительно предоставленных Следкомом публикациях, вовсе не свидетельствует о профнепригодности назначенных экспертами. Также из речи прокурора было интересно узнать о том, что «не является доказательством того, что взгляды и убеждения экспертов, отличные от обвиняемых, статьям и их содержанию каким-либо образом повлияли или могли повлиять на избрание методики проведения экспертных исследований, её применение, отразилось на выводах, изложенных в экспертном заключении». Таким образом был парирован тезис Шиптенко, который в клетке Мингорсуда проводил параллель с судом фашистов над коммунистами.

Противоречия между показаниями государственных экспертов прокурор назвал несущественными. В числе доказательств вины обвиняемых он упомянул не только комплексную экспертизу, но и «содержание статей» — очевидно, у прокурора тоже есть компетенции эксперта по экстремизму и не меньшие, чем у его коллеги в РЭК. Также осталось непонятным, как прокурор установил мотив и умысел — якобы единый для всех обвиняемых и просто констатированный им как аксиома.

«Отсутствие общественно опасных последствий не ставит под сомнение выводы суда, выводящие состав преступления из действий обвиняемых и квалификации их действий», — сообщил прокурор.

И снова он ответил на тезис Шиптенко, заявленный во время зимнего процесса в Мингорсуде и в Верховном суде 12 июня: публикациям уже третий год, они до сих пор в открытом доступе читателей Белоруссии и России, но тех ужасных последствий международной вражды и розни, которую прогнозировали белорусские государственные эксперты, так и не произошло.

Право на защиту, по мнению прокурора, не было нарушено даже тогда, когда были оставлены без удовлетворения ходатайства о привлечении профильных специалистов по разным наукам, в которых госэксперты из ГУ НПЦ ГКСЭ проявляли некомпетентность и дефицит познаний. Тем самым Саванович ответил на тезисы выступавших 12 июня обвиняемых и их защитников.

«Отсутствие решений о признании публикаций обвиняемых экстремистскими, по блокировке ресурсов, на которых они размещены, включение статей в сборники не является препятствием как для возбуждения уголовных дел, так и для привлечения обвиняемых к уголовной ответственности», — заявил прокурор. Тем самым он дал понять, что любая публикация в Белоруссии может быть признана экстремистской без решения суда, а её автор — брошен за решётку по одному только мнению назначенных экспертами библиотекарей, прокуроров, пресс-секретарей и прочих не имеющих репутации в научном мире деятелей.

Фраза Савановича «включение статей в сборники» — не фигура речи, а ответ Павловцу, который 12 июня принёс в Верховный суд сборник научной конференции в Новозыбкове с публикацией своей трилогии «Как конструировалась белорусская идентичность». Сборник был отрецензирован российскими учёными, а сам текст слово в слово повторял публикацию, признанную белорусскими «органами» экстремистской — только список источников был добавлен.

Представленные адвокатом Павловца табели учёта рабочего времени членов РЭК, согласно которым они не могли принимать участие в заседании комиссии без прогулов и просто физически (по причине документально подтверждённой болезни и командировки), прокурор не признал основанием для того, чтобы считать фальсифицированными «экспертные заключения» этого органа, де-юре не являющегося экспертным. Однако самое интересное в своей 14-минутной речи прокурор приберёг на последние две минуты.

«Упоминание заключения от 7 июля 2017 года ГУ НПЦ ГКСЭ РБ, в том числе о проставленных на нём печатях и справке о расчёте стоимости экспертизы, наличие на документе регистрационного номера, о наличии переписки следователя с должностными лицами указанного учреждения по вопросам проведения комплексной экспертизы, направление заключения в адрес следователя с сопроводительным письмом за подписью должностного лица данного учреждения, приведённое в жалобах стороны защиты, так же, как и проведение экспертизы полностью или частично в помещениях учреждения не свидетельствует о его фальсификациях и не недопустимости. Указанные обстоятельства не меняют сути выводов экспертов, изложенных в заключении», — проинформировал Саванович.

Защита акцентировала внимание на подделку подписи начальника ГУ НПЦ ГКСЭ РБ Андрея Тетюева в материалах уголовного дела, но и на это у прокурора был ответ: «Сопроводительное письмо о направлении заключения от 7 июля 2017 года следователю (старшему следователю СУ УСК по г. Минску Юрию Мацкевичу, который вёл уголовное «дело регнумовцев» — прим.) подписано не Тетюевым, а его заместителем по должности, не является частью заключения, в связи с чем не свидетельствует о его фальсификации — так же, как и последующее увольнение экспертов и понижение в должности Тетюева».

Адвокаты выглядели растерянными: никогда до этого подделка документов и фальсификация официальных документов государственного учреждения, судя по многочисленным уголовным делам, не выглядела столь законно. Трудно было поверить в то, что апологетом нарушения Уголовного Кодекса, причём не в частной беседе под закуску, выступил не какой-нибудь самозваный «правозащитник».

В заключение представитель прокуратуры предложил «приговор Минского городского суда от 2 февраля 2018 года в отношении Алимкина, Павловца, Шиптенко оставить без изменения, а исковые жалобы — без удовлетворения».

После этого коллегия объявила о почти трёхчасовом перерыве и, вернувшись в зал заседаний за полчаса до обеда, в течение минуты зачитала своё решение, полностью удовлетворившее запрос прокурора. Официальное сообщение об этом опубликовала пресс-секретарь Верховного суда.

После окончания судебного заседания адвокат Игнатенко дала небольшой комментарий корреспонденту одного из уважаемых российских информагентств. Государственное информационное агентство БелТА, активно участвовавшее в травле белорусских публицистов, осмелившихся заметить негативные явления в белорусских реалиях и критиковать власти, дополнило поток сообщений о резонансном деле своим плагиатом — на это обратил внимание Шиптенко в Facebook.

«Как пояснила защитник одного из обвиняемых Мария Игнатенко, в течение этих трех лет к фигурантам будут применены определенные ограничения. В частности, они должны будут согласовывать свое передвижение с уголовно-исполнительной инспекцией. Защитник также сообщила, что в ближайшее время они будут подавать жалобу в порядке надзора», — сказано в публикации БелТА без ссылок на источник. Таким образом, даже окончание судебного процесса не обошлось без позорных явлений со стороны государственных структур Белоруссии.

Формально принятое 14 июня решение можно будет обжаловать у заместителя или председателя Верховного суда Белоруссии. Однако теперь уже де-юре осужденные (так как приговор вступил в законную силу) не надеются на законность и справедливость. Они не питали иллюзий на сей счёт и ранее.

В свете произошедшего возникает много вопросов о будущем интеграции России и Белоруссии. Если официальный Минск демонстрирует такое поведение, демонстративно и жестоко расправляясь с белорусскими гражданами, осмелившимися критиковать русофобию и несанкционированно выступать за объединение Белоруссии и России, то стоит ли продолжать интеграционные проекты с таким руководством братского народа пока ещё союзной Белоруссии? Ответ на этот вопрос предстоит дать вновь избранному президенту России.