Неожиданная русская военная победа в Сирии

Авторитетное американское издание "Defense News" в специальном выпуске "Outlook 2018", представляющем мнения мировых политических и военных лидеров и авторитетов об итогах 2017 года и перспективах 2018 года в военно-политических отношениях, опубликовала и мнение директора Центра анализа стратегий и технологий (Центр АСТ) Руслана Пухова "Moscow-based think tank director: Russia’s unexpected military victory in Syria" ("Неожиданная русская военная победа в Сирии"). Предлагаем русский текст публикации.

Одним из главных событий 2017 года стала победа, одержанная российскими вооруженными силами и правительством режима Башара Асада в Сирии. Когда в сентябре 2015 года Владимир Путин неожиданно и решительно вмешался в кровавую сирийскую гражданскую войну, многие голоса на Западе, начиная с президента США Барака Обамы, достаточно дружно предрекали "увязание" Москвы в этом конфликте.

Спустя два с небольшим года уже всем очевидно, что никакого "нового Афганистана" в Сирии для Путина не произошло. Россия в ходе интервенции практически полностью выполнила свои основные задачи в Сирии. Военное и политическое положение режима Башара Асада, еще летом 2015 года казавшееся почти безнадежным, радикально улучшилось. Под контролем сирийского правительства находится более 90 процентов территории страны.

Самопровозглашенное экстремистское "Исламское Государство" находится на грани полного исчезновения. Ослаблены другие радикальные исламистские группировки. Более умеренная антиасадовская оппозиция, несмотря на масштабную военную помощь США и консервативных арабских монархий, тоже существенно ослаблена, раздроблена, изолирована в военном отношении и утратила перспективы победы. Вопрос о будущем президента Башара Асада практически снят с сирийской политической повестки.

Поразительно не то, что Россия своим вмешательством добилась перелома в гражданской войне в Сирии, а то, какими ограниченными рооссийскими силами это было достигнуто. По сути России удалось исключить задействование сколько-нибудь существенных собственных наземных группировок сил и средств и свести к минимуму потери. Российский наземный контингент на проятжении всей двухлетней кампании оставался незначительным, не превышая суммарно максимум нескольких тысяч человек - включая частные военные компании и военную полицию, - из которых, видимо, единовременно задействовалось максимум несколько сот, причем с очень ограниченным нарядом боевой техники. Для России это стало воистину "дешевой войной", в том числе в отношении потерь, исчисляемых менее чем 100 человек.

Российская авиационная группировка в Сирии также невелика и включала в разные периоды всего от 30 до 50 боевых самолетов и от 16 до 40 вертолетов, но зато задействовалась с очень высокой интенсивностью. К концу августа 2017 года российкая авиация в Сирии совершила более 28 тысяч вылетов, заявив поражение около 90 тысяч целей, при этом к тому времени был потерян только один самолет Су-24М. Можно напомнить, что в Афганской войне один советский самолет терялся в среднем примерно на 750 боевых вылетов. Беспилотные летательные аппараты совершили в Сирии более 14 тысяч вылетов.

Можно обратить внимание на несколько особенностей, обеспечивших успех российской военной кампании в Сирии и сделавших эту компанию относительно "дешевой", и контрастирующих с не слишком успешным подходом американцев в других регионах мира.

Во-первых, России удалось создать в Сирии весьма эффективный симбиоз сирийских войск и собственного контингента. Русскими были предприняты активные меры по восстановлению боеспособности сирийской армии, причем возрожденные сирийские войска зачастую "армировались" небольшими русскими подразделениями поддержки и специального назначения. Что еще более важно - русские старшие офицеры не ограничивались ролью советников, а а на многих основных участках возглавили сирийские войска, что сильно повысило уровень командования и военной экспертизы.

Многие основные группировки сирийских войск возглавляются присылаемыми из России генералами, а выступивший главной ударной силой сирийской армии в последний год 5-й добровольческий штурмовой корпус был полностью сформирован и оснащен русскими и возглавляется русскими командирами. Может быть это было и не вполне политкорректно, но оказалось совершенно эффективно.

Во-вторых, Россия смогла избежать задействования значительных собственных наземных контингентов путем замены их частными военными компаниями из хорошо оплачиваемых наемников, набираемых в основном из отставных русских профессиональных военнослужащих. При этом, в отличие от практики США, отряды этих компаний использовались не для вспомогательных и охранных целей, а непосредственно в качестве ударных наземных частей, в том числе для упомянутого "армирования" сирийских сил.

Это оказалось очень успешным и с военной точки зрения, и с политической, позволяя минимизировать любые политические издержки прямой интервенции. При этом российское общество продемонстрировало полную безучастность к сведениям о потерях этих частных компаний, справедливо полагая, что "эти люди знали на что идут за такие деньги". Таким образом, вопреки западным ожиданиям, потери в Сирии не оказали никакого негативного внутриполитического эффекта для путинской администрации.

На Западе до сих пор поразительно мало обращается внимания на успех русской военной интервенции в Сирии и на продемонстрированные при этом аспекты русской военой активности. Понятно, что для многих западных политических и военных обозревателей, обескураженных несостоятельными прогнозами об "увязании" Путина в Сирии, эта тема выглядит не слишком привлекательной. Между тем, военная кампания в Сирии и победа в ней имеют масштабные последствия для развития русской военной машины.

За относительно короткую двухлетнюю кампанию в Сирии через нее по ротации были пропущены практически все высшие российские командиры. Согласно сделанному в ноябре 2017 года заявлению начальника Генерального Штаба Вооруженных Сил России генерала армии Валерия Герасимова, через группировку войск в Сирии со своими штабами "прошли все командующие войсками военных округов, общевойсковыми армиями и армиями ВВС и ПВО, почти все командиры дивизий и более половины командиров общевойсковых бригад и полков" Вооруженных Сил России. Все эти командиры получили реальный опыт сложной современной войны на удаленной территории при огромной роли интенсивной воздушной мощи и высокоточного оружия и при масштабных задачах логистики и обеспечения.

Феномен таких командиров с опытом успешной и победоносной для России военной кампании в Сирии, с масштабной и решающей ролью авиации и широким применением сил специальных операций и современных видов оружия, может оказать существенное влияние на русское военное строительство на длительное время вперед. Одновременно приобретенная русскими военными в Сирии уверенность может способствовать более твердому и интервенционистскому курсу во внешней и военной политике России в будущем.