Первородство и близорукость

Два публичных выступления привлекли к себе внимание международной общественности в течение 18-19 октября. Первое: политический доклад Председателя КНР и Генерального секретаря ЦК КПК Си Цзиньпина на XIX съезде КПК. И второе: выступление Президента России Владимира Путина на сочинском заседании Дискуссионного клуба «Валдай». Экспертные комментарии к сожалению их между собой не объединяют, хотя пересечение в целом ряде сфер, прежде всего в идеологии и геополитике, очевидно. И завуалированный посыл Западу на тему о надежности России как международного партнера ощутимо контрастируют с заявкой на мировое лидерство, которая прозвучала из Пекина.

Что бросается в глаза при сопоставлении текстов? Прежде всего, оценка Великого Октября, к 100-летнему юбилею которого мы стремительно приближаемся. Важность этого отнюдь не в дани прошлому, а в проекции на историческую перспективу. Понимания этого в российском обществе, в отличие от китайского, нет ни в низах, ни в верхах. И особенно это видно в сравнении оценок Октября обоими лидерами, которые многое раскрывают и наводят на определенные выводы.

Си Цзиньпин: «Сто лет назад прогремели залпы Октябрьской революции, которые принесли в Китай марксизм-ленинизм. Наши передовые умы увидели в марксистско-ленинской научной мысли путь к решению проблем тогдашнего Китая. В 1921 году, в решительной борьбе с феодальными порядками и иностранным вторжением, была создана Коммунистическая партия Китая».

Владимир Путин: «Сегодня, обращаясь к урокам столетней давности, к русской революции 1917 года, мы видим, какими неоднозначными были ее результаты, как тесно переплетены негативные и, надо признать, позитивные последствия тех событий. И зададимся вопросом: разве нельзя было развиваться не через революцию, а по эволюционному пути – не ценой разрушения государственности, беспощадного слома миллионов человеческих судеб, а путем постепенного, последовательного движения вперед?» и т.д., к этой цитате, существенно перевесившей слова китайского лидера как по объему, так и спорности, если не сказать конъюнктурности суждений, мы еще вернемся.

Итак, уничижительная оценка Великого Октября российским президентом особенно удивляет (и возмущает) на фоне выводов иностранного лидера. Главным образом потому, что соединив Октябрь 1917 года с современным развитием его идей в виде концепции «научного социализма с китайской спецификой в новых условиях», Си Цзиньпин претендует, и небезосновательно, на своеобразную «приватизацию» Октябрьского наследия и его превращение в фундамент истории Народного Китая в обход России. Не случайно о самом Октябре и марксизме-ленинизме в докладе, который, это надо понимать, имеет официальный партийно-государственный статус и является документом ЦК КПК, говорится, а о России – нет. Нужно ли упоминать, что возможным это становится только в условиях, мягко говоря, обескураживающего отказа от собственной истории лидера российского? «Вам не нужна ваша история, та ее часть, которую мы считаем поворотным пунктом в истории человечества? - как бы спрашивает Си Цзиньпин у Путина. – Ну, так мы возьмем ее себе, и когда этим путем по нашим стопам пойдет весь мир, и вы никуда не денетесь, то о вашем первородстве вы должны будете позабыть».

Фривольная авторская интерпретация? Как бы не так! Вот выдержка из еще одного из выступлений Си Цзиньпина от 2013 года, прозвучавшего через год после прихода к власти. «…Перевернуть страницу Советского Союза и Коммунистической партии, освободиться от Ленина и Сталина и забыть все остальное — значит участвовать в историческом нигилизме. И это сбивает с толку наши мысли и подрывает организацию партии на всех уровнях». Сказано в высшей степени понятно и доступно. КПК вынуждена прибрать к рукам остающееся бесхозным советское наследство не только ввиду стремления к идеологическому доминированию, но и из инстинкта самосохранения, побуждающего партию учесть печальный опыт КПСС и СССР, к которому в Китае приковано огромное внимание. И на котором с момента прихода Си Цзиньпина к власти воспитывают партийные кадры.

Как связан Великий Октябрь с «китайской спецификой»? Очень просто. Еще в 1915-1917 годах, В.И. Ленин, познакомившись с теорией «ультраимпериализма» видного немецкого социал-демократа Карла Каутского, понял, что европейский оппортунизм, встроенный в систему либерально-социалистического консенсуса западных элит, готовит России внешнее управление. И последовательно выступил с тремя теориями. Во-первых, победы социалистической революции в отдельно взятой стране (именно на ней И.В. Сталин впоследствии выстроил теорию и практику строительства социализма в отдельно взятой стране). Во-вторых, империализма, и в этой теории Ленин отказал Каутскому в ноу-хау, не признав возможности создания глобального империализма путем переноса практики картелей на международную политику. Позднее, в 1923 году, в одной из последних работ «О нашей революции» (1923 г.) Ленин признался, что руководствовался отнюдь не классовыми, а по сути цивилизационными соображениями и связал выживание СССР с подъемом национализма на Востоке и в первую очередь в Китае. В-третьих, с теорией государства диктатуры пролетариата, и не случайно Си Цзиньпин сейчас говорит о восприятии марксизма-ленинизма именно китайскими рабочими, удельный вес которых в этой стране был намного меньше, чем в России времен 1917 года.

Западная социал-демократия и русские меньшевики устроили тогда Ленину обструкцию, обвинив в отходе от «скрижалей» марксизма, требовавших длительного капиталистического развития для перехода от буржуазно-демократической к социалистической революции. А Ленин в той же работе 1923 года дал итоговый ответ на эти обвинения, признав восточное СВОЕОБРАЗИЕ русской революции, настолько существенное, что классовой теорией его объяснить трудно, и не случайно оно у вождя Октября связано именно с национализмом, пусть и восточным.

«Национальная специфика», тесно связанная с традиционными ценностями и смыслами, с проектной идеей той или иной страны, - китайская ли, русская, по лекалам которой, вразрез с установками классического марксизма, осуществлялась Октябрьская революция, социалистическая в классовом контексте и национально-освободительная в цивилизационном, - непреложное условие выживания революционного режима. Этим путем пошли Ленин и Мао Цзэдун – и победили. Кто эту истину, невысказанную вслух до 1923 года, но практически реализованную Лениным еще на подступах к Великому Октябрю, проигнорировал – в Баварии, Венгрии, Финляндии и пр. – тот проиграл. И власть не удержал.

Дэн Сяопин, которому принадлежит авторство концепции «социализма с китайской спецификой», просто оказался куда более прилежным учеником Ленина, нежели Хрущев, Брежнев, Андропов & Co, вместе взятые. Не говоря уж о Горбачеве и Ельцине, где теоретические изыски даже не ночевали.

Сегодня Владимир Путин, вступая в заведомо проигрышный заочный спор с Си Цзиньпином, произносит в Сочи набор таких антикоммунистических банальностей, которые известны с незапамятных времен и тогда же опровергнуты. Например, строго через эволюцию, без революций, развиваться нельзя, ибо эволюция и революция – две стороны, два метода одного и того же всемирно-исторического процесса, и одного без другого не существует. Это вообще-то философские азы и отнюдь не марксистские. Это Г.В.Ф. Гегель с его триадой, привязанной к трем диалектическим законам – перехода количественных изменений в качественные, единства и борьбы противоположностей, отрицания отрицания.

Не менее шокирует признание Путиным, как видно дальше из стенограммы, позитивных последствий Великого Октября только для Запада. В России он их не видит? Никак не связывает дату 25 октября (7 ноября) 1917 года с 9 мая 1945 года? Которую сам же и принял за «точку сборки» современного российского общества. Сделав, впрочем, при этом все, чтобы перекрасить ее из естественных красных в унизительные бело-голубые тона голубка на задрапированном «в честь» 70-летия Великой Победы ленинском Мавзолее. В воздухе повисает вопрос о детской наивности представлений, будто иностранцам нашу историю фальсифицировать нельзя, а нам самим – можно. И будто мы этой драпировкой не развязываем им не только мозги, но и руки.

А художества троцкистской антисталинской оппозиции в виде создания альтернативного Москве IV Интернационала и закулисных шашней с верхушками западной олигархии и нацистского режима, они разве не опровергают мифологемы о «начальном этапе» после 1917 года? (Желающим поспекулировать на «большевизме» Троцкого заранее предложу заглянуть в исторические «буквари», например, в работы В.И. Ленина «О краске стыда у иудушки Троцкого» и И.В. Сталина «Троцкизм или ленинизм»; или в книжку американского историка Роберта Уорта «Антанта и русская революция»).

В завершение еще одна цитата из доклада Си Цзиньпина XIX съезду КПК. «…Вступление социализма с китайской спецификой в новую эпоху …это свидетельство того, что в XXI веке научный социализм приобрел в Китае могучую жизнеспособность и жизненную энергию, и сейчас над миром высоко реет великое знамя социализма с китайской спецификой. Это означает, что непрерывное развитие пути, теории, строя и культуры (!) социализма с китайской спецификой открыло развивающимся странам новые пути к модернизации, предоставило совершенно новые альтернативы странам и нациям, стремящимся ускорить свое развитие и желающим сохранить собственную независимость. Таким образом, Китай привнес китайскую мудрость и китайский вариант для решения проблем человечества» (выдел. – Авт.).

И если первый из выделенных мной фрагментов – урок «перестроечным» «вождям» КПСС, то второй – недвусмысленное предупреждение нынешним лидерам.

И что это как не приватизация Октябрьского наследства, которое мы сами абсолютно неразумно выпускаем из рук? Предавая тем самым великий подвиг предков, вырвавших страну из внешней зависимости и направивших ее по пути суверенного развития, сохранением которого мы так озабочены сегодня? Нет никакой «русской революции 1917 года», а есть отделенные друг от друга целой чередой крупных событий предательский Февраль, ввергший Россию в колониальную зависимость от Запада, по словам американского посла в Петрограде Д. Фрэнсиса, «с согласия самих управляемых» - Временного правительства и эсеро-меньшевистского большинства Петросовета. И есть Октябрь, который ее из этой зависимости вырвал. В том числе потому, что русская военная разведка в Октябре взяла реванш за Февраль у британской. И соединять эти два события в оксюморон «исторического тянитолкая» - апофеоз поверхностности и дилетантского непрофессионализма.

Лукавая мифология «русской революции 1917 года» сродни «средней температуре по больнице». И она очень нужна кое-кому для того, чтобы «опустив» Октябрь, «поднять» Февраль.

Можем ли мы вернуться в Октябрьское первородство, не допустив его окончательной утраты? Наверное, да, но с условиями. Во-первых, если за субъективным фактором – желанием «одних» держать и не пущать, а других – «разрушить» - увидим в проблеме революции еще и объективный - естественно-исторический ход событий, частью которого являются магистральные революции, имеющие всемирно-историческое значение. Умение соотносить между собой объективный и субъективный факторы, строго говоря, – важнейший признак образованности. А во-вторых, если, заинтересовавшись проблемой обновления марксизма, которым давно и успешно занимается Компартия Китая, увидим за «социализмом с китайской спецификой» и еще одну, уже западную, мир-системную теорию. И сможем их соединить между собой, ответив таким образом на вызов со всех сторон современности.

Если же нет, то с неминуемым крахом нынешнего «ультраимпериализма», исторические часы которого сочтены, мы обречены будем оставаться на той же глубокой периферии мир-системы глобального социализма, что и сейчас в глобальном капитализме.