Советские историки часто славили решимость якобинцев в 1793-1794 гг. проводить политику террорa против врагов революции. Восхваления якобинцев служили оправданием красного террора большевиков. Ведь и якобинцы, и большевики воевали против внутренних и внешних врагов, проводили террор против правых и левых оппонентов. Однако Фридрих Энгельс придерживался другого мнения о значении террора во французской революции. В письме 4 сентября 1870 года к Карлу Марксу он написал:
«Мы представляем террор господством людей, вдохновляющих террор. Наоборот, это господство испуганных людей. Террор состоит главным образом из бесполезных жестокостей, совершенных испуганными людьми в надежде успокоить себя. Я убежден, что самые главные виновники террора 1793 года – чрезмерно нервный буржуа унижающий себя патриотом, мелкий буржуа выпускавший в штаны от страха. Толпа люмпенов, умеющих получить выгоду от террора». [1]
Энгельс подчеркнул классовую природу террора во французской буржуазной революции. Хладнокровный пролетарский террор был совсем другим делом при диктатуре пролетариата и вполне оправдан, как террор большинства против меньшинства.
Страх – эмоция или чувство. Современные историки французской революции признают, что якобинский террор был ответом на войну с внешними и внутренними врагами. Но они тоже признают, что эмоции, как одержимость и истерия о внутренних врагах и контрреволюционных заговорах во всемирных вариантах, особенно в так называемый мирный период революции, создали питательную среду для проведения террора. [2]
Надо исследовать все факторы, чтобы понять явление террора. Констатирую, что террор якобинцев и их противников был первым взрывом политического эсхатологического менталитета в истории европейских революций и контрреволюций. Эсхатология – учение о предстоящем конце старого мира и о зарождении нового мира. Это учение – составная часть четырех религии, возникших в Ближнем Востоке – зороастризм, иудаизм, христианство и ислам. Эсхатология присуща всем европейским идеологиям, революциям и контрреволюциям. Прежде всего эсхатология – объяснение истории, разворачивающейся по закономерному плану на протяжении веков.
Эсхатологическая интерпретация истории объясняет происхождение, развитие и предстоящее поражение зла, а также дает людям узнать: «Кто виноват в происхождении и развитии зла?». Демонизация действительных и воображаемых врагов – составная часть эсхатологии и в религиозных, и в идеологических вариантах. Главный общий элемент эсхатологии – упор на опасность внутренних врагов и постоянное утверждение того, что внутренний враг всегда более опасный, чем внешний. Во Франции дьявол аристократизма мог явиться в разных идеологических формах и обманывать небдительных патриотов. Для советских коммунистов и историков, коллективный дьявол воплотился в многомиллионной мелкой буржуазии, которая соблазняла массы трудящихся.
Свержение монархии в августе 1792 года трактовалось многими революционерами второй новой революцией, сводя на нет достижений революции 1789 году. [3, 192] Как и в 1789 году, все преграды стёрлись в 1792 году.
Однако, ожидания о будущем ходе революции зажигали острые конфликты в лагере сторонников революции. Следует подчеркнуть разновидности террора в 1793-1794 гг. Все участники гражданской войны во Франции использовали террор хотя бесспорно, что якобинцы в Париже и департаментах использовали террор в самом большом масштабе по сравнению с другими сторонниками и противниками революции. Противники революции отмечали разновидности применения террора против сторонников революции.
Важно заметить, что якобинцы у власти столкнулись не только с оппонентами из революционной среды к террору. Также они столкнулись с революционерами, требовавшими террора самой великой масштабности. В Париже самые большие энтузиасты были санкюлоты (народные массы, в том числе ремесленники, лавочники, профессионалы, работники. Санкюлоты не были люмпенпролетарскими элементами!) и их руководители получили от якобинцев ругательное название «бешенные». Самые фанатичные сторонники террора в провинциях обычно были местные якобинцы или парижские представители с миссией от центрального правительства подавить контрреволюцию и установить централизованное управление.
Хотя якобинцы использовали ненависть народных масс к внешним и внутренним врагам, Максимилиан Робеспьер и другие якобинцы строго регламентировали поведение масс и не допускали их к участию в деятельности правительства и проведению политики террора. Эта политика террора сверху предшествовала практике большевистского террора после Октябрьской революции. Массовый террор имел свое место на начальном этапе революции, но хладнокровный террор ЧК сверху был более эффективным в подавлении врагов. Можно говорить о разрешенном применении террора якобинцев и большевиков. Стихийный террор мог быть трактован якобинцами, как проявление аристократизма и большевиками, как проявление "мелкобуржуазного" менталитета.
Разновидности террора в 1793-1794 г.:
Террор снизу. При участии парижских санкюлотов, народных районных сообществ и “бешенных”. Ярким примером стали сентябрьские массовые убийства в Париже в 1792 г. после свержения монархия. Тюрьмы были переполнены, многие мужчины были на фронте, и парижане боялись контрреволюционных выступлений в тюрьмах. Народные революционеры через одну неделю совершили самосуды и убили 1,4 тыс. заключенных, в том числе сотни священников. Большинство жертв составили уголовники. Правительство не утвердило массовые убийства, но и не осудило их. [4, 192-193]
Центральный террор. Проводился в Париже Комитетом общественной безопасности и Революционным трибуналом.
Местный террор. Применялся в департаментах особенно при подавлении федералистских восстаний в 1793 году. Местные якобинцы и представители центрального правительства проводили террор, установили централизованное управления и часто проводили политику дехристианизации (закрытие церквей, принуждение священников отрекаться от веры и жениться). Хотя местный террор был полезен парижскому правительству, многие якобинцы боялись, что перегибы могли дискредитировать революцию. [5, 262, 6]
Террор федералистских восстаний в 1793 году. Многие антиякобинские революционеры в департаментах восстали против парижской централизации. Якобинцы обвиняли их в «федерализме», т.е. попытке подорвать единство республики (еще одна разновидность «аристократизма», по мнению якобинцев). В Лионе и Марселе федералисты судили и казнили местных якобинцев. В порте Тулоне роялисты передали город британскому флоту.
Контрреволюционный террор вандейских повстанцев, британских и нормандских шуанов-партизан. Декрет о воинской повинности в марте 1793 г. зажигал крестьянское роялистское восстание в Вандее. Повстанцы убили всех, кто выиграл от революции. Примеры включали покупателей церковных земель, местных администраторов и республиканцев [7, 224]
Террор продолжился в период после свержения якобинцев в июле 1794 г. до коронования Наполеона императором в 1804 г. Правительство казнило или депортировали оппонентов. Якобинцы были главными жертвами «белого террора» снизу от рук католиков и роялистов. [8, 284] Гракх Бабеф – организатор заговора в последнюю революцию (коммунисты славили его предшественником социалистической революции) угрожал террором врагам последней революции. [9]
Сколько жертв пало от революционного террора? Ричард Дойл приводить следующую статистику: правительственные органы казнили 16 тыс., главным образом при подавлении федералистских восстаний. Еще 16 тыс. были убиты в неофициальных казнях. Комитеты и трибуналы заключили в тюрьмах 500 тыс. человек, из которых умерли 10 тыс. Число вандейцев, убитых армией при подавлении восстания, – 250 тыс. [10, 253-259]
Установилось социальное происхождение 14 тыс. жертв трибуналов. Представители дворянства и духовенства составили менее 15%. 60% жертв были крестьяне и другие представители народных масс. [11, 372]
Французские революционеры дали русским революционерам пример цели и масштабности террора. Пассивность и равнодушие тоже были признаками враждебности к революции. Как указал Луи-Антуан Сен Жюст, соратник Робеспьера, 10 октября 1793 года (за шесть дней перед казнью Марии Антуанетты, жертвы революционной демонизации): «Вы должны наказывать не только предателей, но и даже тех, кто являются безразличными; вы должны наказывать тех, кто являются пассивными в республике, и тех кто не делают ничего для республики». [12, 224]
Тони Рокки – магистр в области исторических наук (Торонто, Канада), специально для REX
Примечания
1, Marx-Engels Correspondence 1870. September 4, 1870
https://www.marxists.org/archive/marx/works/1870/letters/70_09_04.htm
2. Andress, David. The terror: civil war in the French Revolution. London: Little, Brown, 2005.
Doyle, William. The Oxford history of the French Revolution. 2nd ed. Oxford; New York: Oxford University Press, 2002.
McPhee, Peter. Liberty or death: the French Revolution. New Haven CT: Yale University Press, 2016.
Schama, Simon. Citizens: a chronicle of the French Revolution. New York: Knopf, 1989.
Sutherland, Donald. The French revolution and Empire: the quest for a civic order. Malden MA; Oxford: Blackwell Pub., 2003
Tackett, Timothy. The coming of the terror in the French Revolution. Cambridge, MA : The Belknap Press of Harvard University Press, 2015.
3. Tackett
4. Doyle
5. Doyle
6. The French Revolution (Первоисточники)
https://www.marxists.org/history/france/revolution/index.htm
8.Doyle
9.Manifesto of the Equals. Gracchus Babeuf and the Conspiracy of Equals.
https://www.marxists.org/history/france/revolution/conspiracy-equals/1796/manifesto.htm
10. Doyle
11. Issawi, Charles. The Costs of the French Revolution. The American Scholar, Vol. 58, No. 3 (Summer 1989), pp. 371-381
12. Andress
Комментарии читателей (0):