Академик Иван Николаевич Пирогов называл российское студенчество «барометром общества». [1, 2] Студенческие движения в пореформенный период Российской империи часто отражали подъемы и спады в активности общественных движений. Для многих людей слово «студент» часто было синонимом слову «революционер». Студенческие столкновения с администрацией и профессорами не ограничилось университетам. Брожение имело место и среди учащихся в старших классах гимназий и других средних учебных заведений.
Студенческие волнения в 1899-1907 гг. стали самыми большими молодежными бунтами в Европе в период между 1789 и 1914 годами. В революции 1905 года вузы стали центрами сплочения оппозиционных и революционных партий и движениями. Единственный прецедент в Европе имел место в Вене во время революции 1848 года, когда студенты руководили восстаниями городского населения. Только в 1968 году в Западной Европе крупномасштабность молодежных бунтов превысили масштабность российских студенческих волнений. [2]
Политизация студенчества в пореформенный период – актуальная тема. Известны случаи конфликтов в вузах ректоров со профессурой и студентами. Студенты и школьники участвовали в антикоррупционных протестах. Один русский журналист недавно мне задал вопрос о возможности превращения российских вузов в «горячие точки» общества. Я ответил, несмотря на наличие краткосрочных причин вузовых конфликтов, долгосрочные причины соединения вузов с широким общественным движениeм еще не созрели. Современная Россия ‒ не Российская империя, поэтому 1905 год не повторится.
Накануне общероссийской университетской забастовки 1899 года 35 тыс. студентов учились в вузах. Накануне февральской революции число студентов возросло до 135 тыс. (в т.ч. 30 тыс. женщин). Около 500 тыс. учились в гимназиях и в других средних учебных заведениях. Накануне Первой мировой войны 8,5 тыс. российских подданных учились в заграничных вузах. Больше все получали образование в Швейцарии, Германии и Франции. [3, 177-178]. Поток учащийся за границу начался в 1860-х гг. Многие были предрасположены к радикализму. Контингенты в заграничных вузах включали преимущественно женщины (ограниченные возможности высшего образования), мужчины, исключенные из российских вузов, евреи (процентные нормы) и поляки (русификация школ и вузов). Заграничные студенты часто общались с политическими эмигрантами и возвращались в Россию убежденными революционерами.
Влияние студентов на общественные движения было несоразмерно их доле в населении. По данным переписи 1897 году, среди 126 миллионов жителей империи были 47 миллионов в возрасте 10-29 лет. [4] Омоложение населения было нормой для всей Европы перед Первой мировой войной.
Итак, были миллионы молодых представителей всех сословий, слоев, национальностей и вероисповеданий в России. Различия в жизненных опытах и интересах между студенчеством и молодежью других сословий и слоев препятствовали установление и развитие общего молодежного сознания. Не могло быть и речи об общем молодежном движении. Конечно, были конфликты между представителями молодого и старшего поколений по возрастным и социальным направлениям. Тоже были многие конфликты внутри молодежи по политическим, социальным, этническим, религиозным, гендерным и образовательным направлениям. Даже дети и подростки были вовлечены в участие в революции 1905 года.
Чрезмерно упрощено изображать участие молодежи в революционных движениях бунтом молодежи против реакционных родителей и других авторитетов. Наоборот, было много случаев, начиная в 1870-х годах, об идеологической солидарности родителей и детей или по крайней мере понимания от родителей о выборах детей. Например, в 1874, сотни молодых народников были арестованы после неудачного «хождения в народ». Народники хотели разжечь крестьянскую революцию. Министр юстиции, граф Константин Пален обвинил родителей во вседозволенности по отношению к детям. По словам министра, многие родители не воспитывали своих детей в уважении к семье, религии, законам и основам традиции. Еще один пример как пореформенная Россия предшествовалa течениям в Европе и Америке в XX веке. Во многих делах об арестованных революционерах была эта заметка: «Из семьи известной по своей политической неблагонадежности».
Конфликты в российских университетах и других вузах между 1861 и 1917 гг. имели свои особенности и многообразия. Можно перечислять следующие конфликты:
1. Для университетов, конфликты между министерством просвещения и профессурой. Другие вузы были управляемы разными министерствами. Конфликты между профессурой и министерствами часто возникали по вопросам автономии университетов и роли профессоров в проведении автономии.
2. Конфликты между университетской администрацией (ректор, куратор и попечитель) и профессурой.
3. Конфликты между профессорами и доцентами. Обычно в управлении университетом.
4. Конфликты между студентами и правительством. По университетскому статуту 1863 года запрещалось студентам организовать корпоративные общества и созывать сходки. Статут 1884 года провозгласил, что студенты были только индивидуальными гостями университете без корпоративной идентичности. [5, 27-28, 50-57]
5. Конфликты между студентами и профессорами.
6. Конфликты между студентами особенно во время студенческого брожения. «Академисты» выступали за чисто студенческие требования, а «политики» часто с помощью внешних революционеров, выступали за участие студенчества в освободительном движении.
Можно ли сказать, что российское студенчество составляло особенный слой в обществе? По словам американского исследователя Самуэля Кассова: «Было студенческое движение, по крайней мере, поскольку как значительная доля студентов России считались собой уникальной и отдельной подгруппой в русском обществе, студенчество, с собственной историей, традициями, учреждениями, кодексом этики, и обязанностями. Это чувство традиции, сознание, того, что является частью уникальной социальной группы, были на дне большинства студенческих протестов и оправдывает употребление термина «студенческое движение». [6, 8]
Интеллигенция была сословием нового типа в том, что онa постоянно пополняла свои ряды с представителями других сословий. Она была счастью политических классов и студенческий слой, как часть интеллигенции, был связан с политикой. Трудно согласиться с Кассовым, когда он написал: «Студенческое движение имело независимую идентичность, весьма отличную от левых движений. Когда главные революционные партии пробовали использовать студенческое движение как удобный инструмент для свои собственных целей, они обычно потерпели неудачу. Студенческое брожение обычно вспыхивало из-за общестуденческих претензий или в протесте против полицейской репрессии товарищей чем как реакция на события вне университетов». [7, 8]
Из-за правительственного запрета корпоративных студенческих организаций, политизация и радикализация студенчества стали неизбежными в пореформенном периоде. Процессы политизации и радикализации следовали расписанию за несколько поколений студентов. В старших классах гимназий и других средних учебных заведениях (в том числе в духовных институтах!), юноши и девушки организовали кружки самообразования для чтения и бесед. Списки чтения неизбежно включали легальные и нелегальные радикальные издания. Вкус запретного плода и давление со стороны сверстников имели место в кружках. Кружки самообразования организовались в университетах и других вузах. Студенты тоже организовали землячества-организации для студентов из одной губернии или национальности. Существование кружков самообразований и землячеств продолжались до февральской революции.
Согласно Уголовному кодексу, нельзя было задерживать за политизацию и радикализации учащихся молодежи. Кодекс запретил не только революционные и другие насильственные организации, но тоже мирные сообщества, выступающие за разрушение семьи, религии и частной собственности. Усердные полицейские из Департамента полиции могли легко подозревать кружки и землячества как питательную среду для будущих революционеров. Хотя «политиков» в вузах обычно составляло меньшинство студентов, они часто могли убеждать «академиков» необходимости превратить протест против непопулярных профессоров или запрета о корпоративных организациях в поход против самодержавия.
Участие школьников и студентов в революционных движениях имело свою закономерность в мире учащихся молодежи из-за постоянных процессов политизации и радикализации. Рассмотрим, как студенчество организовало всеимперскую забастовку в 1899 году и превратило университеты в центры сплочения оппозиционных и революционных партий и движений в революции 1905 года.
Продолжение следует…
Тони Рокки – магистр в области исторических наук (Торонто, Канада), специально для ИА REX
Примечания
1. Kassow, Samuel D. Students, Professors, and the State in Tsarist Russia. Berkeley CA; Los Angeles; Oxford UK: University of California Press, 1989.
2. Rapport, Michael. 1848: year of revolution. New York: Basic Books, 2009.
Sperber, Jonathan. The European revolutions, 1848-1851. New York: Cambridge University Press, 2005.
Judt, Tony. Postwar: a history of Europe since 1945. New York: Penguin Press, 2005.
3. Kurlansky, Mark. 1968: the year that rocked the world. New York: Ballantine, 2004.
4. Иванов, А. Е. Студенчество России конца XIX--начала XX века: социально-историческая судьба. Москва: РОССПЕН, 1999.
5. Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г. Распределение населения по полу, возрасту и грамотности
6. Kassow
7. Kassow
8. Kassov
Комментарии читателей (0):