Согласно материалам Арбитражного суда Москвы, на счетах Внешпромбанка, у которого в начале 2016 года была отозвана лицензия, хранились личные сбережения покойного патриарха Московского и Всея Руси Алексия II. Сейчас на них претендует наследница патриарха — настоятельница московского подворья одного из эстонских монастырей Александра Смирнова (игуменья Филарета), которая была его ближайшей сподвижницей с середины 1960-х годов.
Новость о наследстве покойного главы РПЦ для REX прокомментировал протоиерей Всеволод Чаплин:
"Собственно, мне не интересно, какого размера было личное финансовое наследство покойного Патриарха и как теперь этим наследством распоряжаются. Но тема не случайно держалась весь вчерашний вечер в топе Яндекса, далеко обогнав парижский визит Патриарха нынешнего. Тему подняли все по-настоящему независимые активные православные блогеры – от ультраконсервативных до ультралиберальных. Впервые, например, текст отца Андрея Кураева появился на сайте «Вестник верных».
Как бы ни пытались СМИ создать беспросветную картинку церковного благополучия, вопросы честности, нравственности, возможного двуличия духовенства волнуют людей больше, чем освящение храма в Париже. Это действительно важное событие, прорывное для православного присутствия на Западе. Но правда важнее.
Итак, личные счета покойного Патриарха – дело прошлое. И я, между прочим, продолжаю считать, что Предстоятелю одной из крупнейших в мире религиозных общин нужны и представительские машины, и две-три (но вряд ли больше) официальных резиденции, и красивые облачения, соответствующие православной традиции не меньше, чем мантия британской королевы соответствует лучшим традициям западным.
Но вот граница между деньгами церковными и личными должна быть, наконец, проложена ясно, честно, открыто. Не должны церковные средства тратиться, например, на отдых и лечение иерархов и священников. Церковь – то есть все православные христиане – вправе также знать, кому и что завещал любой из высокопоставленных монахов, составлял ли он соответствующие документы, действуют ли они сейчас. И если есть большое личное имущество – то откуда оно? Без ответа на такой вопрос уже не может идти речи о моральном праве быть учителем благочестия. А туманные и сложные формулировки, уводящие от вопроса или подменяющие его, «благочестивое» молчание либо невнятное мычание будет просто означать: человек знает, что поступает против правды и совести – но предпочитает маммону Богу. Не секрет, что таких людей среди духовенства немало. Но ничего страшного не произойдет, если они куда-то уйдут и создадут свою секту - «завещанцев», например.
Вот почему сегодня вопрос финансовой открытости Церкви – это вопрос духовный, нравственный. Вопрос, от которого зависит будущее".
Комментарии читателей (0):