Выборы в Думу и мир-системная альтернатива

Состоявшиеся праймериз «Единой России» со всеми их скандалами и взаимными обвинениями федеральной и региональной партноменклатур, как нельзя яснее высветили не только сохраняющуюся, но и усиливающуюся ущербность партийной системы, как таковой. Особенно в свете обсуждавшейся инициативы (http://regnum.ru/news/polit/2136895.html) распространения опыта предварительного голосования на все партии, в том числе оппозиционные. И речь совсем не о том, что «ЕР» приведет куда-то свою массовку; если это получится, то покажет только подлинное «качество» оппозиции (а сомнений в том, что оно именно такое, в общем-то, нет).

Речь о партийном принципе «в принципе», прошу извинить за невольную тавтологию. Есть вполне рациональные объяснения того, почему он катастрофически устарел, и главное из них – даже не уход в прошлое индустриальной эпохи в прежнем ее виде. Никуда она не ушла, и лучший тому пример – настоятельная необходимость для России новой индустриализации. Или реиндустриализации – как кому больше нравится. Ведь суть и смысл борьбы против Парижского соглашения по климату, которые автору этих строк приходилось излагать во множестве статей, выступлений и других материалов, заключается в том, что сокращение промышленных выбросов при нынешнем технологическом укладе означает запрет на развитие. И ведет к деиндустриализации, как способу погрузить не-Запад в архаику с помощью ограничения на использование собственных природных ресурсов. Это как если бы ваш холодильник опечатали и запретили пользоваться лежащими в нем продуктами. Они – присутствуют, но употреблять их в пищу не позволяют ваши же «добровольные обязательства». Или проделали бы то же самое, скажем, с санузлом.

Разрушив классовое общество с помощью симулякра под названием «средний класс», отражающего не отношение к средствам производства, о чем шла речь в классическом марксизме, а уровень доходов, с вырождением партий столкнулся сам Запад. Но Запад, точнее его правящие круги, шли к этому целенаправленно, хорошо зная, чего хотят. Сначала классовые различия искусственно затушевывались, хотя и не стирались, за счет совместной, надклассовой эксплуатации колоний, о чем еще во второй половине XIX века свидетельствовал Фридрих Энгельс (см. «Предисловие к Положению рабочего класса в Англии»). Затем наступил черед неоколониализма с его финансовыми «пузырями» (виноват, «инструментами»). Англосаксонское ультраимпериалистическое (по Карлу Каутскому) ядро глобальной мир-системы, которое поглотило все национальные империализмы, глобализировав их в своих интересах, стало проделывать то же самое с полупериферией и периферией, расширяя глобальные рынки с помощью двух мировых и холодной войн. И уму непостижимо, как доморощенные интеллектуалы удивляются тому, почему так отличаются доходы, то есть численность «среднего класса», на Западе и у нас, в России (http://regnum.ru/news/polit/2136410.html). Потому, что кончается на «У»! Центр и его ядро – это центр и ядро, а периферия «зависимого капитализма» - это периферия, вот поэтому. И периферия ЭТОЙ мир-системы с ядром на Западе и подвизающейся Россией в углу, центром никогда не станет; единственный выход – в создании параллельной, альтернативной мир-системы, которой и был разрушенный Советский Союз. «Средний класс», к которому принадлежали те, кого сейчас унизительно именуют «бюджетниками», в те времена был куда как многочисленнее нынешнего «офисного планктона». А вот «агентура влияния», лоббировавшая возврат в капиталистическую систему «хоть чучелом, хоть тушкой», только лишь нарождалась, существуя в виде прикрытого «спецкрышами» переплетения элитных группировок с криминальными «цеховыми» интересами и элементами.

Если же о партиях (а автор этих строк еще в 1994 г. защитил по российской многопартийности кандидатскую диссертацию), то партийные системы в их нынешнем право-левом виде являются функцией именно западной мир-системы. И навязываются остальному миру, в том числе и нам, ровным счетом для того, чтобы удержать «аборигенов» в периферийном состоянии, не давая им претендовать на большее. Заметьте, читатель: стоит зайти речи о какой-нибудь очередной пакостной асоциальной правительственной инициативе, вроде повышения пенсионного возраста, как сразу же в оправдание приводится аргумент «во всем цивилизованным мире». Или, как вариант, «во всех развитых странах».

Нам-то, казалось бы, что до этого «мира» и этих «стран»? Ан нет, подписались, присосались и следуют инструкциям неукоснительно!

Но при этом и на самом Западе, если говорить не об участниках партийно-электоральных шоу, а о тамошних «кукловодах», в настоящей сущности партий никто и никогда не заблуждался. «Вопрос о реформе тарифов, – читаем в Манифесте банкиров (1892 г.), который долго выдавали за фальшивку, пока в январе 1934 года не опубликовали в официальном издании Конгресса США, – должен быть форсирован через организацию, известную как Демократическая партия. А вопрос о протекционизме на основе взаимности должен быть в ускоренном порядке рассмотрен через Республиканскую партию. Разделив таким образом электорат, мы сможем переключить их растрачивание своей энергии на борьбу за вопросы, не имеющие для нас никакого значения, не считая того, что мы при этом будем в роли водителей толпы» (http://www.dal.by/news/89/30-11-11-19/).

Что в основе этой «игры в политику»?

В бытовом, социальном, плане то же, что и в основе биржевой «игры в бизнес», - эксплуатация неизбывной веры в «халяву», дающей возможность вскочить в социальный экспресс-лифт, который без остановок домчит до 10-го потребительского этажа, минуя промежуточные рубежи, без многолетних трудозатрат, профессионального роста и жесткого кадрового отбора. Отбор имеется, но он отрицательный – не по профессионализму и опыту, а по шустрости, продажности и беспринципности (то есть по «креативности»).

В концептуальном плане, из которого и выводится игровой элемент, внедряемый в повседневность с целью поощрения отобранного с помощью отрицательного принципа «креатива», дело обстоит сложнее.

С одной стороны, по Карлу Марксу, «Олигархия увековечивает себя не при помощи постоянного сохранения власти в одних и тех же руках, но тем, что она попеременно выпускает власть из одной руки, чтобы подхватить ее тут же другой» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. М.: Госполитиздат, 1958. Т. 11. С. 372).

Ясное дело, что для «увековечивания власти» олигархия нуждается в «креативных» подручных. Поэтому, с другой стороны, по Генри Киссинджеру, «В подобном обрамлении политические партии представляют собой вариации изначального консенсуса; сегодняшнее меньшинство – это потенциально завтрашнее большинство». Отсюда «консенсус относительно ценностей, что ставит пределы партийным идеологиям». Ибо на Западе «общество и, в каком-то смысле, нация предшествовали государству и не нуждались в том, чтобы оно их создало». А «во многих других частях света государство предшествовало нации (в России же, ввиду уникальности ее модели развития, нации до сих пор нет, а есть народ, которому буржуазную форму нации пытаются навязать. – Авт.). …Политические партии, там, где они существуют, отражают жесткое, как правило общинное, единение; принадлежность к меньшинству или большинству обычно носит постоянный характер. …Политический процесс сводится к вопросу господства, а не к смене пребывания у власти… Концепция лояльной оппозиции – сущность современной демократии – редко имеет место. Гораздо чаще оппозиция рассматривается как угроза национальному единству…» (Дипломатия. М.: Ладомир, 1997. С. 739).

Ничего не напоминает? А почему так? Потому, что оппозиция, как и львиная доля элиты, ищет консенсуса в разделе ренты от неоколониальной эксплуатации. А эксплуатируем не мы, эксплуатируют нас: наши природные ресурсы в экономике, наш поглотительный ресурс в экологии, наш человеческий ресурс в науке, превращая его в рамках Болонской системы в «человеческий капитал» и т.д. Поэтому борьба между правительством и оппозицией за «современную демократию», которая прикрывает эту эксплуатацию «фиговым листком» партийной системы, и становится синонимом национального предательства и измены. Правящий класс периферийной страны по отношению к правящему классу мир-системного ядра – такой же «младший» партнер в этой эксплуатации, как и «средний класс» ядра; только в отличие от него, делит с ним остатки ренты, взимаемой не с чужих, а с собственных сограждан. Разумеется, пресмыкаясь перед берущими основную часть этой ренты хозяевами ядра из-за вожделенного «бугра». Еще худшим эксплуататором станет оппозиция, появись она у власти. Но не это волнует элиту, а ее собственная в этом случае судьба (на примере Михаила Касьянова). Потому и выводят из консенсуса, в том числе электорального, идеологии, что они выведены ТАМ, но там это происходит в интересах по крайней мере 45% населения, а у нас – менее, чем 10%, которые в таком консенсусе заинтересованы. И «отсутствие» у «ЕР» идеологии это как нельзя лучше доказывает. Абстрактный «консерватизм» - не идеология. Во-первых, кроме советских ценностей, нынешнему поколению консервировать нечего (если вы, конечно, не Никита Михалков в «императорском прикиде» из «Сибирского цирюльника», и не самозваный Чавчавадзе из «Дворянского собрания»); ну разве что стремительно возвращающиеся 90-е годы. Во-вторых, еще не забыты три присно памятных «клуба» «ЕР», надорвавшиеся при попытке охватить весь «спектр идеологий», чтобы ничего никому не оставить, отодвинув коммунизм. «Системная» компартия в электоральном пейзаже, которому всеми силами – от позорной драпировки Мавзолея на День Победы до клоунады собравшейся в Думу Поклонской с иконой императора – навязывается системный антикоммунизм. Как это понимать? Очень просто: именно этот антикоммунизм, а никакой не «консерватизм» – и есть системная идеология «ЕР» как периферийной, в глобальном смысле, «партии власти». При этом антикоммунизм этот – такой же начетнический, каким был коммунизм той части нынешней партноменклатуры, что в свое время носила партийные билеты КПСС. И потому дежурно унылый, депрессивный, особенно на фоне фиксируемого социологами роста популярности советского периода у населения.

Не надорваться, собственно, в «ЕР» и не могли. Ибо опять-таки скопировали неработоспособную на отечественной почве западную модель. Но разве партбоссам, получившим установку со Старой площади, это объяснишь? Как и самой Старой площади.

Хотя нужно-то всего лишь внимательно читать и понимать того же Киссинджера (специально не упоминаю пока В.И. Ленина, чтобы приспособленцы не утратили психологического равновесия и способности к адекватному восприятию «героев» своего «романа», особенно, когда те с циничной откровенностью просвещают не чужих, а своих «креаторов»).

С третьей стороны, чтобы завершить с источниками копируемого «партийного проекта», приведу еще одну показательную цитату из Киссинджера. «То, что Америка обязана отдавать предпочтения демократическим правительствам по сравнению с репрессивными и быть готовой платить определенную цену за свою моральную убежденность, бесспорно. То, что существует определенная степень секретности, призванная защищать действия в пользу правительства и институтов, воплощающих на деле демократические ценности и права человека, также ясно» (Там же, выдел. – Авт.).

О чем говорит здесь Киссинджер?

Несомненно, об американской и в целом западной «soft power» - НКО на чужой территории при поддержке USAID, Transparency International, БДИПЧ, Совета Европы, WWF и пр., в первую очередь. Но не только. Еще – о тех инстанциях, где формируются «демократические ценности», которым в западном прочтении придается псевдосакральный, метафизический характер установки на преобладание индивида над общностью (частного – в прямом и переносном смысле – над общим, коллективным). В этих масонских «скрижалях» черным по белому записано про «буржуазную (!) демократию, которая склонна к тому, чтобы рассматривать партнеров как противников и превращать необходимую конкуренцию партий в неделовые политические бои» (Вольные каменщики. М.: изд. Антона Жигульского, 2006. С. 49). Поблагодарим за прямо-таки пролетарскую откровенность, признающую двухпартийность инструментом насаждаемого масонством партнерства именно в БУРЖУАЗНОЙ конкуренции, автора данного «фолианта» – Александра Гизе, великого мастера Великой ложи Австрии в 1986-1995 годах (кстати, эта должность соответствует 33-му градусу посвящения классического шотландского обряда).

Как говорится, эта цитата многое объясняет, помещая в соответствующий концептуальный контекст мало, чем отличающиеся друг от друга, несмотря на дистанцию почти в полтора столетия, наблюдения Маркса и установки Киссинджера.

Теперь вернемся к родным «партийным» осинам.

Во-первых, просто посмотрим на список хотя бы тех 14-ти партий, которые допущены до участия в выборах без сбора подписей (набрали не менее 3% на предыдущих федеральных выборах или имеют фракцию хотя бы в одном региональном парламенте). Скажите, читатель, кто из избирателей, не будучи политологом или партийным активистом, найдет принципиальные содержательные отличия между теми, что ныне не представлены в Думе? Думские – и те практически на одно лицо. Яркий пример – «неожиданные», исключительные «прорывы» отдельных внедумских партий на региональных выборах в одном-двух субъектах Федерации. При полном провале в остальных. Откуда эти прорывы? Пусть меня убедят, что они совершены не благодаря узнаваемым на региональном уровне персоналиям или, что даже ближе к истине, лоббистским группам! В регионе X, например, хорошо знают Иванова из условной «Партии взлета», а в регионе Y – Сидорова из «Партии подъема», только и всего!

А партий-то в общей сложности 75! И 61 из них скоро бросится собирать подписи. И поскольку все одинаковые, со стереотипными названиями-клише, получать эти подписи они будут от меньшинства тех граждан, которым все это покажется интересным (или их «заинтересуют»); большинство же останутся равнодушными, и подписей не дадут, поэтому дотянутся до бюллетеней из этих шести десятков очень немногие. (Плюс как всегда не обойдется без масштабных махинаций с подписями, фиксацию которых избиркомами шумно заклеймят как «зажим демократии» и «использование админресурса»).

Во-вторых, на протяжении всего постсоветского периода предпринимались неоднократные попытки создать некое подобие двухпартийной системы («Наш дом – Россия» - «Блок Ивана Рыбкина»; «ЕР» - «Справедливая Россия»). Все тщетно; только у чиновников голова кругом идет, потому что они не понимают, как им себя вести, боясь промахнуться мимо «генеральной линии». Настоящая борьба получилась единственный раз в 1999 году, когда схлестнулись две части самой номенклатуры, сложив которые затем и получили «ЕР», - путинское движение «Единство» и блок «Отечество – Вся Россия», лидеры которого по сути вели дело к конфедерализации, выдвинув подрывной для российской традиции лозунг «регионы формируют центр».

А когда «Единство» победило, схватка продолжилась уже в Думе, где этот прообраз «ЕР» сначала сформировал, а затем, через некоторое время, разорвал пакетное соглашение с КПРФ. Что лишний раз наглядно демонстрирует ситуативную искусственность любых партийных конструкций.

Рассуждая схематически, представим себе, что «ЕР» получила бы в ближайшем сентябре 49% не голосов, а мандатов. И я лично ни секунды не сомневаюсь, что первое, что сделали бы все остальные, – сформировали бы против нее «парламентское большинство». Невзирая на то, что это никак – подчеркиваю, никак – не вытекало бы ни из расклада электоральных сил, ни из взаимоотношений самих партий, их программ (в которые никто бы не заглянул) и их лидеров (что оказалось бы более актуальным, но препятствием бы не стало). Да и до электората ли, если на кону стоят куда более «конкретные» вещи!

В-третьих, если обратиться к классической теории партий (того же Мориса Дюверже), то возникает вопрос: какую из четырех основных партийных функций - социальную (представительскую), электоральную, идеологическую, кадровую – выполняют существующие партии? Только не будем ни о членстве министров в «ЕР», ни, особенно, об идеологии КПРФ. Коль скоро в этой партии сталинисты вполне уживаются с «ходорковцами», а голосуют за нее, и достаточно активно, сторонники внесистемных либералов. При этом, сами эти «внесистемные» - оборотная сторона правительственных «системных», и соединяет их Кудрин, как вечная мишень для критики со стороны Зюганова и среднее арифметическое между Медведевым и Чубайсом. Какая к черту идеология?

И т.д.

Мне возразят: издержки роста. Помилуйте, четверть века позади, а партийная жизнь если и обостряется, то лишь к выборам и в целом идет по нисходящему тренду. Где «рост», если налицо одни издержки, которые отнюдь не компенсируются присутствием в «привилегированном» списке 14-ти Партии роста? (Все остальные, надо полагать, по этому названию, наверное «против роста»?).

Скажут: критиковать легко, предложи выход из ситуации.

Очень простой: вспомнить советскую традицию – в смысле традицию Советов. Ее изобрели отнюдь не большевики, это обычная, по преимуществу крестьянская, земская, русская форма. И даже не большевики адаптировали эту форму к представительной власти; это сделало Временное правительство. Постфевральское «двоевластие», продлившееся до начала июля 1917 года, с одной стороны, было липовым. И два правительственных кабинета «временщика» Г.Е. Львова, и Петросовет, и затем ВЦИК Советов вместе составляли тот самый, навязший уже в зубах, либерально-социалистический консенсус IV (царской) Государственной думы в лице Прогрессивного блока. А дирижировала им «думская ложа» Великого Востока Народов России (ВВНР) из 14-ти депутатов во главе с Керенским, в которую все они входили. (Кому интересно, сообщу, что к «прогрессорам» относились или находились с ними в союзе все многочисленные думские фракции – от националистов, октябристов и кадетов до эсеров и меньшевиков, кроме двух – большевиков и рассыпавшегося после Февраля 1917 г. Союза русского народа).

Но не кто иной, как В.И. Ленин, увидел в этом двоевластии, точнее в Советах, и другую сторону. А именно: ТИП ПРЕДСТАВИТЕЛЬНОЙ и, берем шире, ГОСУДАРСТВЕННОЙ власти, альтернативной традиционному парламентаризму с его моделью «лояльной оппозиции», которую Киссинджер вполне аргументировано ограничивает рамками Запада. И в целом ряде работ весны и раннего лета 1917 года лидер большевиков ставит целью разрыв связи Советов с Временным правительством и наполнение этой формы собственным содержанием, уже не буржуазным, электоральным, а массовым, авангардного типа.

Не будем утверждать, что у вождя Великого Октября это получилось полностью: большевизация Советов привела во главу Петросовета Троцкого, экс-меньшевика-центриста («межрайонца»), внедренного в партию внешним олигархическим капиталом, позицию и деятельность которого большевистской назвать было трудно. И наворотить он успел, пока не был нейтрализован И.В. Сталиным, достаточно много, и в теории, и в практике. Да и к главе Моссовета Виктору Ногину вопросов у партии возникло немало. Но важен сам подход, при котором внесистемное наполнение новой формы становится инструментом преобразования всей политической системы. Причем, преобразования революционного, но не обязательно революционными методами; вполне достаточно опоры на такую форму уже действующей власти, но только с помощью сил, которые находятся за рамками масонского либерально-социалистического консенсуса. Ибо в конкретных российских условиях он на крутом повороте событий всегда становится рассадником общественных потрясений, откровенного бардака и организованного саботажа государственному строительству во всех сферах.

Где найти такие силы сегодня?

Они уже существуют; взять хотя бы ОНФ, и не только его.

Имеющие уши, да услышат. Тем более, что раскол правящего класса углубляется, и предстоящие думские выборы это, скорее всего, продемонстрируют со всей определенностью. Глядишь, и пригодится нестандартный, но один раз себя уже оправдавший, способ оформления политической альтернативы. И по самому факту своего появления, такая альтернатива просто обречена стать мир-системной. То есть МИРОВОЙ и СИСТЕМНОЙ.