Как и обещал ранее, продолжаю публикацию основных тезисов доклада Трехсторонней комиссии «Кризис демократии» («The Crisis of Democracy») 1975 года, ранее не издававшегося на русском языке (http://trilateral.org/download/doc/crisis_of_democracy.pdf). Своей целью ставлю ознакомление широкой общественности с преступными планами врагов нашей страны и человечества в целом.
В первой части (https://iarex.ru/articles/52589.html) мы установили:
- что демократия (как и рынок) – миф, который навязывается ради сохранения буржуазных политических систем в интересах правящих элит;
- что эти элиты объединены в закрытые институты и клубы, манипулирующие политиками, как марионетками; наиболее представительным по ширине охвата таким закрытым институтом и является Трехсторонняя комиссия;
- что доминируют в этих закрытых элитарных институтах англосаксы, прежде всего американцы;
- что в основу деятельности этих институтов положены экономические, то есть бизнес-интересы, иначе говоря, что они представляют собой классовые объединения олигархических собственников транснациональных корпораций и банков, направленные против остального человечества и что именно в их интересах и продвигается глобализация;
- что целью глобализации является разрушение государств и размывание исторических (религиозно-конфессиональных, национально-этнических и иных) идентичностей с интеграцией их экономик в сферу контроля глобальной олигархии, то есть приХватизация планеты и всего на ней сущего;
- что этот процесс, направленный не только против СССР, но и против России при любом идеологическом режиме и в любой форме ее политического существования, ведет к дебилизации лидеров и отчуждению граждан; не только у нас, но и в других странах;
- что ради безостановочного завершения этого процесса глобальная олигархия и ее закрытые институты готовы пойти и идут на любые преступления против человека и человечности, не имеющие ни границ, ни срока давности («оранжевые революции», войны и т.д.);
БУДЬТЕ В КУРСЕ
- что бенефициарами подобной глобальной трансформации, заявленной еще в середине второй половины XX века, является все та же транснациональная, космополитическая олигархическая буржуазия, партнерами которой по этому коллективному преступлению против народов и мира в целом, выступают родовая аристократия и никуда не исчезнувшее, жаждущее реванша, нацистское подполье;
- что осуществляемый в интересах олигархии демонтаж прежнего порядка основан на контроле над личностью (потребительское зомбирование и манипуляции с ценностями);
- что у так называемой «демократии» имеется некий «субъект» (коллективный олигархический заказчик этой массовой манипулятивной дезинформации), ответственный за промывание гражданам буржуазных стран мозгов;
- что Россия – отнюдь не доминирующая, а скорее зависимая, но часть этого процесса, чему мы «обязаны» распадом СССР и что на заседаниях той же Трехсторонней комиссии нашу страну представляют (точнее, подставляют) компрадорские буржуазные элементы (Кудрин), чуждые и враждебные нашим национальным интересам.
Переходим ко второй главе рассматриваемого документа, посвященной ситуации в Европе, которую ввиду объемности (около 34 тыс. знаков) пришлось поделить надвое; ведь кроме «голого текста», нужны еще и авторские комментарии, которые:
- помещают наиболее важные из рассматриваемых тезисов в соответствующий контекст, увязывая с другими документами и событиями, появившимися и произошедшими вслед появлению доклада «Кризис демократии»;
- увязывают этот доклад, его фабулу и основные идеи с современностью; сделать нам это позволяют 40 лет, прошедших после его выхода в свет, и соответственно возможность обобщения накопленного за это бурное время опыта.
И последнее из вводной части: поскольку в первой публикации обещанное выделение комментируемых фрагментов красным цветом куда-то исчезло (хотя в авторском оригинале такое выделение имелось), изменим порядок комментариев. То, что интересно и требует детализации, будет выделяться полужирным шрифтом, снабжаться указанием «Комментарий» и вертикальной чертой слева и помещаться сразу после тех или иных фрагментов. Текст комментария при этом будет выделяться курсивом. Цифры в скобках – по-прежнему номера страниц английского оригинала.
Итак,
КРИЗИС ДЕМОКРАТИИ
Доклад Трехсторонней комиссии
по государственной способности демократий
(1975 г.)
Авторы: М. Круазье, С.П. Хантингтон, Дз. Ватануки
Трехсторонняя комиссия была создана в 1973 г. частными гражданами Западной Европы, Японии и Северной Америки для поощрения более тесного сотрудничества между этими тремя регионами по общим проблемам. Она ищет пути улучшения понимания этих проблем, поддержки предложений по совместному управлению ими, формирования обычаев и практики совместной работы в этих регионах.
* * *
Глава II. Западная Европа (Мишель Круазье)
I. Не становятся ли европейские демократии неадекватными как «правительственные»?
В Европе наиболее ярким примером является Британия, которая всегда была отделена от континентальных проблем и служила «пра-матерью» современных демократических институтов. Ее проблемы ставят под сомнение способность демократических институтов с ними справиться (11);
КОММЕНТАРИЙ:
Почему родиной «демократических институтов» в докладе называется Великобритания, хотя, казалось бы, общепринятым является представление, что эти институты являются продуктом Французской революции 1789 года? Потому, что именно в Англии родилась и получила концептуальное оформление идея повсеместного распространения «демократии», разумеется, в собственном понимании и применительно к собственным интересам. Еще в 1877 году крупный идеолог британского имперского идеализма Сесил Джон Родс, основатель Капской колонии и бриллиантового монополиста «De Beers» (в его честь была названа Родезия. – Авт.), а также закрытого объединения британской элиты – Общества Круглого стола (именно на его основе в 1919 г. возник Королевский институт международных отношений. – Авт.) предложил навязать миру следующие инициативы:
- британскую модель политической организации (глобальную империю с глобальным имперским парламентом);
- и установить мировой британский колониальный порядок.
«Распространение британского владычества во всем мире, колонизация британцами всех тех стран, где условия существования благоприятствуют их энергии, труду и предприимчивости, - писал Родс, - и особенно заселение колонистами всей Африки, Святой Земли, долины Евфрата, островов Кипр и Кандия (Крит. – Авт.), всей Южной Америки, островов Тихого океана, всего Малайского архипелага, береговой полосы Китая и Японии и возвращение США в Британскую империю. Создание глобальной империи с глобальным имперским парламентом… настолько могущественной державы, что она сделает войны невозможными и поможет осуществлению лучших чаяний человечества».
«Возвращение США», разумеется символическое, произошло в 1913 году, с созданием ФРС; с этой даты реализация проекта «глобальной империи с глобальным имперским парламентом» (сначала Лиги Наций, затем ООН)» вступила в практическую плоскость.
Во всех западноевропейских странах слабые правительства, а оппозиция тоже слабая и может только критиковать. Между тем, цели управления, особенно долгосрочные, легче достичь без критики. Процесс управления все более сдерживается рамками свободы (11-12);
КОММЕНТАРИЙ:
Красноречивое признание, правда? Свободу «развели» вынужденно, получив на заре реализации своего глобалистского проекта «системный сбой» в виде Великого Октября; этот «сбой» не удалось устранить и с помощью нацизма, взращенного и вскормленного на англосаксонские деньги англосаксонскими олигархами и спецслужбами. Поэтому, пользуясь возможностью финансировать бюджетный дефицит с помощью печатного станка ФРС и плана Маршалла, создали своему населению «welfare state», превратив Запад в витрину-завлекаловку для жителей СССР, переживших войну, уничтожившую, наряду с 27 млн жизней, еще и треть национального благосостояния.
Но пора и честь знать. «Welfare» для «рабсилы» - это же не навсегда! Вот сейчас с Советами только разберемся…
Европейская бюрократия потеряла прежнюю эффективность. Ограничения на управление усиливаются по мере становления правительства более национально-центричными и ненадежными. При всем различии стран Западной Европы, есть две общие характеристики:
1) Европейские политические системы перегружены участниками и обязательствами, которые порождают в процессе экономического роста и политического развития растущие сложности;
2) Бюрократическое стремление поддерживать способность к реагированию на важнейшие тенденции усиливает безответственность и разрушает консенсус, и этот процесс усиливается по мере усложнения правительственных задач (12).
КОММЕНТАРИЙ:
Свобода, мешающая управлять, «хозяевам мира» явно надоела, особенно в свете замещения полностью подконтрольных Вашингтону и Лондону послевоенных космополитов новым поколением, еще не до конца продавшим свое первородство за «чечевичную похлебку». Опять же, «обязательства» эти проклятые: сколько можно кормить эту расплодившуюся ораву? Консенсус-то у «нас», олигархов, не по «welfare», а по глобальной власти, но этому, алчущему «welfare», плебсу знать об этом совсем не обязательно.
1. Перегрузка систем, принимающих решения
Превосходство демократий приписывается их открытости. Открытые системы, однако, более эффективны только в обычных условиях. Но они поражаются хаосом, если не могут постоянно совершенствовать регуляторы.
Европейские системы – только теоретически открытые. Их регуляторы – тонкие ширмы из участников и требований. И если мы говорим о перегрузке, несовместимой с прогрессом во всей его сложности, то это потому, что традиционная модель правительственного управления лишилась регуляторов (12);
КОММЕНТАРИЙ:
Что ни абзац – то очередной перл. «Открытость», оказывается, - это для безмозглой толпы, и это отнюдь не преимущество демократий, а их «ширма», порождающая проблемы, которые решаются только постоянным совершенствованием «регуляторов». То есть «субъектов демократии» (вспомним первую часть - https://iarex.ru/articles/52589.html). А если политики новой волны начинают «отвязываться», забывая, кому обязаны своим личным «welfare» и «publicity», то это караул! «Традиционная» неоколониальная модель без таких «регуляторов» не работает.
Это обусловлено многими факторами:
1) Социально-экономическое развитие вывело в политику большое количество групп;
2) Информационный взрыв затрудняет, если не делает невозможным, традиционную дистанцию правительств от обществ;
3) Демократия делает сложным контроль и дозирование информации, к чему привыкли правительства; в условиях отсутствия самоконтроля правительств это приводит к конфликтам.
Возникает парадокс: если раньше качество управления определялось количеством решений, то сейчас решения, наряду с управлением, повышают уязвимость. В этом – слабость европейских правительств (13);
КОММЕНТАРИЙ:
Вы слышите, господа «право-» и «левозащитники», ваших «идейных гуру»? Чем дальше власть от граждан – тем «надежнее» контроль, а чем ближе она к ним – тем он «уязвимее». Это точка зрения «хозяев мира». А эти «новые группы», с одной стороны, конечно, помогают расшатывать правительства, но с другой, - в каждую «опера» ведь не внедришь, и что там бродит в мозгах у внесистемных активистов?
Бжезинский это еще в 1966 году предвидел, записав в «Технотронной эре», также не изданной на русском языке, что каждому надо внедрить микрочип. Чтобы при посещении его или ее черепной коробки нежелательной мыслью, «на пульте у дежурного» немедленно загоралась красная лампочка и раздавался звуковой сигнал, вызывающий группу немедленного реагирования.
Другая группа факторов – организационный рост, ведущий к системной независимости субъектов, все большее количество которых ведут себя самостоятельно. Европейские бюрократии и общества не только не осознали этой проблемы, но и находят более простым допускать новых акторов выборочно – кого-то да, а кого-то нет (13);
Такое усложнение ведет в заколдованный круг: правительства ослабевают, решения принимает неизвестно кто, отчуждение граждан растет. Что будет в процессе адаптации более слабых по структуре принятия решений европейских систем к тому, к чему привыкли хотя бы в США? Даже несмотря на то, что в Британии и Франции, например, элиты более профессиональны и опытны, чем в Америке? (14);
Данный парадокс может быть понят только следующим образом: процесс принятия решений есть продукт не только политиков, но и всего бюрократического процесса, имеющего место в усложняющихся организациях и системах. То есть, если продолжать управлять по-старому, перегрузки неизбежны. Технические коррективы здесь не помогут, ибо проблема – политическая и системная (14);
Примеры из Франции 1980-х и 1960-х гг. – парижское метро и транспорт; степень открытости при обсуждении планов различная, отсюда результат: традиционные типы управления в технологически сложных системах не работают. Конечно, есть межстрановая разница, как например между Швецией, где организованная и сильная бюрократия, и Италией, где она слаба. Но общий тренд понятен, причем, он не зависит от размеров страны (15).
КОММЕНТАРИЙ:
Короче, «господа присяжные заседатели», с демократией этой надо кончать, пока чего-нибудь из этих заигрываний с плебсом худого не вышло. (Но сначала-то, прежде чем ровнять и рихтовать своих, не рискуя получить в ответ как минимум массовое социальное недовольство, а как максимум – пинок под зад, требовалось покончить с СССР).
2. Бюрократический пресс и гражданская безответственность
Следующая группа западноевропейских проблем вертится вокруг разрушения консенсуса: оппозиция – часть систем принятия решений или орудие разрушения?
КОММЕНТАРИЙ:
Лукавят авторы доклада. Ответ на этот вопрос давно известен и широко описан в литературе «не для всеобщего пользования». В смысле, массы эту литературу не читают.
Во-первых, оппозиция бывает системная и внесистемная. И если говорить о первой, то впервые феномен системности был описан К. Марксом («Из парламента: предложения Робака и Булвера», 11 июля 1855 г.): «Олигархия увековечивает себя не при помощи постоянного сохранения власти в одних и тех же руках, но тем, что она попеременно выпускает власть из одной руки, чтобы подхватить ее тут же другой». О том же, применительно к власти в США, писал В.И. Ленин. Так что вышеприведенные стенания о «слабости» оппозиции – чистая демагогия, ибо у того же Маркса читаем: «Искусство парламентской борьбы как раз в том и заключается, чтобы в рукопашной схватке ударить не по должности, а лишь по человеку, который в данный момент ее занимает...». То есть сохранить в незыблемости политическую систему угнетения и эксплуатации, поменяв «чижиков-функционеров» и сделав массам вид, будто «плохих чижиков» заменяют «хорошими».
Во-вторых, у Киссинджера, в написанной в 1994 году книге «Дипломатия», этот самый тезис был сформулирован как концепция «лояльной оппозиции». В авторитетной масонской литературе данный принцип описывается «партнерством в буржуазной конкуренции»; иначе говоря, оккультные изобретатели «демократического» устройства не скрывают, что переносят в политику приемы, используемые в бизнесе. Почему? Потому, что сама политика в условиях империализма (развитого капитализма) превращается в бизнес. Причем, как в прямом смысле – как «продажа» электорату политиков на выборах в виде товара, так и в переносном – как передача династического принципа от государств (монархий) в бизнес, где династии и династическая преемственность сохранились именно с целью «приХватизации» государственной власти и превращения ее в частную.
Если первое, то успешная коалиция – есть функция природы и правил игры, в которых такое решение принимается. Если второе, - то появляются различные акторы, находящиеся под влиянием не национальной системы принятия решений, а бюрократии. Обе тенденции действуют порознь, но результаты иногда совпадают. Тогда появляется пробел между рационализмом решений и их результатами. Данная ситуация экстраполируется наверх, приобретая типичный для европейский демократий характер разрыва между деятельностью парламентских коалиций и правительств (16);
КОММЕНТАРИЙ:
Можно ли проще и понятней продемонстрировать, что бюрократия:
- имеет транснациональный характер;
- и что ее деятельность, связанная с глобальными и транснациональными интересами и институтами, противоречит национальным интересам, являясь по отношению к ним компрадорской системой внешнего управления (пример – Кудрин в нынешней российской власти).
Получается, что одно дело – получить парламентское большинство, другое – трансформировать его в деятельность правительства. В США и Японии эти проблемы тоже есть, но Европа – их средоточие, ввиду фрагментарности политических систем (16-17);
Две различных модели доминируют в Западной Европе:
- наиболее сложная для правительств бюрократическая модель, усугубленная дефицитом консенсуса (Франция, Италия, где велика популярность экстремистских сил и, как следствие, непрозрачность власти – бюрократия «зажимает» консенсус, не давая ему развиваться);
- вторая модель (северо-западная Европа) – консенсус имеет глубокие корни и не дает бюрократии править единолично (17-18).
КОММЕНТАРИЙ:
Под видом борьбы с «непрозрачностью» власти протаскивается ее подчинение внешним центрам («прозрачность» не для обществ, а именно для этих центров); с цивилизационной же точки зрения в пример «строптивой» католической Европе ставится сервильная протестантская, не создающая внешним управляющим лишних проблем.
Социал-демократический консенсус в Британии (18).
КОММЕНТАРИЙ:
Данный откровенный бред явно призван обосновать якобы «принадлежность» Британии к Европе, под которую маскируется англосаксонский контроль над континентальной Европой, которому и служат ось КИМО и СМО и их связка с Бильдербергской группой и Трехсторонней комиссией.
На самом же деле Британия – страна с фактическим отсутствием социал-демократических традиций в их европейском понимании; платформа якобы «левой» Лейбористской партии не содержит ни грана социал-демократического марксизма, это совсем другое: сочетание немарксистского фабианского (Фабианское общество, 1884 г.) оккультизма с чартистским (реформистским) уклоном в рабочем движении. В Британии, как указывал Ф. Энгельс в «Предисловии к Положению рабочего класса в Англии», такой «классовый мир» оказался возможным ввиду совместной с буржуазией эксплуатации рабочими колоний.
Однако штаб-квартира Социалистического интернационала (Социнтерна), как, кстати, и Либерального, и по сей день находится в Лондоне, наглядно демонстрируя, что все нити управления глобальными «двухпартийными» идеологическими трендами сохраняются под контролем англосаксов.
3. Европейское измерение
Бюрократия держится за систему принятия решений, а бюрократия – это институты, которые становятся все более неадекватными (18-19);
Лидеры, которые использовались при дефиците представительства, стали заложниками своего имиджа. Неспособные действовать, они лишь усугубляют непонимание между гражданами и системами принятия решений (19);
КОММЕНТАРИЙ:
«Лиса» путает следы: «бюрократию» выставляют в двух ипостасях и, критикуя правительственную, протаскивают глобальную и транснациональную. Именно последнюю и «втюхивают» доверчивым гражданам в качестве «оптимальной» системы принятия решений.
Безответственность и импотенция европейских правительств пока не очень заметны, ввиду наличия большого количества сфер, в которых правительства проявляют прежнюю адекватность, а также высокого уровня цивилизации и жизни, эффективной социальной защиты, меньшей социальной дифференциации и преступности, чем в США (19);
Вместе с тем – замедленность реакции правительств в образовании и экономике (19);
II. Социальный, политический и культурный аспекты
Впервые упоминается словосочетание «будущий кризис» европейских систем (20);
Цели: прежде всего, - оценить социально-экономическую среду с точки зрения социологического анализа в условиях продолжающегося роста. Затем - проанализировать общий коллапс институтов, который может составить основу кризиса. Наконец, рассмотреть проблему культурных институтов, особенно применительно к интеллектуалам, образованию и СМИ. В заключение – проблема инфляции (20).
КОММЕНТАРИЙ:
«Коллапс институтов» (государственных, разумеется) – это и есть конечная цель всего проекта глобальной трансформации, реализация которого, если сравнить нынешнюю ситуацию с 1975 годом, продвинулась уже очень далеко. Для России главной катастрофой является не только распад СССР, но и распространение проекта «коллапс институтов» на постсоветскую территорию; «цветные революции» - этому прямое подтверждение.
1. Расширение социального взаимодействия
Усложнение и комплексность социальной структуры и жизни (дисперсия, фрагментация, независимость и т.д.). Организованные системы укрепились и стремятся к доминированию. Усложняется их менеджмент, возвышающийся над индивидом (20-21);
КОММЕНТАРИЙ:
Перед нами – завуалированное раскрытие формулы глобализации (глокализация + фрагмеграция): разложение государств и идентичностей с возвышением и стремлением к доминированию экономических и финансовых институтов.
Европа – в особой ситуации ввиду многовековой традиции коллективного контроля над индивидом – государственного и церковно-иерархического. Несмотря на ее смягчение со времен абсолютизма между общественным и иерархическим контролем сохраняется определенное «пространство», указывающее на возможность возрождения централизма (21);
С одной стороны, граждане добиваются более широкого общественного контроля; с другой, сопротивляются любому контролю, сопряженному с возрождением иерархии. Проблема всех, но особенно Европы (21).
КОММЕНТАРИЙ:
Как увидим в следующей, третьей части, под «возрождением централизма» скрывается реставрация фашизма. Граждан поощряют сопротивляться национальному и религиозному централизму, но обезоружат тотчас же, как только сформируется матрица «нового фашизма», главным отличием которого от гитлеровского станет глобальный характер. Фашизм с его концом истории и Концом Времен – конечная остановка глобализации.
2. Воздействие экономического роста
В 50-60 гг. верили: как только ВНП подрастет до определенного уровня, основные проблемы, вроде раскола общества и «внеконсенсусных» сил, исчезнут. Это настолько вбивалось в сознание, что на протяжении длительного времени официальная линия компартий заключалась в разъяснении, что кроме абсолютной, есть и относительная эксплуатация, и она растет. Однако результаты беспрецедентного роста за последние 20 лет во всех социальных группах привели к противоположному эффекту: напряженность только усилилась (21);
КОММЕНТАРИЙ:
Относительная эксплуатация действительно растет (азы этого вопроса таковы: 30% эксплуатации при «индивидуальном» валовом продукте в 3 у.е. – это около 2 у.е. заработка, а 70% эксплуатации при ИВП в 30 у.е. – это 9 у.е. заработка; вопрос относительности эксплуатации именно в этом: в первом случае у работника изымается 1 у.е., а во втором – 21 у.е., хотя и получает он во втором случае больше). Ложь же в том, что напряженность не «усиливается», а ее усиливают в управляемом режиме «мягкой силы» («soft power»). «Студенческая революция» 1968 года во Франции, «вдохновившая» авторов рассматриваемого доклада, была инспирирована спецслужбами: «революция удовольствий» имени идеологов Франкфуртской философской школы (М. Хоркмайер, Т. Адорно, Г. Маркузе) ставила целью «Великий Отказ» от христианства:
- замену экономического детерминизма культурным (борьба с христианством через ранее сексуальное образование, поощрение нетрадиционной ориентации);
- выдвижение на роль «будущего пролетариата» радикальных молодежных группировок, феминисток, черных маргиналов, педерастов, революционеров из «третьего мира» и т п.
Мало, кто не только из нынешней, но и из прежней молодежи 60—70-х годов в курсе, что музыку к наиболее популярным текстам «The Beatles» написал престарелый философ-циник Адорно, а Маркузе подрывал европейские режимы, пользуясь «крышей» ЦРУ и Госдепа.
Три основных фактора, объясняющих этот парадокс:
1) Рост породил неограниченные ожидания. Люди позабыли исходные позиции, и стагнация, последовавшая за бумом, ввергла их во фрустрацию;
2) Особая роль радикальной идеологии в европейской рабочей политике, которая не позволяла считать свою долю общественных благ справедливой. Рабочая идеология – лишь частично следствие фрустрации, оно еще и оружие: ослабление идеологии – ослабление результатов общественного торга. Чем больше участия партий и профсоюзов в бюрократических процедурах – тем больше участия самого рабочего класса в этих процедурах. Разочарование в этих процессах привело к всплеску радикализма, при том, что участие нужно, а радикализм - нет;
3) Наиболее разрушительное последствие: неравномерность. Одни последствия и субъекты (предприятия, отрасли) ускоренного роста оказались востребованными, другие – нет. Это сказалось на благополучии социальных групп, которые получили мобилизационную мотивацию к перемене мест – географически и психологически.
Этим процессом стало очень трудно управлять особенно в Европе, прежде всего в традиционно иерархических странах (Франция, Италия), где люди привыкли к устоявшимся связям (22-24).
КОММЕНТАРИЙ:
Фрустрация – запрограммированное последствие «бума». Поэтому сегодня «мобилизационную мотивацию к перемене мест» Ротшильды проплачивают уже не в будущий Израиль и не в европейские колонии, а в саму Европу с Ближнего и Среднего Востока. Цифры назывались: каждый беженец «обходится» держателям «общака» в этом олигархическом клане в 3-5 тыс. евро, а едущий в конкретную «хорошую» страну – Германию или Норвегию – 7-11 тыс. Зачем-то они деньги выкладывают, и готовы делать это впредь…
3. Коллапс традиционных институтов
Свобода выбора на Западе, бум молодежи, сексуальная революция, постановка вопроса о роли женщины в обществе – подрыв традиционного авторитета, в том числе морального (25-26);
КОММЕНТАРИЙ:
См. выше, что касается Франкфуртской философской школы.
Борьба вокруг церкви: Римско-католическая церковь именуется наиболее авторитарной, признается, что вокруг роли и влияния церквей будет борьба, которая, возможно, в краткосрочной перспективе окончится восстановлением (частичным) ими своих принципов (26);
Система церквей удержалась, но претерпела изменение за последние 10 лет больше, чем за предыдущие 200. Поэтому предсказывается стабилизация системы вокруг новых рациональностей. Это - главный выбор Европы (26-27);
КОММЕНТАРИЙ:
«Главный выбор Европы», стало быть, - Второй Ватиканский собор (1962-1965 гг.), внедривший в католицизм, и без того к тому времени изрядно «обогащенный» нацизмом, еще и готовность принять патронат иудаизма, окончательно превратившись в иудео-христианство (см. пятый доклад Римскому клубу Э. Ласло «Цели для человечества», 1977 г.).
Затем последовала Экуменическая хартия 2001 года. А недавняя встреча римского папы Франциска с предстоятелем РПЦ – это не что иное, как заход (точнее, завод) на «главный европейский выбор» еще и Россию. Ради такой удачи не то, что георгиевскую ленточку нацепишь, как это недавно проделал Франциск (иезуитский «б-г» простит, он все прощает), но и налысо побреешься, стоя на голове.
Распространение разрушения авторитетов на образование (27);
КОММЕНТАРИЙ:
Замечаем, читатель? Потихоньку переходят от констатации перемен к их поощрению и «предсказанию» неизбежности их продолжения в том же русле разрушения авторитета.
Высшее образование – средоточие этих проблем, прежде всего в университетах, где отсутствие авторитета приводит к вовлечению студентов в политическую борьбу (27-28);
То же самое – в армии: дезинтеграция патриотических ценностей и роли организационной школы; армия изолирована от общественного «мейнстрима» (28);
КОММЕНТАРИЙ:
Как же кое-кому хочется объявить патриотизм «последним прибежищем негодяев» (см. Г. Уэллс. Яд, именуемый историей). И любой ценой вернуть «бедных солдатиков» в декаданс патлатого и нечесаного пацифистского «мейнстрима» («Make love, not war»), «защитив» их от воинской дисциплины. Кто постарше, читатель, помнит эти «правозащитные» стенания конца 80-х – начала 90-х годов, рассчитанные на превращение защитников Отечества в бесхребетный «unisex»?
Менее взрывоопасно разрушение авторитета в экономических организациях – ввиду визуальности результатов их деятельности (28);
Проблемы усиливаются при попытке сформулировать признаки формирующегося классового общества с опорой на жесткие формы авторитета. (28-29);
КОММЕНТАРИЙ:
Фашизм тем и отличается от коммунизма, что это – «классовое» общество мелких лавочников, по сути, деклассированных маргиналов – омещанившихся хозяйчиков, собранных под националистическими лозунгами «Бей своих, чтобы чужие боялись».
Постоянно подчеркивается, что все эти тенденции в большей степени касаются латинских (католических) стран, нежели протестантских, а Европы в целом – больше чем США.
Из институциональной слабости вытекают две группы последствий:
1) Включение рабочего класса в социальную жизнь – частичное, только в латинских странах и во Франции;
2) Средний класс становится «парализующей» силой (29);
Отставание интеграции в перемены рабочего класса вызывает приток рабочих из Южной Европы и Северной Африки, что порождает новые проблемы, в частности, постановку последними вопроса о своем месте в обществе (29);
Приверженность промышленности иерархической организации тормозит прогресс, однако в целом предприятия (экономические организации) выглядят более здоровыми, нежели церкви и школы (29-30).
КОММЕНТАРИЙ:
Уши и «рога» нынешней концепции «устойчивого развития» с ее идеями деиндустриализации (ограничения парниковых выбросов – Парижское соглашение 2015 г.) здесь разве не торчат? «Чтобы запустить прогресс», по сути говорится в докладе, нужно уничтожить промышленную организацию, сровняв ее по уровню и темпам деградации с церковью и образованием.
И постоянно подчеркивается, что все эти тенденции в большей степени касаются латинских (католических) стран, нежели протестантских, а Европы в целом – больше чем США. А имелся в виду кто? Разумеется, СССР!
4. Опрокидывание интеллектуального мира
Ссылка на Д. Белла о важности культуры в постиндустриальном обществе. Но никто не предвидел, что культурная революция может и не быть гуманнее, например, индустриальной (30);
Культурный кризис – главный вызов Западу, и Европа – слабое звено потому, что традиционная культура и централизация интеллектуальной традиции усложняет внедрение новых моделей (30);
КОММЕНТАРИЙ:
О какой «слабости», и о каких «новых моделях» речь? О неофашистских?
1) Первый элемент кризиса – трансформация количества интеллектуалов. Их становится больше, а статус каждого – ниже. Новый парадокс: чем важнее профессия, тем ниже статусность каждого ее представителя. Но поскольку люди по-прежнему ориентированы на престиж, они начнут активнее передвигаться;
2) Второй элемент – аристократическая традиция романтизма интеллектуального труда. Она будет разрушена «новыми интеллектуалами», что вызовет массовые депрессии и кризис в среде интеллектуалитета. Разрушение соответствующих привилегий и ориентация на практическое применение знаний и умение руководить (30-32);
Практически – борьба двух культур – традиционной и протестной. Кризис интеллектуальной сферы – это кризис идентичности в быстро меняющемся мире, в котором ставятся под вопрос прежние механизмы регуляции (32);
КОММЕНТАРИЙ:
Что вам, читатель, открытым текстом здесь не сказали?
Что нужно, чтобы сантехник, водитель троллейбуса или дворник получал много больше академика или профессора? Объяснили!
Что цель в том, чтобы профессор бросил профессорствовать и пошел торговать? На пальцах показали!
Что нужно изменить общественные представления о престиже? (Шариков - Преображенскому: «Профессор, етить твою мать!..»)? Нагляднее некуда!
Что «человека-творца» нужно подменить «квалифицированным потребителем»? И сам Фурсенко о том «не жужжит»!
Что разрушение интеллектуальной сферы требуется для уничтожения цивилизационной и национально-государственной идентичности и превращения ее в глобальную обезличенность? Неужели непонятно?!
Культурный мир как кричащая граница, демонстрирующая необычность и обеспокоенность, выполняющая две самостоятельные роли:
1) Распространение этой озабоченности;
2) Проектирование кризиса идентичности на все общество (32);
Литература и искусство – движение в революционном направлении, задаваемое молодежью. Все это отражает сомнения в способности Европы развиваться и управлять собой самостоятельно (32-33);
Констатируется, что от Европы нет позывов к реформированию, нет модели цивилизации завтрашнего дня. Все заточено на подрыв традиции, иначе – конфликт поколений элит (33).
КОММЕНТАРИЙ:
Вот Европе и навязали евро, вот она окончательно и стала неоколонией США. Пока существовали СССР и социалистическая альтернатива, «старушка» хоть как-то «брыкалась»… А потом возобладали «позывы к реформированию» из-за океана, которые и спровоцировали искомый «конфликт поколений элит». Маршрут деградации: от В.И. Ленина и И.В. Сталина до Горбачева и не просыхающего клоуна Ельцина. Или от В. Брандта и Г. Коля до Г. Шредера и А. Меркель. Или от Франклина Рузвельта до Клинтона с его Моникой за занавеской Овального кабинета («У-ух, как она делает импи-и-ичмент!..»).
5. СМИ
Уязвимость культурного мира обусловлена центральной ролью двух подсистем современного мира – образования и информации. Образование демонстрирует некоторые базовые противоречия культурного мира: рост количества преподавателей и их приверженность прежней либеральной традиции, не соответствующей новым человеческим отношениям, привели к снижению престижа профессии в большей степени, чем других интеллектуалов (33-34);
КОММЕНТАРИЙ:
Поборники «общечеловеческих ценностей», ау? Вы слышите, что ваш объект поклонения списан в архив еще в 1975 году? Вместе с вами?
Одновременно общество лишилось морального руководства. В результате трансформация социальных, политических и культурных норм быстро распространилась на все общество, дезориентировав многочисленные социальные слои и группы населения. Люди чувствуют, что не могут более полагаться на рациональность окружающей их среды и ищут новые способы социализации. Отсюда – растущая протестность (34);
КОММЕНТАРИЙ:
Видно ведь, что эти «новые формы социализации» - нетрадиционные. Не только в интимной сфере. Ведь хаос – лишь на первый вид полный и «нечаянный» беспорядок. На самом деле это – инструмент управления, только не «strong», а «soft», с помощью противоречий между управляемыми.
СМИ не в большей степени, чем образование, затронуты изменениями, но и их касаются информационный взрыв, экспансия коммуникаций и новая роль интеллектуалитета. Причем, особенна велико их воздействие на политиков, поэтому роль СМИ в предстоящем изменении западных обществ более велика, чем образования. СМИ – важнейший ресурс дезинтеграции старых форм общественного контроля; особая роль принадлежит телевидению, делающему невозможным сохранение традиционных форм социального контроля (34);
КОММЕНТАРИЙ:
Остается только по слогам повторять за авторами доклада: «СМИ (с их «свободой») – важнейший ресурс дезинтеграции старых форм социального контроля». То есть разрушения традиционных ценностей. А теперь – включайте «зомбоящик».
Несмотря на то, что в Европе эти процессы идут сложнее, чем в США и Японии, ввиду традиционной диверсификации европейских обществ, телевидение и тележурналисты постепенно превращаются из информаторов в «держателей трендов» эволюции общественного сознания. Телевидение становится автономной («четвертой») властью. У нас все меньше возможностей препятствовать их эволюции в сторону противодействия давлению со стороны правительств и финансовых интересов (34-35);
КОММЕНТАРИЙ:
А еще «держателями трендов эволюции общественного сознания» становятся:
- хохмачи, превращающие прежде способных думать и размышлять людей в тупо ржущее над всякими глупостями быдло (включая тех, кто с помощью закадрового смеха «подсказывает» «особо одаренной» части рыночного «креатива», где именно начинать ржать);
- знахари и шарлатаны;
- разные «наперсточники», вроде Мавроди; отучая работать и жить перспективой, внушают, что хапать, если «подвалила халява», нужно «здесь и сейчас»);
- конспирологи, отвлекающие от настоящих проблем и уводящие доверчивых в дебри наукообразной зауми и т.д.
С одной стороны, это – прогресс, с другой – растущая тенденциозность. Если тележурналисты могут «создавать события», то они имеют растущее влияние на публичную и социальную жизнь. И их тенденциозность может привести к тому, что впечатление о воздействии отдельных социальных фигур на действительность может оказаться сильнее, чем на самом деле (35);
Это имеет ряд последствий:
1) Телевидение становится «голосом общества», который подменяет фундаментальные проблемы второстепенными (но «жареными»);
2) Телевидение лишает правительства и другие авторитеты временного лага, необходимого для доказательства своей ответственности в тех или иных ситуациях;
3) Давление СМИ усложняет решение базовых комплексных проблем («дилемм»), которые «выводятся на свет». Это не только усиливает роль системного анализа, вместо действия отдельных лиц, но и способствует появлению новых акторов, заявляющих на себе на основании «жизненного опыта», что этот анализ усложняет.
Журналистская самостоятельность не ведет на самом деле к правде и транспарентности, но создает условия для искажения действительности (35-36);
Способность движимых определенными ценностями журналистов «ловить аудиторию» создает больше возможностей для давления на нее, особенно в долгосрочной перспективе, чем вмешательство в СМИ правительств (36);
КОММЕНТАРИЙ:
Собственно, комментариев здесь и не нужно, кроме одного. Зафиксируем: чем громче какая-нибудь «Новая газета» или «Эхо Вашингтона (виноват, Москвы)» кричат про «зажим свободы слова», - тем сильнее на самом деле они промывают своей аудитории мозги.
В политике Европы это воздействие, в отличие от Северной Америки, будет сохраняться до тех пор, пока существуют два уровня: правящая элита и образованная аудитория путем соответствующих публикаций формируют мнение широкой общественности. Это, с одной стороны, защищает общество от незамедлительных реакций, а, с другой, не предотвращает искажений общественного восприятия, только меняет его условия. В любом случае давление на политиков и публичных лидеров в пользу открытости будет усиливаться. А единственный готовый ответ на это – усиление роли бюрократии - будет увеличивать проблемы между системой принятия решений и исполнительной системой и лишь породит новые волны недоверия к публичному лидерству как таковому (36-37).
6. Инфляция
Инфляция – наиболее наглядное проявление слабости западных демократий, так как это наиболее простой ответ на проблемы роста. Чем меньше общество готово повернуться к этим проблемам – тем более оно готово принять инфляцию в качестве наиболее простого и приемлемого решения. Одновременно инфляция – самостоятельный ресурс деструкции, минимизирующий деятельную адаптивность групп и обществ. Инфляция – проявление деструкции (37);
Чем традиционнее и иерархичнее структура государств – тем они более подвержены инфляции. Кейнсианство смягчило процесс деструкции, но в настоящее время он снова разгоняется (37);
КОММЕНТАРИЙ:
Сказанное – наглядная иллюстрация того, как с помощью экономических моделей буржуазных двухпартийных систем (либерализм – социал-демократия) олигархические элиты манипулируют общественной жизнью и общественным сознанием. Из документа, долгое время считавшегося апокрифом, пока его в январе 1934 года не опубликовало официальное издание Конгресса США «Ежегодник госслужащего». То есть из Манифеста банкиров (1892 г.): «Вопрос о реформе тарифов должен быть форсирован через организацию, известную как Демократическая партия, а вопрос о протекционизме на основе взаимности должен быть в ускоренном порядке рассмотрен через Республиканскую партию. Разделив таким образом электорат, мы сможем переключить их растрачивание своей энергии на борьбу за вопросы, не имеющие для нас никакого значения, не считая того, что мы при этом будем в роли водителей толпы».
Рвавшаяся к частной власти глобальная олигархия нащупывала подступы к «возвращению США в Британскую империю». То есть к созданию ФРС.
Инфляция приводит к социальному перераспределению, в частности, теряет преимущества средний класс (37-38);
При двузначных показателях инфляция – дестабилизация социальных отношений ввиду неприемлемости цены. Дефицит доверия требует регулирующего вмешательства; в результате уровень свободы в правительственной политике падает (Британия, Италия). Люди не видят разницы между безработицей и инфляцией. Правительства не могут убедить в необходимости жертв ведущие социальные группы и ищут поддержки вне Европы (38);
Но подчеркивается позитивный эффект – на примере франко-германского сотрудничества (поощрения евроинтеграции) (38);
КОММЕНТАРИЙ:
В 1975 году, как помним, был принят Заключительный Акт Общеевропейского совещания в Хельсинки. Позади были такие этапы «евроинтеграции», как план «новой Европы» Шелленберга – Гиммлера – де Голля – Аденауэра (Эрхарда), тесно связанный с ним Совет Европы, Западноевропейский союз, план Маршалла, НАТО, Европейское объединение угля и стали (ЕОУС), Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), Европейское экономическое сообщество (ЕЭС). Впереди – Парижская хартия для (неонацистской) «новой Европы», Маастрихтский договор, тесно увязанный с «беловежским» предательством по разрушению СССР, натовское «Партнерство ради мира», Хартия об основных правах Европейского союза – этапы «большого пути», укладывающегося в простую и циничную формулу «еврорегионализации». То есть преобразования «Европы стран и народов» в «Европу регионов и племен».
И вопрос стоит следующим образом: готовы ли европейские страны использовать кризис для институциональной модернизации – той, на которую не решались в годы процветания? Поэтому – вопрос о роли и структуре политических ценностей в современной Европе (38-39).
КОММЕНТАРИЙ:
Так вот, оказывается, для чего кризис?.. А мы-то, наивные, полагали, что кризисы возникают, так сказать, «естественным» путем, в силу ряда факторов экономического развития! И что объяснения тенденциям, которые к ним ведут, дают «высоколобые» экономические и финансовые аналитики, с умным видом толкующие о влиянии на «мировую конъюнктуру» и курсы валют динамики безработицы в США и объемов покупки и продаж «US Treasuries».
Между прочим, 1975 год – это еще и время основания одного крупного, но малоизвестного широкой публике, американского конгломерата по управлению глобальными активами – «Vanguard Group»; после этого течение событий, обеспечивающих переформатирование мировой экономики под глобально-олигархические нужды, резко ускорилось. Но тс-с-с!.. В рассматриваемом докладе об этом событии, без сомнения хорошо известном его авторам – в замысле и в деталях, в «Кризисе демократии» не проронили ни слова.
(Продолжение следует)
Павленко Владимир
Комментарии читателей (0):