Религиозный экстремизм – одна из ключевых угроз XXI века. Теракты в Париже и Брюсселе, взрыв российского пассажирского лайнера лишь подтверждают факт нарастания потенциала угроз, исходящих от религиозных фундаменталистов. Ряд регионов, прежде не отмеченных активностью джихадистов, становятся центрами по подготовке террористических группировок. Как отмечает арабист Ксения Светлова: «Трудно поверить, но около двадцати лет назад любой, в том числе одинокий иностранец, мог совершить поездку по обеим частям Синая, не опасаясь при этом за свою жизнь» [1].
В последнее время религиозные экстремисты активизировались в странах Центральной Азии. Организации «Хизб ут-Тахрир», «Исламское движение Узбекистана» пользуются поддержкой части населения в Узбекистане и Таджикистане. Пропаганда исламистов эффективна, о чем свидетельствует вывешивание флагов «Исламского Государства» в Ташкенте и Кулябе. Кочевые народы Центральной Азии (киргизы, казахи, туркмены) менее подверженные радикальным (псевдо)религиозным воззрениям. Исторически ислам более тесно укоренился в аграрных цивилизациях региона, т.е. на территории современных Узбекистана и Таджикистана. Вместе с тем, наблюдается экспансия религиозного экстремизма в новые регионы.
Выбор указанных стран обусловлен сходством политической системы. В них при моноцентрической системе религиозные политизированные группы выступают в качестве внесистемной оппозиции и стремятся объединить вокруг себя весь оппозиционный спектр страны. Политические процессы в Киргизии носят более открытый и конкурентный характер, что предполагает иную модель трансформации, при этом исламистские движения имеют явный маргинальный характер. В Туркмении, напротив, государство стремится полностью контролировать политическую сферу. Созданы условия, при которых исламистские группы не имеют возможности даже заявить о своем существовании на территории республики.
Помимо прочего, Узбекистан – один из лидеров Центральной Азии, тогда как Таджикистан пережил кровопролитную гражданскую войну в 1992-1997 гг., где одной из сторон конфликта выступали исламисты из Объединённой таджикской оппозиции.
Сравнительный анализ религиозных течений в Узбекистане и Таджикистане будет проходить по следующим критериям: во-первых, место в политической системе, во-вторых, избранные религиозными группировками методы борьбы и в-третьих, реакция государственных структур на активизацию исламистов.
Религиозный фундаментализм в Узбекистане
Ислам проник на территорию современного Узбекистана в VIII-IX вв. За столетия ислам сумел укорениться в культуре населения современного Узбекистана, играя важную роль в идентификации общества. Под знаменем ислама шла борьба с советской властью в долинах Узбекистана (басмачество). В советский период исламские нормы сохраняли влияние на неформальном уровне. Тяга к исламской культуре проявилась сразу после ослабления партийно-идеологического обруча.
Религиозные настроения широко распространены в сельской местности Узбекистана, в особенности в Ферганской долине (где сосредоточено до одной трети населения республики). Открытые выступления мусульман имели место в позднесоветский период. Распад СССР породил идеологический вакуум, в условиях которого местные фундаменталисты (поддержанные зарубежными теологами) стремились объединить вокруг себя широкие народные массы.
Ключевыми религиозными организациями в Узбекистане являются: Исламское движение Узбекистана (ИДУ), Движение «Хизбут-Тахрир» и религиозная организация «Акромийа».
Наиболее радикальные взгляды характерны для ИДУ (запрещенной в Узбекистане и России). Исследователи выделяют несколько этапов в формировании данной организации: «Первый этап – 1988 – 1990 гг. (первое публичное выступление в Ташкенте). На этом этапе появляется группа теологов, выступающая за «реформы в исламе». Второй этап – 1990-1991 гг. (появление религиозно-политических организаций в регионе Центральной Азии). Третий этап – 1992-1996 гг. (формирование единого исламского движения, «создаются структура, командный состав и подразделения ИДУ»). Четвертый этап (1996-2000 гг.) начало деятельности ИДУ за рубежом и первые вооруженные столкновения. Пятый этап начинается с 2001 г. разделением ИДУ на несколько самостоятельных группировок[2].
Исследователи выделяют разные классификации периодов деятельности исламистских движений в Узбекистане. На мой взгляд, наиболее отчетливо прослеживаются 4 этапа в деятельности исламистов в Узбекистане.
Первый этап – формирование организационной структуры, пропаганда и первые выступления исламистов (1988-1998 гг.).
Второй этап (1999-2001 гг.) – переход радикальных исламистов к вооруженной борьбе за установление теократического государства в Узбекистане и Центральной Азии. Набравшись опыта в вооруженном конфликте в Афганистане и, особенно, в Таджикистане исламисты предпринимают попытку вооруженного проникновения в Ферганскую долину и устроили теракты в Ташкенте для дестабилизации обстановки. Жесткие силовые действия Узбекистана были восприняты с пониманием международным сообществом.
Существенный удар по инфраструктуре радикальных исламистов был нанесен операцией США в Афганистане осенью 2001 г. Международный контекст способствовал вытеснению радикальных исламистов с территории Узбекистана. В этот период просматривается усиление армии и полиции в Узбекистане, а так же пристальное внимание Ташкента к событиям в Афганистане, а особенности к пограничному региону. Так же происходит дальнейшее укрепление узбекско-афганской границы.
Третий этап начинается с Андижанской трагедии (май 2005 до 2013 г.). Мятеж в Андижане был подавлен властями с применением армии. Жесткие действия властей привели к давлению США на Ташкент и сворачиванию ряда американо-узбекских проектов в области борьбы с терроризмом. Вместе с тем, преследованию на территории Узбекистана подверглись представители движения «Акромийа» (движение запрещено в Узбекистане еще с 1996 г., в Кыргызстане с 2014 г.), участвовавшие в андижанских событиях.
Четвертый этап (с 2014 г.) связан с активизацией религиозных фундаменталистов как в Афганистане (движение «Талибан»), так в Сирии и Ираке (появление «ИГ»). На этом этапе происходит усиление религиозной пропаганды в республике при активизации действий силовых структур по недопущению формирования разветвленного подполья в стране.
В настоящее время ИДУ практически выдавлена из Узбекистана. Движению «Акромийа» так же был нанесен существенный удар после организации беспорядков в Андижане в мае 2005 г. В этих условиях идеологическим рупором религиозных фундаменталистов является «Хизбут-тахрир». С ее деятельностью узбекские силовики ведут бескомпромиссную борьбу, вынуждая лидеров движения либо попадать в тюрьму, либо эмигрировать.
На территории Узбекистана религиозные фундаменталисты имеют общественную поддержку и при благоприятных обстоятельствах способны сплотить массы, прежде всего, крестьянство. Тем не менее, поддержка исламистов выходит далеко за рамки Ферганской долины и распространяется на крупные города, включая Ташкент и его пригороды. Жесткие и бескомпромиссные действия властей привели к маргинализации исламистов. В случае общественно-политического кризиса в республике исламистские группы, как показывают события в Андижане, способны организовать массовые акции протеста.
Угрозы на пути политической трансформации современного Таджикистана
В Таджикистане можно выделить 4 этапа деятельности исламистских движений. Первый этап (1988-1991 гг.) – консолидация исламистских течений. Второй (1992-1997 гг.) – открытый вызов власти со стороны исламистов, вылившийся в гражданскую войну. Третий (1997-2015 гг.) – легальная деятельность умеренных исламистов (ПИВТ). Четвертый (с 2015 г.) – вытеснение Партии исламского возрождения Таджикистана из политического процесса через законодательные механизмы и силовые меры.
Взаимоотношение исламистов и властей принципиально иначе складывались в Таджикистане (в сравнении с Узбекистаном). Фундаменталистам удалось сплотиться и выступить единым фронтом против представителей светской власти. Противостояние двух центров силы вылилось в гражданскую войну 1992-1997 гг. В результате представителям исламистских движений (Объединенной Таджикской Оппозиции - ОТО) удалось получить 30% квоту в органах власти. Таджикистан долгий период времени оставался единственной на постсоветском пространстве страной, где официально была разрешена деятельность религиозной партии – Партии Исламского Возрождения Таджикистана (ПИВТ).
В последние годы наблюдается разрушение хрупкого баланса сил, сложившегося по итогам соглашений. Весной 2015 г. звучала критика в адрес ПИВТ инициированная правящими кругами, доходящая до заявлений о том, что «ПИВТ должна быть объявлена террористической и закрыта»[3]. В июне 2015 г. к информационной критике подключилась прокуратура, в результате чего появились опасения о возможном закрытии ПИВТ[4]. Одномоментно ПИВТ покинули ряд ее руководителей, а ее лидеру Мухиддину Кабири грозит уголовное преследование [5].
За наступлением на ПИВТ последовало публичная критика руководством партии политики Э. Рахмона и бойкот Дня национального единства Таджикистана (27 июня). 29 сентября 2015 г. Верховный Суд Таджикистана запретил деятельность ПИВТ, признав ее «экстремистско-террористической организацией» [6]. Запрещена партийная газета «Наджот», закрыт сайт партии. Помимо этого введен запрет на ввоз и распространение любой литературы, связанной с партией. Запрету деятельности ПИВТ на территории Таджикистана предшествовала серия арестов партийного актива этой организации [7].
Давление на ПИВТ нарушило хрупкий баланс сил в республике, установившийся после гражданской войны. Вытеснение из политического пространства ПИВТ и лиц причастных к ОТО (Объединенная Таджикская оппозиция времен гражданской войны) послужило одной из причин «мятежа» генерала Абдухалима Назарзода в начале сентября 2015 г. [8]
Обострение внутриполитической борьбы в Таджикистане происходит на фоне небывалой за последние 15 лет активизации талибов в северных приграничных с Таджикистаном провинциях Афганистана. Фундаменталистам удалось временно захватить столицу северной провинции – город Кундуз. Заметная активность наблюдается среди вербовщиков, завлекающих жителей стран Центральной Азии в террористические организации вроде ИГИЛ.
Пропаганда террористов приносит результат, о чем свидетельствуют попытки вывешивать флаги данной организации в городах Таджикистана и Узбекистана. Граждан Таджикистана принимают участие в различных террористических организациях, таких как ИГИЛ, Движение Талибан. В мае 2015 г. происходит исчезновение руководителя республиканского ОМОНа Гурмулод Халимова. Спустя некоторое время он появился в рядах ИГИЛ. С его учатием записано пропагандистское видео, в котором экс-глава элитного подразделения МВД Республики Таджикистан призывает соотечественников вступать в ряды ИГИЛ.[9]
Девальвация рубля, больно ударила по доходам многочисленных таджикских мигрантов, трудящихся в России. Часть из них вынуждена вернуться на родину, где нет возможности устроится на высокооплачиваемую работу и кормить семью. Экономические проблемы характерны и для самой республики. Все это может усугубить социальные противоречия.
Описанные процессы характерны для Йемена. Там, как и в Таджикистане, имела место затяжная гражданская война. Консолидация Йемена знаменовала компромисс элит, который был нарушен Абдалой Салехом, стремившимся нивелировать политическое влияние семьи Аль-Ахмара (из племенного союза Хашид). Данное действие Салеха привело к тому, что племенной союз Хашид выступил на стороне противников Салеха. Итог противостояния – свержение Салеха и вступление в Сану хуситов, является причиной нарушения хрупкого баланса установившегося в Йемене.
На мой взгляд, описанный «йеменский» сценарий является наихудшим как для Таджикистана, так и для всех стран Центральной Азии и России. Понятно, что существует масса различий между традиционалистским Йеменом, с его племенной структурой, и постсоветским Таджикистаном, унаследовавшем от СССР светские устои и массовое образование. Вместе с тем заметна и схожесть политического процесса. Его суть сводится к нарушению баланса сил в стране, сложившегося в результате затяжного противостояния.
На сегодня политический режим в Таджикистане демонстрирует большую устойчивость в сравнении с ситуацией в Йемене. На мой взгляд, «сильные» позиции президента и его окружения могут быть использованы для формирования новых «правил игры», при которых умеренные оппозиционные группы смогут иметь определенные представительства в органах власти в республике. Альтернативой данного сценария станет радикализация оппозиции, где на смену умеренным исламистам придут религиозные фанатики со всеми вытекающими последствиями.
Таким образом, в Таджикистане исламистские группировки прошли отличительный от Узбекистана путь развития. Будучи стороной в гражданской войне, умеренные исламисты получили доступ к органам власти. Тем не менее, «дуальные» формы властвования не устраивают действующего президента Э. Рахмона и его окружение. Выдавливание представителей ПИВТ из органов власти в 2015 г. вылилось в официальный запрет деятельности ПИВТ и объявление данной организации террористической. В итоге президентское окружение устранило главных конкурентов в борьбе за власть в лице исламистов из ПИВТ.
В Таджикистане исламисты играли более существенную роль в политической системе страны, начиная с 1992 по 2014-2015 гг., в сравнении с Узбекистаном. Вытесненные на периферию политического процесса исламистские группы постараются при любом удобном случае нанести ответный удар правящим группам. В условиях слабости силовых структур Таджикистана, географической близости неспокойного Афганистана, социально-экономических проблем и более слабой в сравнении с Узбекистаном вертикали власти, положение в республике можно оценить как нестабильное.
В странах с оседлой культурой (Узбекистан и Таджикистан) ислам укоренился более основательно в быту и сознании населения. В результате исламистские движения, имея общественную поддержку, стремились если не взять власть в свои руки, то как минимум, влиять на политические процессы. Конечная цель – трансформация политико-правовой сферы в сторону теократических норм.
Политизация религиозных движений и сплочение людей вокруг теологов воспринимались светскими властями в качестве ключевого вызова, угрожающего всей властвующей политической элите. Поэтому закономерным стали репрессии в отношении исламистов. Если в Узбекистане правящие круги не без проблем, но смогли подавить, загнать в подполье или вынудить эмигрировать представителей исламистских течений, то в Таджикистане система власти оказалась более слабой и была не в состоянии без внешней помощи подавить исламистов. Итогом противостояния в Таджикистане стал компромисс, знаменовавший квоту для исламистов в органы власти республики.
Как оказалось, компромисс носил временный характер и обе стороны рассматривали возможность силового механизма устранения соперника. Выстроив вертикаль власти, Э.Рахмон предпринял успешную попытку маргинализации исламистов в лице ПИВТ, пойдя, таким образом, по пути Узбекистана в борьбе с исламистами.
1.Полуостров джихада: откуда на Синае террористы http://carnegie.ru/commentary/2015/11/06/ru-61891/ikzp
2.Мирсайитов И. Исламское движение Узбекистана: этапы развития и современное состояние http://cyberleninka.ru/article/n/islamskoe-dvizhenie-uzbekistana-etapy-razvitiya-i-sovremennoe-sostoyanie
3.Мулло Абдурахим: ПИВТ должна быть объявлена террористической и закрыта http://www.islamnews.ru/news-456303.html
4.Заявление генеральной прокуратуры и реакция ПИВТ http://rus.ozodi.org/content/article/24692709.html
5.Кризис ПИВТ: власти Таджикистана избавляются от оппозиции? http://catoday.org/centrasia/20509-krizis-pivt-vlasti-tadzhikistana-izbavlyayutsya-ot-oppozicii.html
6.Суд запретил ПИВТ http://news.tj/ru/newspaper/article/sud-zapretil-pivt
7. ГП Таджикистана подтвердила задержание высшего руководства ПИВТ http://ria.ru/world/20150917/1257203674.html
8.Заявление Генерала Абдухалима Назарзода http://www.muslim-info.com/zayavlenie-generala-abduhalima-nazarzoda.html
9. Фото и видео таджикских талибов из Кундуза. http://rus.ozodi.org/content/article/25415065.html
Дмитрий Плотников – к.полит.н., эксперт по Центральной Азии.
Комментарии читателей (0):