Транс-Тихоокеанское партнерство – угроза или вызов?

4 февраля 2016 года министры торговли Австралии, Брунея, Вьетнама, Канады, Малайзии, Мексики, Новой Зеландии, Перу, США, Сингапура, Чили и Японии подписали в новозеландском Окленде соглашение о создании Транс-Тихоокеанского партнерства (ТТП), подведя таким образом окончательный итог завершившихся 5 октября прошлого года переговоров. Совокупный ВВП стран-членов ТТП составляет более трети мирового, и оценивается в 27,5 трлн. долларов. При этом о своем намерении в перспективе присоединиться к ТТП уже стали заявлять представители Индонезии, Тайваня, Таиланда, Филиппин и Южной Кореи.

Повестка переговоров, принятые решения, а главное – текст соглашения и даже его содержание до сих пор носят закрытый характер, что вызывает массу противоречивых суждений о том, насколько эффективным будет ТТП и какими будут последствия вступления в силу данного соглашения для стран, не являющихся его участниками, в первую очередь, для Китая и России.

США, говоря о преимуществах ТТП, всегда основываются на исследовании перспектив тихоокеанского партнерства, которое в свое время провели эксперты исследовательского института East-West Centre. Они предсказывают, что новая организация увеличит ВВП 12 стран-участников на 285 млрд долларов, или на 0,9%, к 2025 году. Это партнерство сделает страны богаче на 77 млрд долларов. Именно этими цифрами и оперировали США, продвигая идею ТТП, объединяющего страны, на которые приходится 40% мировой экономики и треть мировой торговли. Впрочем, есть много несогласных с такой оценкой роста ВВП для членов ТТП. В частности, эксперты канадского института C.D. Howe Institute считают, что ВВП 12 стран увеличится, но куда более скромно – лишь на 74 млрд долларов, или всего на 0,21% выше базового прогноза. Более того, произойдет это не к 2025 году, а только к 2035 году. Другие экономисты и вовсе не видят экономического эффекта от партнерства. В частности, в исследовании Asian Development Bank Institute предсказывается, что ВВП США никак не изменится от присоединения к ТТП.

В последние годы проект Транс-Тихоокеанского Партнерства стал одним из ключевых направлений политики США в АТР. ТТП должно стать первым шагом на пути формирования Азиатско-Тихоокеанской зоны свободной торговли (АТЗСТ), закрепив при этом выгодные для американцев стандарты и правила экономического сотрудничества в крупнейшей «институциональной оболочке» свободной торговли в АТР. Однако, даже без учета перспектив образования АТЗСТ, Транс-Тихоокеанское Партнерство под патронатом США станет площадкой, которая позволит Вашингтону возглавить процесс формирования норм, правил и стандартов сотрудничества экономик АТР, то есть, предложить свои правила и стандарты, выгодные в наибольшей степени именно Соединенным Штатам.

Отличительной особенностью соглашения о ТТП является то, что оно не включает в себя Китай, зато охватывает большинство его основных торговых партнеров. Это дает основания полагать, что одной из целей, продвигаемых США при создании ТТП, является изоляция КНР. За счет Транс-Тихоокеанского Партнерства Соединенные Штаты хотят лишить Китай инициативы в формировании режимов свободной торговли с региональными партнерами.

Разумеется, за ТТП стоят интересы крупных транснациональных корпораций, в основном, базирующихся в США. Успешный запуск соглашения позволит американскому бизнесу расширить свое присутствие на рынках стран АТР, закрепившись, прежде всего, в инновационных секторах. Наглядное представление о степени его заинтересованности в проекте и влиянии на него дает следующий факт. В случае желания представителя Конгресса ознакомиться с документацией о переговорах по ТТП, то он должен был получить специальное разрешение. Однако при этом доступ к данным материалам не ограничен для так называемых «представителей ближнего круга» («stakeholders representatives») в количестве 700 человек, среди которых руководство таких компаний, как Pharmaceutical Research, Manufacturers of America, the Recording Industry Association of America, the Entertainment Software Association, Gilead Sciences, Johnson and Johnson, Verizon, Cisco Systems и General Electric.

Подписанное 5 октября 2015 года соглашение о ТТП стало итогом переговоров на министерском уровне, прошедших в Атланте. Хотя переговорный процесс и его результаты подробно не разглашались, однако из утечек в СМИ и отдельных заявлений правительств стран можно судить об исходе встречи. В день подписания соглашения Вашингтон заявил об отмене пошлин на японскую продукцию автомобильной промышленности. По данным The Wall Street Journal, сторонам удалось достичь компромисса в сфере торгового сотрудничества по охране интеллектуальной собственности в области- фармпрепаратов, а также о правилах автомобильной сборки и торговле молочными продуктами. Что касается вопроса о сроках патентной защиты в Соединенных Штатах новых биологических препаратов, то США пошли навстречу Австралии и согласились на сокращение сроков. Кроме того, в результате переговоров крупнейший экспортер молочных продуктов – Новая Зеландия, добилась облегченного доступа на североамериканский рынок, в то время как американские производители – на сельскохозяйственный рынок Японии. Дополнительные соглашения также касаются продвижения в областях открытия и унификации рынков труда, урегулирования вопросов экологической нагрузки, торговли услугами и Интернет-торговли. Кроме того, в договоре речь идет не только об экономике. Например, страны-участницы ТТП обязываются придерживаться определенных стандартов в трудовой политике и это, в частности, заставит социалистический Вьетнам допустить создание независимых профсоюзов. Также соглашение о ТТП предусматривает прозрачную процедуру госзакупок и способствует снижению роли государства в экономической сфере.

С формальной точки зрения Транс-Тихоокеанское партнерство представляет собой стандартный региональный экономический блок, построенный по принципу «зона свободной торговли плюс» (ЗСТ+). То есть, он предполагает устранение большинства ценовых и количественных барьеров во взаимной торговле товарами плюс комплекс мер по либерализации торговли услугами, инвестиционно-технологического сотрудничества, гармонизации стандартов и т.п. Вместе с тем, по своему содержанию ТТП можно назвать серьезным шагом вперед, значение которого выходит далеко за рамки вопросов регионального экономического сотрудничества, поскольку это соглашение накладывает дополнительные требования по сравнению с обязательствами, связанными с членством в ВТО, а также охватывает широкий круг регуляторных вопросов, которые сейчас к компетенции ВТО не относятся. Поэтому вполне вероятно, что ВТО и другим международным экономическим организациям в будущем придется учитывать заданные Транс-Тихоокеанским партнерством новые ориентиры. В частности, профессор МГИМО (У) МИД России, содиректор Научно-образовательного центра по мировой экономике ИМЭМО РАН и МГУ им. М.В. Ломоносова Сергей Афонцев выделяет следующие новшества, появившиеся в договоре о Транс-Тихоокеанском партнерстве, которые могут оказать влияние на будущее формирование системы международной торговли:

Во-первых, соглашение о ТТП предусматривает радикальное усиление защиты прав интеллектуальной собственности. С одной стороны, это отражает ведущую роль активов, основанных на интеллектуальной собственности (товарные знаки, патенты, ноу-хау, программное обеспечение, медиапродукты и т.п.), в современных процессах международной торговли (особенно торговли услугами) и трансграничного инвестирования. С другой – соответствует реальным проблемам региона, где весьма вольное (выражаясь дипломатично) отношение к объектам интеллектуальной собственности традиционно представляет весьма болезненную проблему для правообладателей.

Во-вторых, в рамках ТТП предусмотрен беспрецедентно высокий уровень защиты прав инвесторов, которые в числе прочего получили возможность в случае возникновения спорных ситуаций с правительствами суверенных государств обращаться в международные судебные инстанции, находящиеся вне национальных юрисдикций. Отношение к этим нововведениям демонстрирует радикальную поляризацию – от приветствий в адрес окончания эры «безнаказанных конфискаций частных активов безответственными правительствами» до эмоциональных протестов против «триумфа международных корпораций над общественными интересами». О последствиях принятых решений можно будет судить только по прошествии нескольких лет (в частности, на основе реальной судебной практики), но уже сейчас можно сказать, что благодаря повышению гарантий защиты инвесторов страны ТТП имеют все шансы кардинально упрочить позиции в международной конкуренции за инвестиционные ресурсы.

В-третьих, соглашение о ТТП стало первым региональным блоком, где в контекст вопросов экономического регулирования включены экологические и трудовые стандарты. Наиболее важное значение имеет прямой запрет использовать заниженные стандарты в соответствующих областях для создания искусственных преимуществ (например, за счет низкого уровня заработный платы в отраслях, где запрещена деятельность независимых профсоюзов) и обеспечения инвестиционной привлекательности (например, за счет отсутствия действенной системы штрафов за загрязнение атмосферы и водных ресурсов). За введение соответствующих норм уже давно выступали не только бизнес-субъекты, действующие на территории экономически развитых стран, но и экологические и гуманитарные НПО по всему миру. ТТП впервые сделало их предложения реальностью.

По сути, эти нововведения, в основном, обеспечивают продвижение интересов крупных инвесторов и правообладателей, которыми, соответственно, являются ведущие транснациональные корпорации, большинство из которых базируются в Соединенных Штатах. Но говорить о том, что ТТП выгодно только США и ТНК было бы неверно, поскольку в этом случае договор вряд ли мог быть подписан. Основа успеха переговоров по ТТП заключается в тесной увязке уступок конкретных государств странам-партнерам со встречными выгодами, полученными в ответ.

Транс-Тихоокеанское партнерство при всей его очевидной завязке на интересы США, в разной степени учитывает интересы всех участников. Так, по оценке экспертов, такие страны, как Малайзия, Вьетнам и Япония получать довольно ощутимую экономическую выгоду за счет получения возможности максимально нарастить свой экспорт в рамках ТТП. Например, примерно 60 % вьетнамского экспорта текстиля сейчас приходится на страны-участницы ТТП, но в этих странах существуют довольно высокие таможенные барьеры – в частности, в США вьетнамский текстиль облагается 18% таможенной пошлиной. Обнуление пошлин, конечно же, подстегнет экспорт вьетнамского текстиля, но, в то же время, обнажит вьетнамский рынок для еще большего проникновения, например, молочной продукции из Новой Зеландии, так что для вьетнамской компании Винамилк ТТП является серьезным вызовом. Вьетнам все же будет среди главных победителей, ведь ВВП страны должен будет вырасти к 2025 году на 11%, рост экспорта составит 28% за этот период, так как компании будут перемещать производство в эту страну с низким уровнем зарплат. Японские производители автомобилей и запасных частей для них также могут оказаться среди главных победителей, так как они получают более дешевый доступ к крупнейшему экспортному рынку США. Соглашение снизит импортные пошлины для Австралии на A$9 миллиардов. Тарифы для Новой Зеландии будут снижены в 93% торговых направлений, что в денежном эквиваленте будет равно экономии на 168 миллионов долларов.

По сути, от запуска ТТП выгоды и потери понесут не конкретные страны (те же американские автопроизводители уже весьма недовольны перспективами усиления конкуренции со стороны японцев), а определенные отрасли, поскольку каждая страна имеет как сильные сегменты экономики, так и откровенно слабые, неконкурентоспособные. Эти слабые отрасли сейчас поддерживаются на плаву благодаря протекционистской политике, но со временем, в том числе и благодаря ТТП, будет происходить переформатирование структуры экономик стран-участниц. Например, можно предположить, что японские производители риса, не выдержат конкуренции со стороны Вьетнама, также сократится и вьетнамское молочное производство под натиском новозеландских производителей. То есть, в рамках ТТП будет складываться новая система разделения труда с постепенным отмиранием в странах-участницах нежизнеспособных отраслей, что будет способствовать росту взаимозависимости экономик стран-участниц партнерства.

По оценкам китайских экспертов, вступление в силу договора о Транс-Тихоокеанском партнерстве будет иметь ряд негативных последствий для экономики КНР. В первую очередь, ожидается перенос многими иностранными корпорациями своих производств с территории Китая в другие страны-участницы ТТП (в частности, Вьетнам и Малайзию). Так, датская рыбоперерабатывающая компания Эсперсен уже заявила о переносе своей деятельности из КНР на новый завод во вьетнамском Хошмине и частично в ЕС. Кроме того, о планах перемещения производств во Вьетнам заявили Майкрософт и Интел. Вместе с тем, данные действия обусловлены не только стремлением избежать уплаты пошлин в рамках ТТП, но и желанием снизить производственные расходы за счет уменьшения расходов на оплату труда, которая во Вьетнаме гораздо ниже, чем в КНР.

Кроме того, создание ТТП может привести к уменьшению объемов китайского экспорта в США и другие страны-участницы данного договора, поскольку китайская продукция, импорт которой будет облагаться пошлинами, потеряет свою конкурентоспособность по сравнению с продукцией из развивающихся страны – членов ТТП. Наряду с этим, стоит ожидать и сокращения импорта странами ЮВА сырья из Китая. Так, предполагается, что вьетнамские компании, выпускающие одежду и обувь, резко сократят закупки сырья в Китае, поскольку одним из условий беспошлинной торговли в рамках ТТП является использование сырья национального производства либо поставляемого из стран, входящих в ТТП. В этих условиях вьетнамские фирмы будут вынуждены переориентироваться с китайских хлопковых тканей на американские. Еще одним негативным для Китая моментом может стать сокращение поставок в КНР сырья и комплектующих из Японии и других стран региона. До 60 процентов компонентов, используемых Китаем при производстве продукции, импортируется из Японии и стран АСЕАН, при этом порядка двух третей произведенной продукции отправляется на экспорт.

Вместе с тем, наибольшую угрозу для Китая представляет не само создание ТТП, а то, что оно может стать катализатором заключения договора о Транс-Атлантическом торговом и инвестиционном партнерстве между ЕС и США. Оба этих договора, ТТП и ТТИП, в совокупности способны оказать негативное влияние на продвигаемые Пекином интеграционные проекты, в том числе идеи «Один пояс и один путь». Соглашение о ТТИП, в случае его заключения, может резко ослабить позиции Китая на европейском рынке, поскольку КНР и США поставляют в Европу почти одинаковые категории товаров, но ТТИП даст американской продукции значительные преимущества за счет снятия тарифных барьеров, тогда как китайская продукция может дополнительно столкнуться с повышением Европейским союзом стандартов на импорт. В этих условиях значимость Нового Шелкового пути как транспортного коридора доставки грузов из Китая в ЕС резко упадет. В связи с этим, ряд китайских экспертов считает целесообразным не торопиться с капиталовложениями в создание инфраструктуры сухопутного Шелкового пути до тех пор, пока не будет ясности с перспективами ТТИП и ТТП.

Часть китайских экономистов, напротив, считает необходимым форсировать создание Нового Шелкового пути, чтобы обеспечить его запуск еще до того, как будет подписано соглашение о ТТИП (китайцы полагают, что это может произойти в течение полугода – года после начала работы ТТП), чтобы показать представителям Евросоюза преимущества и выгоды торговли с Китаем. Одновременно с этим предлагается активизировать инвестиционную деятельность китайских компаний в ЕС, а также оказать поддержку европейским движениям и отдельным влиятельным лицам, выступающим против заключения соглашения о ТТИП с США.

Следует отметить, что представители КНР также намерены оказать поддержку политическим партиям, движениям и профсоюзам в странах-участницах ТТП, выступающим против договора о Транс-Тихоокеанском партнерстве, чтобы максимально осложнить и затянуть процесс ратификации этого соглашения парламентами этих государств. Китайцы рассчитывают, что процесс ратификации может затянуться до 2018 года, что позволит им за это время принять меры, нивелирующие негативный эффект от создания ТТП. Среди этих мер, в частности, стоит выделить планы по приобретению акций компаний стран-членов Транс-Тихоокеанского Партнерства в тех отраслях, которые получат наибольшее развитие в рамках данного соглашения.

По сути, у Китая есть два основных варианта действий по отношению к Транс-Тихоокеанскому партнерству, которые должны способствовать решению ключевой задачи – попытаться использовать ТТП для построения предложенной Китаем Азиатско-Тихоокеанской зоны свободной торговли, что предполагает встраивание ТТП в структуру Регионального всеобъемлющего экономического партнерства и дальнейшее построение на этой базе АТЗСТ. Первый вариант предполагает заявление КНР о готовности присоединиться к ТТП или выдвижение идеи соглашения между ТТП и КНР по схеме ТТП+1. Этот шаг призван убедить инвесторов не спешить с переносом производств из КНР и переориентацией инвестиционных потоков до завершения переговоров. Расчет здесь делается на том, чтобы попытаться затянуть рассмотрение парламентами стран ТТП вопроса о ратификации этого соглашения до получения ими ясности о вступлении в него Китая и условиях его членства. Для этого могут быть инициированы соответствующие заявления со стороны отдельных влиятельных лиц или оппозиционных партий в странах ТТП, а также протестные выступления в отдельных государствах странах (в первую очередь, в Малайзии) с требованиями вообще отказаться от участия в ТТП в пользу Регионального всеобъемлющего экономического партнерства и Азиатско-Тихоокеанской зоны свободной торговли. Затягивание ратификации договора о ТТП в связи с ожиданием присоединения Китая, который может даже начать консультации и переговоры по этому вопросу с каждой из сторон, позволит Пекину выиграть время и за счет форсирования работы по созданию РВЭП на базе двусторонних и многосторонних соглашений о свободной торговле довести ситуацию до того, что ТТП и РВЭП, имеющие перекрестное членство, влились в Азиатско-Тихоокеанскую зону свободной торговли, продвигаемую Китаем.

Второй вариант, к которому, судя по всему и склоняется Китай, предполагает заявление о том, что КНР пока воздержится от участия в ТТП, но не исключает этого в будущем, в зависимости от того, насколько эффективным окажется это соглашение на практике и насколько оно будет более успешным, чем работа в рамках имеющихся двусторонних и многосторонних соглашений о свободной торговле. При этом случае Китай также будет пытаться активно воздействовать через прокитайские структуры и различные официальные и, в большей степени, неофициальные позиции на представителей парламентских кругов в странах ТТП, чтобы максимально затянуть или вообще заблокировать ратификацию этого соглашения. Одновременно с этим будет активизирована работа в рамках имеющихся двусторонних соглашений о свободной торговле со странами-членами ТТП, с тем, чтобы расширить сферу их действия и предоставить своим партнерам больше преимуществ. В частности, такие переговоры о расширении договора о свободной торговле уже начаты с Сингапуром. Главной задачей здесь является демонстрация того, что сотрудничество с Китаем дает гораздо больше преимуществ, по сравнению с участием в ТТП. При этом Пекин будет пытаться продвинуть инициативы по переходу от двусторонних к многосторонним соглашениям о свободной торговле, на примере планируемого соглашения между Китаем, Южной Кореей и Японией, работу по созданию которого КНР намерена резко форсировать. Еще одним подтверждением того, что Пекин склоняется к работе именно в этом направлении, является начало переговоров о заключении договора о свободной торговле с Канадой.

Следует отметить, что в планах Пекина значится ускорение переговоров о свободной торговле с Евроазиатским экономическим союзом, что позволит в будущем на этой базе и с учетом соглашения КНР-РК-Япония перейти к многостороннему соглашению о свободной торговле в Северо-Восточной Азии, к которому вполне может подключиться и Монголии. Дальнейшим развитием этого проекта вполне может стать создание, например, Восточноазиатской зоны свободной торговли, в которую могут также войти страны АСЕАН, Пакистан и Индия, что фактически станет базой для единой АТЗСТ.

Данные перспективы, вырисовывающиеся из возможных действий Китая, вполне приемлемы для России, поскольку они гораздо больше отвечают российским интересам, чем озвучиваемые некоторыми специалистами предложения о вступлении нашей страны в Транс-Тихоокеанское партнерство. На самом деле, сейчас заключение соглашения по ТТП вряд ли серьезно отразится на российских интересах. Как заявил замминистра экономического развития России Станислав Воскресенский в эфире телеканала «Россия 24», создание ТТП не окажет значительного давления на торговые отношения России с участниками нового объединения: «Влияние этого соглашения на российскую экономику и торговлю находится в пределах погрешности 0,01 процента. Более того, важно понимать, что на долю стран, заключающих это соглашение, приходится не более 10 процентов нашей торговли». Это совсем немного, в отличие от того же Китая, потому прямого негативного влияния от запуска ТТП и неучастия в нем России наша экономика не ощутит, хотя в будущем могут возникнуть ограничения, способные повлиять на российскую торговлю, поскольку ТТП в целом можно назвать новой формой изощренного протекционизма.

По сути, сейчас единственным фактором, который может привлечь Москву в ТТП, является то, что присоединение к данному соглашению фактически будет означать отмену всех введенных против РФ санкций, но это вполне может произойти и безотносительно Транс-Тихоокеанского Партнерства. Что же касается перспектив более активного продвижения российской продукции на внешние рынки за счет вступления в ТТП, то рассчитывать на это бессмысленно, поскольку даже при отсутствии тарифных барьеров большинство российских товаров будут неконкурентоспособны на внешнем рынке в силу высоких производственных расходов и несоответствия западным стандартам. Между тем, негативный эффект для российской экономики окажется весьма значительным, особенно в сельском хозяйстве, машиностроении, автомобильной отрасли и фармацевтической промышленности, которые не выдержат конкуренции с транснациональными корпорациями на своем внутреннем рынке.

Стоит учитывать, что только три главы в соглашении о ТТП касаются тарифов, всё остальное – это не тарифные барьеры и ограничения: экология, качество рабочей силы и так далее. Вводимые ТТП новые стандарты мировой торговли затрагивают крайне широкий круг вопросов, касающихся, например, охраны интеллектуальной собственности, таможенного сотрудничества и много чего еще. При этом по ряду позиций Россия проводит совсем другую политику. В частности, по локализации хранения баз интернет-данных наше законодательство не соответствует их требованиям. Кроме того, есть серьезные расхождения в правилах патентования фармацевтической продукции, технических и экологических стандартах

По сути, в наибольшей степени Россию должно беспокоить не создание ТТП, а то, какое влияние это окажет на Китай. В частности, если Пекин решит сконцентрировать внимание на странах Юго-Восточной Азии и сократит объемы финансирования работ по Экономическому поясу Шелкового пути в западном направлении, это может повлечь за собой замораживание работ по сопряжению этого проекта с планами развития Евроазиатского экономического союза.

В этой ситуации России следует обратить внимание на инициативы Китая и учесть их опыт. В частности, надо придвигать свои интеграционные проекты, активизировать заключение договоров о свободной торговле со странами АТР, в том числе входящими в ТТП, и обеспечить ускоренный запуск этих соглашений. При этом надо учитывать и то обстоятельство, что предложенные Соединенными Штатами жесткие стандарты ТТП невыгодны не только России, но и Китаю, и даже тем странам, которые присоединились к Транс-Тихоокеанскому партнерству. Характерным примером этого является ситуация с вьетнамским текстильным экспортом, около 60 процентов которого сейчас приходится на страны ТТП. В настоящее время вьетнамский текстиль в США облагается таможенной пошлиной в размере около 18 %, и запуск ТТП означает отмену этих пошлин. Однако, правила Транс-Тихоокеанского Партнерства предполагают нулевую таможенную пошлину лишь на товары, произведенные из местного сырья или из сырья стран-членов ТТП, а текстильная промышленность СРВ до 46% сырья получает из стран, не являющимися членами ТТП - в основном из Китая и Южной Кореи. Очевидно, что вьетнамские текстильные предприятия будут вынуждены искать поставщиков сырья среди стран-партнеров по ТТП, а одним из мировых экспортеров хлопка являются США. Но такое сырье окажется значительно дороже китайского и южнокорейского, в связи с чем стоит ожидать, что ряд предприятий Вьетнама не будет обрывать сложившиеся торговые цепочки с КНР и РК и будет продолжать производить из китайского и корейского сырья продукцию, которую, учитывая американский текстильный протекционизм, вряд ли пустят на американский рынок даже при условии завышенных таможенных пошлин. Следовательно, производители такой продукции будут выходить на другие рынки, в том числе на рынки Таможенного Союза России, Беларуси и Казахстана.

Этот пример показывает, что нам необходимо уделить особое внимание уточнению деталей соглашения о ТТП для каждой из стран, чтобы попытаться использовать систему двусторонних соглашений о свободной торговле со странами ТТП для продвижения свих интересов и укрепления сотрудничества. При этом необходимо проработать возможность использования такого сотрудничества для продвижения своей продукции на рынки ТТП за счет создания там совместных производств. В частности, следует обратить внимание на требования к локализации производства, поскольку при уровне локализации выше 60-65 процентов можно использовать производство во Вьетнаме для продвижения продукции на рынки стран ТТП.

Транс-Тихоокеанское партнерство сейчас необходимо рассматривать не как прямую угрозу, а как вызов, заключающий в себе и потенциальные угрозы, и перспективы. От того, как мы ответим на этот вызов, будет зависеть и то, какое влияние на развитие нашей страны окажет это новое образование.