Территория хаоса

Двухлетняя годовщина начала киевского Майдана совпала с обсуждением мировой опасности террористических образований, которое стало особенно актуальным после атаки исламистов во французской столице. Что общего между джихадистским террором и украинским Евромайданом?

Старший научный сотрудник Центра новой американской безопасности Роберт Каплан в "The National Interest", после терактов в Париже, вспомнил слова американо-французского историка Бернарда Фолла, который был ветераном вьетнамской войны и автором выдающихся трудов по истории французской и американской войн во Вьетнаме. В 1965 году, когда США при Джонсоне развернули настоящую войну против Хо Ши Мина, Бернард Фолл писал, что когда страну действительно дестабилизируют и подрывают в ней порядок, то ее не побеждают. Любая победа, это смена одной власти другой. Это смена одного порядка другим. Новая власть и новый порядок в дальнейшей дестабилизации не заинтересованы. Победители иногда устанавливают более эффективную власть. Они потому и победители, что умеют управлять эффективней. На самом деле дестабилизация и подрывная деятельность — это обеспечение порядка со знаком минус.

По логике Бернарда Фолла мало свалить одну власть. Надо ещё и поддерживать ту власть, которая не сможет контролировать ситуацию, неспособна навести порядок, сколько бы ей не помогали, сколько бы ни вливали в нее помощи. Многократно проанализированная история марионеточного проамериканского правительства Южного Вьетнама доказывает, что такая ситуация порождает коррупцию во властном стане, воровство, откаты, распилы, нарушения гражданских прав и пр. Американцы во Вьетнаме сделали ставку на более прозападные силы (хотя Хо Ши Мин во время Второй мировой сотрудничал с США и готов был сотрудничать дальше). Самостоятельно они удержаться не могли. Американцы стали им помогать. Но средства разворовываются. Местные элиты обогащают себя, а не страну. Деньги, приходящие из зарубежных банков на реформы, вновь оседают в зарубежных банках, но уже на личных счетах.

Плохо спланированные по советам американских экспертов рыночные и земельные реформы все больше восстанавливали вьетнамских крестьян и ремесленников против правительства. Программы «разоблачений коммунистов», в рамках которых соседей побуждали доносить друг на друга, аресты критиков режима и диссидентов, «лагеря для перевоспитания», массовые расстрелы — все это не способствовала усилению Южного Вьетнама в противостоянии с Северным. В одной исследовательской работе, написанной в то время американскими политологами, сообщалось, что Южный Вьетнам «становится постоянным попрошайкой», зависимым от внешней поддержки: «Оказывая помощь, американцы построили замок из песка».

Извлекли ли американцы какие-либо уроки из вьетнамской войны? Глядя на то, что они натворили за последнюю дюжину лет на Ближнем Востоке, можно с большим сомнением пожать плечами.

Всё то оружие, которое в 1980-х годах отправили в Афганистан для борьбы с советской армией, в конечном итоге оказалось в руках талибов. А предоставленное иракской армии американское вооружение теперь принадлежит радикалам ИГИЛ. Как и в случае с Вьетнамом в Ираке, США доказали, что в «ограниченную войну» легко ввязаться. Выпутаться и «ограничить» её гораздо труднее.

«Исламское государство» родилось на территории, где царила анархия, где население осталось без управления, без закона, власти, порядка. В такой ситуации решает вопросы тот, у кого оружие, тот, кто соберется в банду.

Так и не найдя неконвенционального оружия и не доказав причастность Саддама Хусейна к катастрофам Башен близнецов, но с легкостью уничтожив старый режим, американцы не построили ничего путного ему взамен. «Исламское государство» заполнило собой образовавшийся вакуум власти.

И выяснилось, что боевики ИГИЛ воюют лучше, чем созданная американцами армия, которая должна была заменить саддамовскую. И подготовка иракской армии Соединенными Штатами сильно напоминает подготовку американскими военными советниками армии Южного Вьетнама. Сегодня у американцев в Ираке нет партнера для битвы с ИГИЛ. Армия в 350-400 тыс. человек бежала всего от нескольких тысяч боевиков. Это армия, в которую США вложили около 25 млрд. долларов. Армия, которая стала просто способом распила средств. Официальное жалованье иракского солдата — 1000-1200 долларов в месяц. Офицер иракской армии получает около 6 тыс. долларов в месяц. Это огромные деньги для страны, где средняя месячная зарплата составляет около 150 долларов. Но иракские командиры включали в штатное расписание солдат и офицеров, которые не появлялись на службе. Солдатские «мертвые души» не придуманы — у всех есть удостоверение личности и адрес, но они не служат, не появляются в частях, а только получают жалование и отдают больше половины его командирам. Армия, работающая на откат и распил, боевое сопротивление оказать не может.

ИГИЛ оказался более эффективным, чем проамериканские власти Ирака, которые сидели на огромных дотациях. «Исламское государство» установило ужасную, но хоть какую-то власть, свой кошмарный, но хоть какой-то порядок, свою бюрократию, которая занимается всем: от работы школ до уборки мусора. Когда террористическая группировка получает власть над определенным регионом, то она моментально превращает его в своеобразный центральный диспетчерский пункт, который организовывает теракты в других странах.

США достаточно часто, может быть из самых благих побуждений, создают ситуацию дестабилизации. Чаще всего, как мне кажется, это не заранее запланированный управляемый хаос, а хаос, который возникает из-за того самого «обеспечения порядка со знаком минус», о котором говорил Бернард Фолл. Эксперименты с силовыми свержениями президентов и надеждами, что вчерашние боевики смогут быстренько построить либеральную демократию, перенесены Америкой в разные регионы мира. Происходящее в Украине — это тоже вьетнамизация страны.

Проблема не в том, что Майдан победил Януковича. Проблема в том, что нынешняя власть в Украине управлять страной не может, сколько не вливай в нее денег. Иностранные дотации только усиливают нездоровые тенденции.

Это ситуация вьетнамизации, когда государственный механизм не способен действовать без помощи дотационных сил. И чем дальше, тем больше необходимо дотаций.

И созданная атмосфера никак не способствует экономическому росту. И никак не обещает, что в дальнейшем Украина сможет обходиться без ещё больших вливаний.

Еженедельно, ещё продолжающие работать на территории Украины бизнесмены, сообщают о рейдерских захватах. Хроника «кто у кого отжал» теперь не менее драматична, чем сообщения с фронтов. И отжимать ведь так легко: стоит только заявить, что вот этот «судя по всему, работает на Россию». И больше доказывать ничего не надо. Только сегодня общался с владельцами и создателями издательской фирмы Триада-Принт – одной из крупнейших в Украине. Они обнаружили, что их люто обворовывают. Попытались сменить директора, поскольку компания оказалась на грани банкротства. Но назначить нового генерального директора не удалось. Он темный? Значит, похож на чеченца. Похож, на чеченца? Значит «чеченский захват». Когда новый директор, в сопровождении юриста (женщины), попытался приступить к выполнению своих обязанностей, охрана их не пустила и вызвала подкрепление против российских агрессоров. Логика захватчиков проста и не вызывает сомнений в сегодняшней Украине: «Да, мы должны деньги! Да, закон на их стороне! Но нельзя же отдавать деньги врагам...» И то, что ни гендиректор никак не чеченец, а Россия тут вообще не причем — никого не волнует. И даже то, что украинский суд признал правоту владельцев, согласился с их аргументами, признал нового гендиректора, согласился, что прежний должен уйти — никак не влияет на ситуацию. Революционная риторика проста: российский след, голодные украинские семьи, ни пяди врагам...

Кто же будет инвестировать в Украину, если права частной собственности никак не защищены? Это значит, что никаких улучшений экономики не будет.

А самое страшное в нежизнеспособном и деградирующем государстве то, что она не только гниет, но и в гниющей атмосфере рождаются монстры наподобие ИГИЛ. В Ираке «Исламское государство» появилось через одиннадцать лет после свержения прежнего режима. Но «Украина — це Европа». Здесь все может пойти быстрее.