Какие «привидения» обитают в стамбульском доме Льва Троцкого?

Как сообщает турецкая газета Hurriyet, владельцы дома на одном из Принцевых островов Стамбула, в котором жил Лев Троцкий, в очередной раз выставили его на продажу. Просят за особняк $4,4 млн. В марте 2011 года, как ранее сообщало ИА REGNUM, за него просили $5 млн. Нынешние владельцы, семья Ханифи, предлагали министерству культуры Турции купить трехэтажный дом с садом и естественным прудом с участком в 3550 квадратных метров, чтобы создать там музей Троцкого. Турецкие газеты писали, что будто бы существовал проект превратить особняк в «революционный отель». Но ничего из этой затеи не вышло. Найдется ли желающий приобрести дом Троцкого на сей раз? Ведь в этом особняке, подобно старинным английским замкам, где водятся приведения, при желании можно обнаружить дух и загадки турецкого периода в жизни русского революционера.

В октябре 1926 года Троцкого за «антипартийную деятельность» и «мелкобуржуазный уклон» вывели из Политбюро, через год на XV съезде ВКП (б) — из ЦК, а после организации 7 ноября 1927 открытого вступления своих сторонников исключили из партии. 3 января 1928 года политбюро ЦК ВКП (б) принимает решение о высылке активных деятелей оппозиции. Сначала Троцкого хотели отправить в Астрахань, но затем местом изгнания была выбрана более удаленная Алма-Ата. И вот первая загадка: во второй половине февраля 1928 года Троцкий пишет письмо ближайшему соратнику И.Н. Смирнову: «Дорогой Иван Никитич! Ваше приглашение в Новобаязет очень заманчиво, но осуществление его связано с трудностями. Насколько понимаю, почта от Вас сюда идет через Баку — Красноводск. Если это так, то мы с Вами можем оказаться более близкими соседями, чем с Москвой. Впрочем, все это еще подлежит эмпирической проверке». Уточним, что в начале 1928 года Смирнов был арестован и сослан в Армению, где продолжил активную работу по сколачиванию нелегальной группы сторонников Троцкого. Поэтому его приглашение посетить или переехать, а точнее бежать в Новобаязет — сюжет, вообще не прописанный в историографии. Этот город возник на месте армянского села Гавар в 90 км к северо-востоку от Еревана. После русско-турецкой войны 1828−1829 годов сюда переселились армяне из турецкого города Баязета. Ныне это город Камо. Рядом Турция, где резидентуру ОГПУ через Стамбул с охватом всего Ближнего Востока курирует известный соратник Троцкого Яков Блюмкин.

БУДЬТЕ В КУРСЕ

• 26.10.15   Дом Романовых: о перезахоронении останков говорить ещё рано
• 17.08.15   Остановит ли Белоруссию решение России уничтожать санкционные продукты
• 12.08.15   Девальвация: кому Китай объявил экономическую войну?
• 31.07.15   «Украина войдёт в состав России целиком» / Юрий Голубев

Из письма Троцкого ЦК ВКП (б) Исполкому КОМИНТЕРНА: «Сегодня, 16 декабря [1928], уполномоченный коллегии ОГПУ Волынский предъявил мне от имени этой коллегии в устной форме нижеследующий ультиматум: «…Работа ваших единомышленников в стране — так почти дословно заявил он — носит за последнее время контрреволюционный характер; условия, в которые вы поставлены в Алма-Ате, дают вам полную возможность этой работой руководить; ввиду этого коллегия решила потребовать от вас категорического обязательства прекратить вашу деятельность — иначе коллегия окажется вынужденной изменить условия вашего существования в смысле полной изоляции вас от политической жизни, в связи с чем встает также вопрос о перемене места вашего жительства». 20 января уполномоченный ГПУ предъявил Троцкому постановление: «Выписка из протокола Особого совещания при Коллегии ОГПУ от 18 января 1929 г. Слушали: Дело гражданина Троцкого Льва Давыдовича по ст. 58−10 Уголовного кодекса по обвинению в контрреволюционной деятельности, выразившейся в организации нелегальной антисоветской партии, деятельность которой за последнее время направлена к провоцированию антисоветских выступлений и к подготовке вооруженной борьбы против Советской власти. Постановили: гражданина Троцкого Льва Давидовича выслать из пределов СССР». Троцкий выдал уполномоченному ГПУ расписку: «Преступное по существу и беззаконное по форме постановление ОС при коллегии ГПУ от 18 января 1929 г. мне было объявлено 20 января 1929 г. Л. Троцкий».

При этом он заявил уполномоченному ГПУ, что за границу его вообще не могут выслать против его желания, и в то же время категорически требовал указания предполагаемого места высылки. Только в районе Самары ему сообщили, что дело идет о Стамбуле. Троцкий заявил, что, протестуя против высылки за границу вообще, он будет всеми доступными ему средствами сопротивляться высылке в Турцию. Это было по прямому проводу сообщено в Москву. 8 февраля 1929 года новый уполномоченный ГПУ сообщил, что попытка Москвы добиться согласия на высылку Троцкого в Германию натолкнулась на категорический отказ германского правительства и что в силе остается поэтому решение о высылке в Турцию. На повторное заявление Троцкого, что он на границе заявит турецким властям о своем отказе следовать дальше, уполномоченный ГПУ ответил, что такое заявление ничего не изменит, ибо с турецким правительством вопрос согласован и на тот случай, если Троцкий откажется добровольно следовать в Турцию.

Надо полагать, что Москва вела с Анкарой переговоры или переписку относительно возможностей и условий пребывания Троцкого в Турции. Но в каком качестве? Почему Троцкий, ранее склонявшийся к эмиграции в Турцию, выступил на сей раз резко против? В своем письме «Демократический урок, которого я не получил (История одной визы)» он так объяснил свое понимание сложившейся ситуации: «После моего решительного отказа ехать в Турцию поезд, везший меня в Одессу, был задержан в пути на двенадцать суток, в течение которых советское правительство, по словам уполномоченного ГПУ Буланова, пыталось добиться для меня права на въезд в Германию. В ожидании благоприятного ответа и с целью избегания задержек ГПУ разработало будто бы уже определенный маршрут для моего проезда в Берлин. 8 февраля мне было сообщено, что весь этот план разбился о непримиримое сопротивление германского правительства. С этим представлением я прибыл в Константинополь. Здесь я прочитал в одной из берлинских газет речь президента германского рейхстага, сказанную им 6 февраля по поводу десятилетия созыва веймарского национального собрания. Эта речь окончилась следующими словами: «Vielleich kommen wir sogar dazu, Herrn Trotzki das Asiel zu geben (Lebh. Beifall bei der Merheit»). Заявлению президента германского рейхстага предшествовало официозное сообщение в немецкой печати о том, что советское правительство вообще не обращалось с ходатайством о визе для Троцкого. Я вызвал 15 февраля представителя ГПУ, сопровождавшего меня в Константинополь, и сказал ему: «Я должен сделать тот вывод, что меня ложно информировали. В тот же день я дал телеграмму президенту Рейхстага Лебе о том, что на основании его слов я обратился в германское консульство с просьбой о визе. Во всяком случае демократическое право убежища, насколько я могу понять, состоит не в том, что правительство впускает в страну лишь своих единомышленников — это делал и Николай II, и султан Абдул Гамид. Также и не в том, что правительство впускает изгнанников только с разрешения того правительства, которое их изгнало. Право убежища (на бумаге) состоит в том, что правительство впускает в страну и своих противников под условием соблюдения законов страны».

Но Берлин готов был принять Троцкого только «для целей лечения». Что же касается Анкары, то она также отказалась от предоставления Троцкому право убежища, но готова была принять его на своей территории только как гражданина СССР и при условии, что «в Стамбуле он будет жить в здании советского постпредства и выходить на улицу не иначе как в сопровождении кого-либо из чинов полпредства и турецкого полицейского». Утром 12 февраля 1929 года на рейде Стамбула стал советский пароход «Ильич». Константинопольский корреспондент «Таймс», сообщая о приезде Троцкого из Одессы в сопровождении жены, сына и еще четырех лиц, указывал, что у Троцкого был паспорт на имя Сейпова. Спустя неделю газета «Правда» поместила краткую заметку: «Л.Д. Троцкий за антисоветскую деятельность выслан из пределов СССР постановлением Особого Совещания при ОГПУ. С ним согласно его желанию выехала его семья». Hurriyet официальной версией приезда называла «заботу о пошатнувшемся здоровье Троцкого». Сегодня документально установлено, что по прибытии в Стамбул Троцкий с женой и сыном были доставлены в Генеральное консульство СССР, где, как им сообщили, они смогут проживать некоторое время. Почту, которая постепенно увеличивалась, Троцкий получал на консульский адрес. Некоторые авторы стали заявлять о солидарности с ним и готовности под его руководством «продолжать борьбу за ликвидацию сталинского курса в ВКП (б) и Коминтерне».

В марте 1929 года советский генеральный консул в Стамбуле получил предписание выселить Троцкого с «советской территории». Один из сотрудников консульства, когда-то служивший в Красной армии под началом Троцкого, помог снять небольшую виллу на острове Принкипо — главном острове Принцевых островов в Мраморном море по соседству со Стамбулом. Удобство найденной виллы состояло и в том, что находилась она на отшибе, но недалеко от пристани, и посетителям было легко к ним добираться. Этот просторный трехэтажный особняк на холме принадлежал одному из бывших сановников Турецкой империи Иззету-паше. По другой версии, вилла была в собственности посольства Российской империи в Стамбуле. Это означало, что разрыв Троцкого с властными кругами СССР становился полным и окончательным. Вскоре Троцкий дал интервью немецкому писателю Эмилю Людвигу, побывавшему спустя некоторое время в Кремле на приеме у Сталина. Троцкий заявил Людвигу: «Россия зашла в тупик, пятилетний план потерпел неудачу, вскоре появится безработица, наступит экономический и промышленный крах, программа коллективизации сельского хозяйства обречена на провал». «Сколько у вас последователей в России?», — неожиданно спросил Людвиг. «Трудно определить. Мои сторонники разобщены, работают нелегально, в подполье», — последовал ответ. На вопрос: «Когда вы рассчитываете снова выступить открыто?» — Троцкий ответил: «Когда представится благоприятный случай извне. Может быть, война или новая европейская интервенция, тогда слабость советского правительства явится стимулирующим средством».

Сталин решил, что Троцкий готовит переворот, и обратился с просьбой к Людвигу «попридержать» с печатанием интервью с Троцким. Что и было сделано. В СССР разворачивалась последняя крупная внутрипартийная дискуссия 20-х годов о выходе из «кризиса хлебозаготовок» и начиналась борьба с «правым уклоном». Основными политическими оппонентами выступили Сталин и Бухарин. Эта дуэль закончилась в апреле 1929 года, когда на 16-й партконференции был осужден так называемый «правый уклон» и Бухарин был смещен с поста председателя Исполкома Коминтерна. А в ноябре 1929 года он был выведен из состава Политбюро. Бухарин, Рыков и Томский признали свои «ошибки». Это означало, что в результате жесткой и беспринципной борьбы Сталин становился единоличным лидером ВКП (б).

На Принкипо Троцкий прожил четыре с лишним года. В Турции просоветские круги требовали его высылки. В антисоветских кругах Троцкого приветствовали как врага советского режима. Турецкое правительство колебалось. Циркулировали слухи, что оно подверглось дипломатическому давлению держав, заинтересованных в том, чтобы удержать Троцкого в Турции, поблизости от советской границы. Действительно, в момент, когда в Европе рвался к власти фашизм, Троцкий развернул необычную антисоветскую кампанию. В начале 1932 года его и членов семьи лишили советского гражданства, а через год они покинули Турцию и переехали во Францию, оставив загадку перед историками, пытающихся расшифровать турецкую комбинацию Сталин-Троцкий, в которой еще очень много «темных сюжетов».