«Ядерная интрига» Обамы: укрепить Рухани, удержать Эрдогана

3 марта в швейцарском городе Монтре состоится очередной раунд двусторонних дискуссий по иранской ядерной проблеме, в которых примут участие министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф и госсекретарь США Джон Керри. Эти переговоры будут проходить параллельно с существующим форматом «шестерки» (пять постоянных членов СБ ООН + Германия). Некоторые эксперты предполагают, что Вашингтон и Тегеран пойдут, как и раньше, на двусторонние встречи, где могут обсуждать идеи, которые потом будут предлагаться в «широком формате». К тому же считается, что переговоры по ядерной программе Ирана «достигли чувствительной стадии», но в чем именно выражается эта «чувствительность», непонятно.

Как писал в начале февраля американский католический портал National Catholic Reporter, «в ближайшие несколько месяцев мы либо увидим появление всеобъемлющего плана, который решит иранскую ядерную проблему и снимет с этой страны экономические санкции, либо Тегеран снова помчится создавать атомную бомбу и сделает Ближний Восток еще менее стабильным, чем он является сегодня». Президент Ирана Хасан Рухани сегодня озабочен общественной поддержкой внутри страны, заверяя иранцев, что подписание соглашения приведет к снятию санкций и нормализации международных отношений, а это поможет экономике. По мнению издания, сегодня «он борется с „ястребами“, которые не доверяют его курсу». Таким образом, Тегеран дал понять Вашингтону, что неспособность договориться о ядерной проблеме ставит под удар позиции иранского президента. «Все полтора года, что Рухани занимает свой пост, страна жила внушенной им и его командой надеждой на то, что не сегодня, так завтра переговоры с США увенчаются успехом, санкции с Ирана будут сняты и все социально-экономические трудности уйдут сами собой, — комментирует ситуацию портал „Иран.ру“. — Сам президент и его администрация получили огромный кредит доверия, причем на всех уровнях — от канцелярии Рахбара до иранской „улицы“. Сейчас же для него наступает тяжелое время, когда нужно отдавать обещанные иранскому обществу авансы».

Не вдаваясь в детали существующего пока только на бумаге проекта или проектов по ядерному соглашению Ирана с «шестеркой», отметим, что Тегеран откровенно разыгрывает карту Рухани в переговорах с Вашингтоном, выставляя его в качестве «самого удобного партнера», что (в случае их срыва) приведет к необходимости начать процесс с «чистого листа». Неслучайно в западной прессе циркулируют слухи о якобы существующем устном секретном соглашении между Ираном, США и Евросоюзом, согласно которому Тегеран взял обязательство в случае снятия с него санкций и подписания приемлемого для него варианта соглашения по ядерной программе примкнуть «не только к атлантическому лагерю, но и начать поставлять свой газ в Европу, что избавит ЕС от энергетической зависимости от России».

Так, в иранскую интригу вводится еще один «острый» сюжет. Помимо того, Тегеран намерен блокировать натиск Тель-Авива. На днях премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху намерен посетить с визитом Вашингтон и дать «бой» президенту США Бараку Обаме по иранской ядерной программе. Обратимся снова к National Catholic Reporter: «Последние действия Конгресса США бьют по позициям иранского президента и укрепляют его противников. Спикер палаты представителей Джон Бонер в обход государственного департамента пригласил премьера Биньямина Нетаньяху выступить перед конгрессменами накануне национальных выборов в Израиле. Шаг Бонера является не только вопиющим нарушением протокола, но и вреден для иранского ядерного урегулирования». В этой связи советник по национальной безопасности Сюзан Райс заявила, что «предстоящее выступление Нетаньяху в Конгрессе станет „разрушительным“ для взаимоотношений между Соединенными Штатами и Израилем».
По данным Washington Post, израильский премьер «намерен полностью лишить Тегеран возможности производить уран, обогащенный на высоком уровне, потому что его можно использовать для изготовления ядерного оружия», в то время, как Белый дом готов позволить Ирану сохранить ограниченный ядерный потенциал (6500 центрифуг — С.Т.), который является «источником национальной и политической гордости исламской республики». Неслучайно Обама пообещал наложить вето на любую инициативу Конгресса в отношении ядерной программы Ирана. По словам пресс-секретаря Совета национальной безопасности США Бернадетта Михана, «для президента очевидно, что сейчас не время для дополнительных законопроектов по Ирану. Если такой законопроект будет направлен президенту, он наложит на него вето».

В то же время Washington Post вносит в иранскую интригу следующий «острый» сюжет. Объясняя возрастающую лояльность Вашингтона к Тегерану, газета сообщает о тестировании Белым домом новой политики, смысл которой заключается в стремлении «завязать» Иран на операции по борьбе с «Исламским государством Ирака и Леванта» (ИГИЛ), выставляя его в качестве противовеса Анкаре, которая оговаривает свое участие в международной коалиции рядом важных условий. Вице-премьер Турции Бюлент Арынч, говоря о возможности начала в первых числах марта активизации борьбы с ИГИЛ, подчеркнул необходимость проведения наземной операции, а участие в ней своей страны обусловил тем, «насколько будут учитываться турецкие приоритеты». В свою очередь, министр иностранных дел Мевлют Чавушоглу заявил о готовности предоставить военную базу «Инджирлик» для проведения операции против Сирии, если такое решение будет принято", но этот вопрос «может быть обсужден тогда, когда Анкаре и Вашингтону удастся достичь консенсуса по сирийской проблеме». По его словам, «мы против косметической» операции, направленной только лишь на наказание ИГИЛ, если так, то мы не войдем в Сирию, масштабный план должен быть направлен и против режима Асада". Но подобная позиция Турции вызвала острую реакцию в США. «Анкара дорого заплатит за отказ присоединиться к возглавляемой США международной коалиции по борьбе с „Исламским государством“, — считает известный американский политолог Збигнев Бжезинский. — Борьба с исламистами в интересах самой Турции, которой также грозит радикализм, но Анкара серьезно мешает планам американского правительства, предоставляет в пользование боевикам турецкую территорию, не скрывает, что условием ее присоединения к коалиции является свержение Асада. Однако такая политика неизбежно обернется против самой Турции».

Анкара понимает, что если она отправит свои вооруженные силы на войну против ИГИЛ, то впервые со времен Корейской войны ее армия будет вынуждена воевать полномасштабно, с реальным риском трансформации сирийского и иракского конфликтов на ее территорию, о чем проговаривается Бжезинский. Кроме того, США пока воздерживаются от свержения режима Асада из опасения, что это «распахнет двери для установления в Дамаске исламистского режима», а Турция выступает «за». В свою очередь, Тегеран одновременно оказывает поддержку как иракским шиитам, так и правящим в Сирии алевитам. В отличие от Анкары, для которой ИГИЛ остается пока определенным инструментарием для решения своих геополитических проблем, Иран нетерпим к джихадистам. Это тактически сближает интересы Вашингтона и Тегерана. Так что госсекретарь США Джон Керри не зря говорил на одном из заседаний Совета Безопасности ООН, что «в глобальной кампании против „Исламского государства“ роль есть у каждой страны, и у Ирана тоже».

Перед Вашингтоном стоит сложнейшая задача: связать в один узел иранскую ядерную программу и совместную с Ираном борьбу против ИГИЛ. Белый дом старается выдавить «ядерный вопрос» на политическую периферию, а в дальнейшем выйти на урегулирование в двухстороннем формате, поставив на первый план необходимость справиться с общей угрозой в лице «Исламского государства». Более того, американцы, как пишет арабская Asharq Al Awsat, пытаются решить проблему модернизации коалиции против ИГИЛ вне Североатлантического альянса, отодвигая в своей региональной политике в сторону члена НАТО — Турцию и не опасаясь соответствующей реакции со стороны Саудовской Аравии. Отсюда качественные изменения. Если раньше США рассматривали Анкару в качестве своего реального партнера на Ближнем Востоке и в Закавказье, то теперь ее место может занять Тегеран. Американские «архитекторы» ближневосточной политики уже давно считают, что Турция в ближайшие 10-15 лет может усилиться и начать проводить более самостоятельную линию — как в регионе, так и в Евразии — «без особого учета интересов США». А пока множатся «острые сюжеты» между США, Турцией и Ираном с одновременным расширением переговорной повестки между Вашингтоном и Тегераном под «зонтиком» иранской ядерной программы. Остается дождаться, когда этот «зонтик» раскроется.