Утратив надежду на справедливое разрешение своего квартирного вопроса, инвалид I группы Николай Игнатьев обратился к автору этих строк с просьбой помочь ему устроиться в дом инвалидов. И что делать, если власти Татарстана и не смогли (или не пожелали?) помочь инвалиду улучшить свои жилищные условия? И не постеснялись обеспечить муниципальным жильем Ирека Каюмова, у которого, казалось бы, не было никаких оснований на него претендовать.
Должен напомнить, что в 2013 году квартирному вопросу Игнатьева парламент Татарстана посвятил специальное совещание. Приведу в изложении соответствующее сообщение пресс-центра республиканского Госсовета. 19 февраля состоялось совещание в формате «круглого стола» на тему «Проблема защиты прав инвалидов – жильцов муниципальных жилых помещений», организованное фракцией КПРФ. В круглом столе приняли участие депутаты Госсовета, представители заинтересованных министерств и ведомств, общественных организаций, исполнительный комитет Казани.
Главный советник отдела по обеспечению деятельности фракций в Госсовете Елена Михайлова ознакомила собравшихся с информацией по делу Игнатьева. По ее словам эта, сильно запутанная история, раскрывает недостатки в отечественном жилищном законодательстве.
Итоги «круглого стола» подвел руководитель фракции КПРФ Хафиз Миргалимов, выразивший уверенность в том, что совместные усилия Государственного Совета, исполнительных органов государственной власти, судебных и надзорных органов и общественных организаций позволят решить проблему инвалида. Конец изложения сообщения пресс-центра.
Но, как видим, совместными усилиями Государственного Совета, исполнительных органов государственной власти, судебных и надзорных органов была разрешена проблема обеспечения муниципальным жильём совсем иной персоны, а именно г-на Каюмова, не имеющего к Игнатьеву никакого отношения.
Моя коллега по общественной работе – член вот уже более двух лет бездействующего Общественного совета по вопросам развития городского хозяйства при исполкоме Казани Елена Михайлова, считает, что история Игнатьева «сильно запутана». Это, конечно же, не совсем так. История эта достаточно проста. Всё дело в том, абсолютно несправедливом решении, которое 18 ноября 2011 года принял Эдуард Каминский – в то время судья Кировского районного суда Казани. Он отказал Игнатьеву в удовлетворении его, вполне законного и обоснованного требования о прекращении прав г-на Каюмова в отношении занимаемой инвалидом муниципальной квартиры. И удовлетворил вздорное требование г-на Каюмова вселить его к инвалиду, с которым г-на Каюмова не связывало ничего, кроме двадцатилетней давности факта сожительства Игнатьева с матерью г-на, умершей в 1994 году. Суду г-н Каюмов представил лишь одно доказательство. Им послужила выписка из домовой книги, согласно которой г-н Каюмов доводится Игнатьеву сыном. Но, как впоследствии установил суд, доказательство г-на Каюмова оказалось недостоверным.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
По итогам упоминавшегося круглого стола г-н Миргалимов попросил республиканскую прокуратуру помочь Игнатьеву с улучшением его жилищных условий. Прокуратура, в свою очередь, обратилась в суд с иском к исполкому Казани. Объединив свои усилия, прокуратура, суд и исполком добились, чтобы благоустроенная трехкомнатная квартира, расположенная на недоступном безногому Игнатьеву втором этаже многоквартирного дома, была предоставлена несуществующей в природе семье Игнатьева-Каюмова.
К слову сказать, у судьи Владимира Морозова, выделившего этой «семье» муниципальное жилье, не было бы основания считать Игнатьева и г-на Каюмова членами одной семьи, если бы не «доказательство» г-на Каюмова. Ни прокуратура, ни судья Морозов почему-то не учли решения судьи Гульчачак Хамитовой, установившей, что г-н Каюмов и Игнатьев не являются членами одной семьи. Интересно, что, несмотря на поддержку прокуратуры, обеспечить пересмотр решения судьи Морозова, основанного на ряде заблуждений, Верховный суд Татарстана не согласился. Может быть, потому, что именно здесь теперь трудится судья Каминский?
Действуя в качестве специального корреспондента ИА REX, автор этих строк обратился в интернет-приёмную мэрии Казани с запросом о перспективах квартирного вопроса Игнатьева. На запрос ответил заместитель руководителя исполкома Казани Александр Лобов. Он сообщил, что решение судьи Кировского районного суда Казани Владимира Морозова в отношении Игнатьева не исполнено ввиду его ограниченных физических возможностей (отсутствуют нижние конечности). Кроме того г-н Лобов поведал о намерении исполкома обратиться в суд с требованием об изменении порядка и способа исполнения решения судьи Морозова.
Учитывая, что Игнатьев по-прежнему вынужден ютиться в неприспособленном для него – инвалида жилом помещении, автор этих строк, действуя в качестве представителя Игнатьева, обратился в суд с требованием обязать исполком Казани в разумный срок выделить Игнатьеву приспособленное жилое помещение. Однако судья Кировского районного суда Казани Дамир Гильфанов посчитал, что эта просьба подлежит отклонению. И сослался на решение судьи Морозова, которым вопрос о вселении Игнатьева в благоустроенное жилое помещение был разрешён по существу и теперь принятое им решение подлежит исполнению. Но он не пояснил, как заселить безногого инвалида на второй этаж многоквартирного дома.
На 9 октября 2014 года судья Морозов назначил рассмотрение просьбы исполкома Казани отсрочить исполнение принятого этим судьёй решения. Исполком, должно быть, рассчитывает на то, что у Игнатьева отрастут ноги. А я думаю, что оппоненты Игнатьева ждут его смерти, которая позволит г-ну Каюмову беспрепятственно приватизировать муниципальную квартиру, добытую, как я считаю, преступным путём при явном пособничестве суда.
Результаты двухлетней работы по делу Игнатьева убедили меня в том, что в основе этого дела лежит коррупционная «правовая» конструкция. Однако «конструкторам» от Фемиды ничего не угрожает. Государство надёжно защищает их от ответственности за косяки, которые те порой допускают из корысти либо в силу невысокого профессионализма. Безответственность судей поддерживает корпоративная солидарность (решения судей первой инстанции на предмет их законности и обоснованности проверяют коллеги из вышестоящих судебных инстанций). Немаловажное значение имеет то, что действующее законодательство не обязывает органы государственной власти и местного самоуправления реагировать на факты несправедливости, выявляемые субъектами общественного контроля.
Тем не менее, я не теряю надежду на разрушение предполагаемого преступного замысла судьи Каминского и его подельников. К их числу я отнес бы заместителя руководителя отдела процессуального контроля Следственного управления Следственного комитета России по Республике Татарстан майора юстиции П. Р. Каюмова. Он в действиях своего однофамильца (?!) не увидел признаков преступления, предусмотренного ст. 303 УК РФ (фальсификация судебных доказательств). Более того, как установил названный майор юстиции, г-н Каюмов не предоставлял суду выписку из упомянутой домовой книги. Из сказанного следует, что майор Каюмов не ознакомился с материалами дела. В противном случае он убедился бы в том, что его «установление» не соответствует действительности. Майор Каюмов, наверное, мог бы установить, что «доказательство» его однофамильца содержит признаки преступления. Эти признаки майор Каюмов не смог обнаружить. Но не потому ли, что противное обусловило бы поворот решения судьи Каминского, который, в свою очередь, обеспечил бы справедливое разрешение дела Игнатьева.
Думаю, что без повторного обращения к генеральному прокурору России Юрию Чайке не обойтись. Надеюсь, что г-н Чайка примет во внимание на предположение о том, что Следственный комитет России саботирует порученную ему генеральной прокуратурой проверку действий фигурантов дела Игнатьева. И тем самым насаждает правовой нигилизм, убивая веру российских граждан в правовое государство
Комментарии читателей (0):