Автомобилисты знают: коррозия для автомобиля – это как кариес для зуба: вовремя не залечил? получи дупло и распишись. Но если препаратов для нейтрализации разрушающего воздействия коррозии на металл существует достаточно много, то с коррупцией дело обстоит гораздо хуже. А для того, чтобы на корню устранить коррупционную лихорадку, охватившей российское государство, нужно понять ее причину. Как я думаю, расцвету коррупции мы обязаны так называемой перестройкой. Это она сориентировала российское общество на безудержное обогащение. Так, существует ли антикор для защиты государство от разъедающей его коррупции? Да, конечно! Таким антикором может послужить общественный контроль. Но только в том случае, если государство его поддержит. Первой ласточкой послужил Федеральный закон «Об основах общественного контроля в РФ» (вступил в силу 2 августа 2014 г.).
Одной из задач общественного контроля закон провозглашает повышение уровня доверия граждан к деятельности государства. Очевидно, что этот уровень зависит от отношения государства к общественным контролерам и к результатам их деятельности. Так, могут ли общественные контролеры рассчитывать на государственную поддержку? - поинтересовался автор этих строк мнением членов сообщества «Клуб интеллектуалов». Надежду на государство выразило 16% опрошенных; 69% эту надежду не разделило и еще 15% порекомендовало переадресовать вопрос президенту РФ. Ну, что же, если редакция ИА REX опубликует настоящий отчет о журналистском расследовании, проведенный автором этих строк по делу Игнатьева, соответствующую публикацию можно будет направить главе РФ Владимиру Путину. Чтобы он на конкретном примере убедился в том, что иммунитета против коррупции у российской судебной системы нет.
Государство подобно становому хребту: это оно поддерживает устойчивость общественного организма. В реализации этой функции участвуют различные институты государства и в том числе суд. Но он, к сожалению, не защищен от коррупции. Таков вывод, к которому автор этих строк пришел в результате журналистского расследования, которое в качестве специального корреспондента ИА REX он провел по делу инвалида I группы Николая Игнатьева.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
- 22.11.14 Общественный контроль как усилитель правосудия / Ефим Андурский
- 23.10.14 Кто и зачем ведёт инвалида к суициду / Ефим Андурский
- 19.10.14 Вновь открывшийся… беспредел / Ефим Андурский
- 01.10.14 Почему Николай Игнатьев вынужден искать пристанище в доме инвалидов / Ефим Андурский
Есть и более оптимистический вывод: профилактика коррупционных проявлений в судах возможно. Если государство поддержит общественный контроль над судебной системой. Одну из задач такого контроля федеральный законодатель видит в «формировании в обществе нетерпимости к коррупционному поведению». На такого рода формирование и сориентирован настоящий материал. Однако по-настоящему эффективным общественный контроль станет только в том случае, если общественникам удастся наладить конструктивное взаимодействие с органами государственной власти и местного самоуправления. Вот и посмотрим, отреагируют ли они на результаты журналистского расследования по делу Игнатьева. И будут ли предприняты меры по устранение выявленных этим расследованием коррупционных начал. Ну, а я напомню коротко историю Игнатьева.
Сын умершей в 2004 году его сожительницы Ирек Каюмов в 1995 году, уже после смерти своей матери неизвестно каким образом получил постоянную регистрацию по адресу двухкомнатной двушки, занимаемой Игнатьевым и его законной супругой Гюльнарой Зиннатуллиной. Однако Игнатьев является как бы неформальным нанимателем, потому что исполком Казани с маниакальным упорством отказывается заключить с ним договор социального найма. Наверное, из опасения ущемить права г-на Каюмова…
В 2011 году названный господин в спорной квартире зарегистрировал свою новорожденную дочь. Игнатьев же, почувствовав, что дело начинает пахнуть керосином, обратился в суд, потребовав лишить г-на Каюмова несуществующего права пользования этой квартирой. Несуществующего, потому что никто еще не доказал, что оно у г-на Каюмова имеется. Последний обратился в суд со встречным иском, заявив абсолютно вздорное требование о вселении его вместе с новорожденной в спорную квартиру (заметим в скобках, что грудной ребенок должен жить вместе с кормилицей). Еще более вздорным представляется требование о выселении из этой квартиры законной супруги нанимателя, без которой безногий Игнатьев попросту не жилец.
Своим решением от 18 октября 2011 года в удовлетворении вполне законных и обоснованных требований судья Эдуард Каминский (в настоящее время судья Верховного суда Татарстана) Игнатьеву отказал, а вот бездоказательные и абсурдные требования г-на Каюмова удовлетворил. Верховный суд Татарстана решение судьи Каминского посчитал законным и обоснованным. Однако я, в отличие от ВС РТ, его решение таковым не нахожу. Единственное обоснование решения судьи Каминского, которое только может придти на ум, так это умысел на исполнение предполагаемого заказа г-на Каюмова.
Впрочем, с бездоказательностью я погорячился, потому что одно «доказательство» г-н Каюмов суду все-таки предоставил. Это выписка из домовой книги, согласно которой г-н Каюмов нанимателю спорной квартиры Игнатьеву доводится сыном, а его дети, соответственно, внуками. Но как установила судья Татьяна Юшкова, доказательство г-на Каюмова оказалось филькиной грамотой.
Опуская множество последующих судебных процессов, в ходе которых судьи опирались на законное, с формальной точки зрения, решение судьи Каминского, перейду к процессу, который, казалось бы, должен был восстановить справедливость по делу Игнатьева. Но не восстановил. Прокурор Кировского района Казани, реагируя на обращения ряда лиц (включая автора этих строк) обратился в суд, преследуя благую цель улучшения жилищных условий Игнатьева, ютившегося (и продолжающего ютится) в ветхом доме, «удобства» в котором попросту не были запроектированы. Но г-н Каюмов, которого суд привлек к участию в процессе по ходатайству исполкома Казани, заявил, что также желает переселиться в благоустроенное жилье. И тогда прокурор, попирая ст. 45 ГПК, свою заботу распространил и на г-на Каюмова и его детей.
Иск прокурора рассмотрел судья Владимир Морозов, введенный в заблуждение относительно фактических обстоятельств дела и истцом, и ответчиком. Первый, зная о решении судьи Гульчачак Хамитовой, установившей, что г-н Каюмов не является членом семьи Игнатьева, потребовал предоставить жилье несуществующей в природе «семье Игнатьева-Каюмова. И в доказательство предоставил суду упомянутую выше филькину грамоту. Второй же заверил суд в том, что действительно выделил мнимой «семье» муниципальное жилье. Однако решение исполкома о выделении этого жилья оказалось плодом фантазии представителя исполкома Лилии Шариповой.
Тем не менее, решением от 3 октября 2013 года судья Морозов несуществующей «семье» предоставил трехкомнатную квартиру. Несмотря на то, что решение судьи Морозова вступило в силу, исполнено оно было только в отношении г-на Каюмова, семья которого с января 2014 года благоденствует в муниципальной «трешке».
Спрашивается, не явилось ли решение судьи Морозова следствием банальной судебной ошибки? Это предположение нам придется отбросить, учитывая, что судья Морозов отказался пересмотреть свое решение по вновь открывшимся обстоятельствам. И это не только то, что стороны ввели суд в заблуждение. Главным обстоятельством послужило то, что квартира, выделенная судьей Морозовым по своей доброте «семье» Игнатьева-Каюмова, оказалась на втором этаже многоквартирного дома, по понятным причинам недоступном безногому Игнатьеву. 11 сентября Верховный суд Татарстана рассмотрит частную жалобу Игнатьева на отказ судьи Морозова в пересмотре своего решения по иску прокуратуры. Вот и посмотрим, как он на эту жалобу отреагирует.
Заметим, что выделив квартиру фактически семье Каюмова, не имеющего законных оснований претендовать на муниципальное жилье, судья Морозов нарушил права собственника – муниципального образования, сделав шикарный подарок г-ну Каюмову. Однако надо ли пояснять, на каких началах в современной России делаются ценные подарки?
Следующий акт трагикомедии «Дело Игнатьева» обусловил автор этих строк, который, действуя в качестве спецкора ИА REX, попросил мэрию Казани разъяснить перспективы квартирного вопроса Игнатьева. Из ответа, поступившего за подписью Александра Лобова – заместителя руководителя исполкома Казани следовало, что исполком от всей души желает помочь Игнатьеву. И подбирает для него отдельное жилье «с целью обращения в Кировский районный суд на предмет изменения порядка и способа исполнения вступившего в законную силу решения судьи Морозова». Но, как говорится, свежо предание, только верится в него с трудом. Дело в том, что еще зимой 2014 года заявление о намерении исполкома обратиться в суд «с целью изменения порядка и способа» для аудитории программы 5 канала «Защита Метлиной» сделала упомянутая Лилия Шарипова.
Игнатьев же, не дождавшись милости исполкома, обратился в суд, попросив назначить исполкому время, чтобы тот, наконец, смог подобрать для него подходящее жилье. Рассмотрев иск Игнатьева, судья Дамир Гильфанов пришел к умозаключению, не основанному на законе: «Исковые требования истца подлежат отклонению, поскольку решением Кировского районного суда гор. Казани вопрос о вселении истца в жилое помещение был разрешен по существу». Это, конечно, чистой воды казуистика, но не только казуистика. Это еще и акт глумления над инвалидом и над здравым смыслом. Не напрасно же судья Гильфанов ухмылялся, выслушивая доводы автора этих строк, выступавшего в роли представителя Игнатьева…
Умозаключения судье, наверное, необходимы. Однако сторонам они мало интересны. В отличие от судебных решений, обусловливающих возникновение (прекращение) тех или иных правомочий. Как это следует из ст. 195 ГПК РФ, судебные должны отвечать двум критериям. Это законность и обоснованность. Первое означает, что свои решения судья должен основывать не столько на умозаключениях, сколько на законах и иных нормативных правовых актах. Законным же судебное решение считается, если факты, имеющие значение для дела, были подтверждены исследованными судом доказательствами. А обоснованным оно решение признается в том случае, если суд правильно определил юридически значимые обстоятельства дела, установленные судом либо доказанные ранее. Посмотрим, однако, к какому выводу придет Верховный суд Татарстана, которому предстоит рассмотреть жалобу Игнатьева на решение судьи Гильфанова.
Интересно, что названный персонаж посчитал «необходимым отметить, что истец не лишен возможности подачи заявления по рассмотренному делу об изменении способа исполнения судебного решения». Однако ему не стоило поучать автора этих строк, представлявшего в суде интересы Игнатьева. Точно так же ему не стоило устанавливать факт, не имеющий отношения к иску Игнатьева. Между тем, в своем решение судья Гильфанов указывает, что «поданным иском истец фактически ставит вопрос о пересмотре вынесенного по делу решения Кировского районного суда Казани от 3 октября 2013 года (по иску прокуратуры к исполкому. – Е. А.), что является недопустимым». Однако мне известен порядок пересмотра вступившего в силу судебного решения.
Каждому свое (suum cuique) – гласит классический принцип справедливости. Очевидно, что законность судебных решений должны оценивать вышестоящие судебные инстанции. Менее очевидно то, что общественники вправе оценивать справедливость решений и тех, и других, что относится, в частности, к решению судьи Гильфанова. Он, как я считаю, совершенно безосновательно отказал инвалиду в удовлетворении его, вполне законной просьбы.
Поводом для такого отказа послужили приведенные судьей Гильфановым аргументы, не основанные, впрочем, на нормах закона. Что же касается настоящей причины его отказа, то и она, возможно, заключается в том, что судья Гильфанов льет воду на мельницу своего старшего товарища – судьи Верховного суда Татарстана Эдуарда Каминского, над головой которого, как мне кажется, сгустились грозовые облака.
Вышестоящие судьи, проверяющие законность решений нижележащих коллег, эти решения отменяют крайне редко. Ну, а на предмет справедливости судебные решения пока вообще никто не проверяют. Надеюсь, что новый закон даст нам – общественным контролерам правовые основания для проведения таких проверок. И что осуществляемы мной (пока – в индивидуальном порядке) общественный контроль поможет разрушить замысел фигурантов дела Игнатьева. Ведь благодаря их слаженным действиям, г-ну Каюмову досталась трехкомнатная квартира. Окончательно реализовать свой, как я считаю, преступный замысел они смогут, когда Игнатьев отдаст душу Богу. И тогда г-н Каюмов приватизирует «законно» приобретенную им квартиру.
У читателя может возникнуть вопрос: а куда же смотрит Следственный комитет России? Поскольку генеральная прокуратура понудила его провести проверку по делу Игнатьева, СК РФ поручил Следственному управлению по Республике Татарстан провести соответствующую проверку. А оно Следственному отделу по Кировскому району Казани дало задание проверить доказательства г-на Каюмова на наличие в них признаков преступления, предусмотренного ст. 303 УК РФ. Однако Следственный отдел ограничился разъяснением о том, что у меня есть право обжаловать решение судьи Каминского, коль уж скоро я с этим решением не согласен. Но причем здесь несогласие, если в действиях названного служителя Фемиды усматриваются признаки уголовно наказуемых деяний?
За годы судебных тяжб Игнатьев приобрел негативный опыт общения с судом. Этот опыт говорит и ему и другим: «Оставь надежду всяк в суды входящий». Игнатьев убежден в том, что обращаться в суд не стоит, если у вас нет средств, чтобы прикупить себе немного «законности». И вот, окончательно утратив иллюзии, связанные с правосудием, Игнатьев попросил меня обратиться непосредственно к главе государства с просьбой вникнуть в суть его дела. Понимаю, у Владимира Путина, занятого помощью МИДу, нет времени, чтобы заниматься внутренними проблемами государства. Надеюсь, однако, что сотрудники Аппарата главы государства ознакомятся с настоящим материалом и поручат генеральной прокуратуре выяснить, почему следственные органы саботируют ее поручение?
Надеюсь, что генеральная прокуратура, не надеясь на беззубую региональную прокуратуру, организовать тотальную проверку по делу Игнатьева, результаты которой убедят аудиторию информационного агентства в том, что судебная защита прав и законных интересов граждан РФ – это достаточно надежный инструмент восстановления утраченной справедливости. Однако пока рассчитывать на справедливость мы не можем? Об этом свидетельствуют результаты опроса членов сообщества «Народный суд». Ответ «мы можем рассчитывать на справедливость» выбрало только 4% опрошенных; осторожный оптимизм выразило 15%; категорическое нет заявило 74% участников опроса; и еще 8% выразили свое равнодушие.
Очевидно, что граждане отдают себе отчет в том, что отечественная судебная система пока еще не является зоной, свободной от коррупции, но она вполне может ею стать, если государство, проявляя заинтересованность в зачистке судебной системы от коррупционных наростов, применит столь эффективное средство как общественный контроль.
Но не будем спешить. Нужно посмотрим, как на анализ дела Игнатьева отреагирует команда президента Путина. И если ее реакция окажется положительной, внесем предложение апробировать идею общественного контроля над судебной системой в одном из отдельно взятых российских регионов. Например, в Татарстане, благо председатель регионального Верховного суда Ильгиз Гилазов принципиальных возражений против такого контроля не выразил. И сделал одно только замечание: общественные контролеры должны действовать в правовом русле. Что теперь, когда в силу вступил закон об общественном контроле, никаких проблем не составит.
Комментарии читателей (0):