В Киеве отошел ко Господу глава Украинской православной церкви Московского патриархата блаженнейший митрополит Киевский Владимир. С начала Майдана религиозная жизнь на Украине резко политизировалась. От православных, греко-католических и католических владык потребовали определиться – с кем они и за кого. В наиболее тяжелом положении оказалась УПЦ МП. С одной стороны, часть ее верующих сегодня поддерживает новую власть. С другой стороны, иная часть оказалась в положении тех, кого эта новая власть физически уничтожает в рамках так называемой «антитеррористической операции». Столицей митрополии является Киев, однако и юридически, и духовно украинское православие как структурное подразделение Русской православной церкви связанно с Москвой. В этих условиях процесс избрания предстоятеля УПЦ МП крайне непрост, по самым пессимистическим прогнозам, он может даже обернуться очередным церковным расколом.
При этом одним из главных вопросов, на который предстоит дать ответ украинским иерархам, будет являться определение современного места Киева в православном мире, рожденном более тысячи лет назад крещением Руси. Но где находится центр русского православия, чтобы относительно его можно было бы сделать привязку? В Москве? Так считать будет правильным. С формальной точки зрения. Однако за многовековую историю русской Церкви этот центр несколько раз смещался. Причем, чаще всего, не столько по мистически-религиозным причинам, а политическим. Учрежденная в Киеве Константинопольским патриархатом на заре XI века кафедра решением митрополита Максима «переезжает» под конец XIV века вначале в Брянск, а затем во Владимир-на-Клязьме. А в 1325 году митрополит Петр переносит ее из Владимира в Москву по просьбе князя Ивана Калиты, пересмотрев выбор своего предшественника, который ориентировался на тверских князей. Москва становится новым центром русского православия, хотя в это же время в Киеве сохраняется альтернативный центр под попечением Константинополя, вначале столицы христианского государства, после – исламской Османской империи. С XVIII по XX век русское православие, уже единое и неделимое, переживает синодальный период в Санкт-Петербурге и решает как правительственное учреждение государственные задачи во внутренней и внешней политике, пока «благодаря» свержению монархии РПЦ не получает возможность восстановить патриаршество.
Но в Киев центр русского православия после Владимира-на-Клязьме уже не возвращался. Хотя нельзя не отметить, что украинские клирики имели большое влияние на выработку религиозной доктрины и представляли собой серьезнейший кадровый резерв. Постсоветские реалии поставили перед РПЦ непростую задачу: сохраниться как цельная структура, действующая на территориях нескольких новейших государств. Решение было выбрано в пользу выстраивания жесткой административной вертикали. Однако эффективно действовать она могла при условии сохранения местными церковными организациями двойной лояльности – властям своей республики и Москве. Украинский кризис в настоящее время демонстрирует уязвимость этой модели. В данной ситуации в интересах руководства РПЦ задуматься над выработкой такого предложения, которое бы позволило охранить единство православного мира. Речь может идти об учреждении нескольких центров русского православия. В первую очередь, на южном направлении.
Одним из подобных центров способен стать крымский Херсонес и, соответственно, Херсонеская митрополия. Не будем объяснять значение этого места в истории христианской Церкви, оно и так известно. С религиозной точки зрения Херсонес является стратегическим пунктом. Во-первых, потенциальная митрополия могла бы объединить интеллектуальные и творческие ресурсы как УПЦ МП, так и материнской РПЦ. В условиях, когда значение Одесской епархии практически нивелировалось, а митрополит Агафангел был вынужден оставить город, именно голос Херсонеса, обращенный на север, звучал бы особенно громко. Во-вторых, при самом худшем варианте – захвате Киевской митрополии раскольниками и самостийниками – Херсонес был бы способен стать запасной точкой сбора для украинских иерархов, оставшихся верными Москве. В-третьих, из Херсонеса хорошо просматривается Стамбул.
Историк Михаил Шкаровский в работе «Русские церковные общины на территории Турции (Османской империи) в XVIII–XX веках» приводит знаменательную цитату из воспоминаний епископа Царицынского Дамиана (Говорова). Владыка прибыл в Константинополь из Севастополя на транспорте «Рион» в ноябре 1920 года. Вот его первые впечатления: «После недельного плавания «Риона» беженцы увидели Царьград с возвышающейся Айя-Софией… Для русских людей видеть Святую Софию, побывать в центре христианства, в колыбели православия, было заветной мечтой… Нас, епископов, приняли любезно в Болгарской екзархии. Наши взоры и желания, прежде всего, направлены были к Святой Софии, и мы неоднократно ее осматривали. Здесь мы увидели, что к ней стекаются племена и народы (кроме греков, которым турки возбраняли вход). Желательными посетителями здесь были русские и особенно русское духовенство… В разговорах образованные и необразованные турки прямо высказывались: «Нам не удержаться в Константинополе, нам жаль Айя-Софии, но если отдавать кому, то только русским, потому что русские хороший народ и хороший наш сосед».
Турецкую республику сегодня, безусловно, трудно сравнить с окончательно почившей в бозе в ноябре 1922 года Османской империей. Однако геополитические изменения, происходящие на Ближнем Востоке, возрождение идей исламского халифата, фактическое «слияние» в рамках экуменического процесса Ватикана и Константинопольского патриархата заставляют задуматься о будущем. Вполне возможно, что для Стамбула будет перспективным взять в союзники Русскую православную церковь. И тогда окажется, что от Херсонеса до Святой Софии, как говорится, рукой подать.
Стремидловский Станислав
Комментарии читателей (0):