Цена судебной незыблемости

Писаные правила судопроизводства регламентированы процессуальными кодексами. Есть, однако, и неписаные правила. Например, по возможности оставлять в силе решения нижестоящих инстанций. И тем самым демонстрировать незыблемость судебной системы. Сохранение неизмененными судебных решений необходимо ещё и для того, чтобы каждый, кто, попав под судебный замес, пытается из него выбраться, понимал всю тщетность своих попыток достичь справедливости.Государство всеми доступными ему средствами пытается доказать, что мы перед ним беззащитны. Этим оно и отличается от советского государства, проявлявшего заботу о гражданах. Они это понимают и поэтому в основной своей массе имеющееся государство ненавидят. Такой вывод напрашивается из проведённого мной опроса: «Если случится невероятное и будет объявлен референдум о восстановлении советской власти, то как бы вы проголосовали». Пользователи социальной сети этот опрос просмотрели более 8 тысяч раз. 1932 его участника или 69% проголосовали бы за восстановление советской власти, против – 654 участника или 23% и ещё 232 участника опроса или 8% от участия в референдуме предпочли бы воздержаться. Однако Россия – это не Швейцария. В России проводить референдумы не принято.

А зачем, если мнение граждан федеральную власть не интересует? Не случайно же она, беззастенчиво попирая наши конституционные права, не даёт пощады ни сирым, ни убогим. А между тем, как сообщает министр юстиции РФ Александр Коновалов, в 2012 году Россия, проиграв 123 дела в ЕСПЧ, осталась мировым лидером по числу обращений в Европейский суд. Собственно, удивляться тут нечему: в стране, где большинство возникающих проблем разрешается на коррупционной основе, по-другому и быть не может. Ситуацию усугубляет судебная система. Являясь неотъемлемой частью государства, она, как, впрочем, и государственная власть в целом никакой ответственности за свои действия (бездействие) не несёт. Судьи же за принятые ими решения отвечают разве что перед собственной совестью, наличие которой квалифицирующим признаком для них не является. Как известно, судебное решение становится законным в силу того, что оно не обжаловано или если вышестоящая инстанция поступившую жалобу не удовлетворила (п. 1 ст. 209 ГПК РФ). А она эту жалобу не удовлетворит с вероятностью примерно 0,98. Вы можете приводить самые убедительные доказательства незаконности и необоснованности обжалуемого решения. Но это едва ли произведёт какое-либо впечатление на апелляционную инстанцию. Именно это и произошло с инвалидом I группы Николаем Игнатьевым. Напомню, как начиналась его дело. В 2011 г. сын умершей его сожительницы Ирек Каюмов сообщил Николаю о том, что его сожительница родила дочь, которую г-н Каюмов, не спрашивая на то согласия Игнатьева, зарегистрировал в его квартире. Не согласившись с регистрацией ребёнка Каюмова, Игнатьев обратился в суд, потребовав прекратить право Каюмова на пользования его квартирой. И мотивировал это тем, что в спорной квартире тот не проживает, услуги ЖКХ не оплачивает, совместное хозяйство с нанимателем не ведёт, членом семьи нанимателя не является.

Рассмотрев иск Игнатьева и встречный иск Каюмова, судья Кировского районного суда Казани Эдуард Каминский, принял поистине беспрецедентное решение. Нафантазировав, что Игнатьев в своё время вселил в свою квартиру сожительницу и её несовершеннолетнего сына – Ирека Каюмова, судья Каминский вселил к инвалиду посторонних ему людей. А между тем, факт вселения нанимателем Каюмовых суд не устанавливал, да и не мог установить: закон не давал Игнатьеву как нанимателю право вселять своих, скажем так, подруг. Этим же решением судья Каминский выселил законную супругу инвалида, мотивировав это тем, что Каюмов не давал своего согласия на её вселение. Но кто сказал, что наниматель, вселяя супругу, должен заручаться согласием, в сущности, постороннего ему человека?Собственник жилья – муниципальное образование город Казань вполне могло обжаловать явно незаконное и необоснованное решение судьи Каминского. Но оно этого не сделало. И, возможно, потому что к участию в историческом для Игнатьева судебном процессе были привлечены одновременно два подразделения исполкома. Это Комитет ЖКХ и совершенно избыточное для исполкома Казани Управление жилищной политики. Впрочем, ни одно из них участия в судебном разбирательстве не приняло. 9 декабря Верховный суд Татарии рассмотрел очередные апелляционные жалобы Игнатьева. Ради экономии времени читателя остановлюсь только на одной из них. Николай Игнатьев обжаловал решение судьи Кировского районного суда Казани Владимира Морозова, узаконившего решение Управления жилищной политики исполкома Казани о заселении Игнатьева в одну квартиру с чужими для него людьми, но без своей супруги, осуществляющей за ним постоянный внешний уход, в котором тот нуждается, будучи инвалидом I группы.

В прокуратуру Татарии обратились через Аппарат президента республики председатель общественной организации инвалидов Казани «Вера» Нина Кривова, руководитель фракции КПРФ депутат Госсовета Татарии Хафиз Миргалимов и автор этих строк – через аппарат президента РФ. Они заявили о нарушении жилищных прав Игнатьева. Непринятие мер по решению жилищного вопроса инвалида выявил прокурор Кировского района Казани. Он и обратился в районный суд, действуя как бы в интересах инвалида. Но когда от г-на Каюмова (привлечен по ходатайству администрации Кировского и Московского районов Казани в качестве третьего лица) поступила просьба – в благоустроенную квартиру переселить и его семью, отзывчивый районный прокурор его просьбу удовлетворил. Он сделал это, исходя из домовой книги, согласно которой в спорной квартире кроме Игнатьева в качестве его сына зарегистрирован также г-н Каюмов со своими детьми – внуками Игнатьева. Кроме того, прокурор ссылается на несуществующий договор социального найма, в соответствии с которым спорная квартира и была предоставлена Игнатьеву вместе с Каюмовым. Прокурор, наверное, совсем упустил из вида то, что автор этих строк, действуя по доверенности Игнатьева, пожаловался ему на исполком, который отказывается заключать такой договор с моим доверителем. Кроме того, прокурор, добросовестно, как я надеюсь, заблуждаясь, ввёл суд в заблуждение: по его мнению, право пользования спорной квартирой распространяется на всех, кто в ней зарегистрирован.

Прокурор, по-видимому, не в курсе разъяснений Конституционного суда и Пленума ВС РФ о том, что регистрация гражданина по адресу того или иного жилого помещений не обусловливает для него никаких прав или обязанностей в отношении этого помещения. Как видим, прокурор явно не разбирается в тонкостях жилищного права и, наверное, по этой причине он посчитал, что вопросы, рассматриваемые в интересах инвалида Игнатьева, затрагивают жилищные права Каюмова и его дочери. А между тем, ГПК РФ позволяет прокурору обратиться в суд в интересах гражданина только в том случае, если он обнаруживает нарушение его жилищных прав (ст. 45). Что же касается г-на Каюмова, то он доказательств нарушения своих жилищных прав суду не представил. Однако прокурора это не смутило. В итоге он потребовал обязать исполком Казани заселить Игнатьева вместе с Каюмовым и его детьми в благоустроенную квартиру, расторгнув несуществующий договор социального найма спорной квартиры. Как бы не согласившись с заявлением прокурора, УЖП исполкома Казани обратилось в суд со встречным иском. В нем оно сослалось на Постановление главы администрации Казани, в соответствии с которым дом, в котором проживает Игнатьев, в своё время был признан ветхим. Но аварийным он всё же не является. Во всяком случае, государственная межведомственная комиссия решение о сносе этого дома не принимала. Да и расселять весь дом УЖП, по-видимому, не собирается, сделав исключение только для безногого инвалида. Проигнорировав тот факт, что Игнатьев, основываясь на ст. 70 ЖК РФ, вселил-таки в нанимаемую им квартиру свою супругу Гюльнару Зиннатуллину.

А ещё УЖП потребовало расторгнуть несуществующий договор социального найма спорной квартиры, выселив из нее не только фактически проживающего в этой квартире Игнатьева, но и Каюмовых, которые, как это следует из актов управляющей компании (им судья Морозов никакой оценки не дал), в спорной квартире не проживают. Слегка изучив обстоятельства дела, судья Морозов пришёл к незаконному, на мой взгляд, заключению о том, что заявление прокурора соответствует ст. 45 ГПК РФ. И на пустом месте признал, что спорная квартира предоставлена Игнатьеву и Каюмовым по несуществующему договору социального найма. На основе этих с позволения сказать фактов судья Морозов принял решение об удовлетворении исков прокуратуры и УЖП. Это решение Игнатьев, посчитав незаконным и необоснованным, обжаловал в Верховный суд Татарии. Внимание апелляционной инстанции он обратил на несколько обстоятельств. А именно на то, что заявление прокурора в суд в части, касающейся Каюмовых, не является законным. Что вселение инвалида в одну квартиру с посторонними ему людьми без его супруги лишает её возможности осуществлять за ним постоянный внешний уход, обусловливая преступление, предусмотренное ст. 125 УК РФ. И, наконец, что обжалуемое решение не улучшает жилищные условия инвалида. Наоборот оно эти условия ухудшает.

Игнатьев попросил Судебную коллегию Верховного суда Татарии обжалуемое решение отменить, обязать исполком Казани заключить с ним договор социального найма, включив в этот договор единственного члена своей семьи – его супругу Гюльнару Зиннатуллину. Выслушав участников процесса, Судебная коллегия решила в удовлетворении апелляции отказать, решения судьи Морозова оставить в силе. Теперь, когда это решение вступило в законную силу, исполкому Казани предстоит его выполнить, заключив с Игнатьевым договор социального найма предоставляемого ему жилого помещения (п. 1 ст. 61 ЖК РФ). И указав в этом договоре членов семьи нанимателя жилого помещения (п. 3 ст. 69 ЖК РФ). Так что Комитету ЖКХ исполкома Казани всё же придётся исполнить обещание, которое он дал Игнатьеву, и заключить с ним договор социального найма, включив в этот договор члена семьи нанимателя (супругу) Гюльнару Зиннатуллину. И не включать Каюмовых, поскольку они членами семьи Игнатьева не являются. Впрочем, г-н Каюмов может с этим не согласиться, обратившись в суд с требованием о понуждении Комитета ЖКХ к тому, что в договор с Игнатьевым он включил посторонних нанимателю граждан, сомнительные права которых основываются на недостоверной записи в домовой книге спорной квартиры. В ней Каюмов записан в качестве сына, а его дети в качестве внуков Игнатьева. Между тем, заявление Игнатьева об исправлении записей в домовой книге должна рассмотреть судья Кировского районного суда Татьяна Юшкова, которой, как это ни странно, потребовались доказательства необходимости исправления недостоверного документа.

Думаю, что Николаю Игнатьеву вместе с его супругой предстоит новоселье, но не раньше, чем исполкому Казани заключить с ним договор социального найма. А если он не сделает этого добровольно, его к этому, как я надеюсь, понудит судья Юшкова, которой и предстоит рассмотреть соответствующее заявление Игнатьева. Не исключено, что Игнатьеву обратится в Комитет ЖКХ с просьбой заявить иск о признании Каюмовых не приобретшими право пользования муниципальным жилищным фондом. Да, судья Каминский вселил их в спорную квартиру, однако исполком Казани это решение не исполнил и договор социального найма с Игнатьевым не заключил и, соответственно, Каюмовых в этот договор не включил.

Однако Каюмов, как выяснилось, членом семьи нанимателя спорной квартиры не является, а это означает, что въехать в благоустроенную квартиру на плечах безногого инвалида он не сможет. И если исполком (добровольно или по иску Игнатьева) заключив договор социального найма с нанимателем, и откажет в этом Каюмовым, у меня появятся основания заявить о том, что справедливость всё же достижима. Даже в России.