Аббас-мирза и армянский проект: открытия Гюлистанского мира 1813 года

События, связанные с Гюлистанским трактатом, необходимо воспринимать в более широком географическом, политическом и геополитическом объеме. Генерал Ермолов пытался закрепить базовые положения Гюлистана, проводил административную реорганизацию Кавказа. И в то же время он настойчиво уверял Петербург в неизбежности еще одной войны с Персией, приводя доводы о модернизации наследником престола Аббас-мирзой армии. При этом среди русского генералитета не вызывала сомнения еще одна победа в случае, если такая война состоится.

Тут немало требующего дополнительного изучения. Вспомним в этой связи доклад обер-квартирмейстера Отдельного Кавказского Корпуса полковника М. Е. Коцебу:

«Касательно споров пограничных, мы столько же виновны, как и персияне, ибо хотя в трактате границы довольно ясно описаны, но ни персияне, ни русские не имели оных съемок или описаний, ниже глазомерных обозрений. Поверка оной, или лучше сказать, настоящее определение ее, отлагалось от самого заключения мира обеими сторонами, чем ясно доказывается, что не слишком важным почитали предмет сей».

То, что персы затягивали процедуры размежевания границ по Гюлистанскому трактату, объяснимо - они потеряли территории. Но то, что российская администрация также затягивала эту процедуру, наводит на мысль, что она считала границы, описанные в трактате, «промежуточными», и готовилась к чему-то другому.

К тому же по мере развития событий, как в регионе, так и в Европе, давал о себе знать фактор двух принципиально отличающихся друг от друга концепций выстраивания отношений с Персией, олицетворением чего являлись Ермолов и Нессельроде. Это обостряло борьбу в высших эшелонах власти, поскольку император Александр Первый подавал противоречивые сигналы. Легче всего многое объяснить традиционно: противостоянием в регионе России и Англии, на что открыто намекал Ермолов. Но тогда Лондон и Петербург, даже при наличии серьезных противоречий, выступали как союзники. Неслучайно именно англичане выступили в роли посредников при подписании Гюлистанского трактата.

БУДЬТЕ В КУРСЕ

• 02.09.13   Битва за Талышское ханство: Открытия Гюлистанского договора 1813 года / Станислав Тарасов
• 31.08.13   Россия-Персия: последние шансы на мир: открытия Гюлистанского договора 1813 года / Станислав Тарасов
• 30.08.13   Рождение «армянского вопроса»: Открытия Гюлистанского договора 1813 года / Станислав Тарасов
• 29.08.13   «Перейдем ли мы Аракс союзниками персов?»: Открытия Гюлистанского договора 1813 года / Станислав Тарасов

Лондон владел ситуацией на Ближнем Востоке в целом, и в Персии, в частности, значительно лучше, нежели Петербург, что объяснил в своих «Персидских письмах» Леонид Аринштейн:

«Англичане систематически субсидировали шаха и его двор, контролировали финансы страны; английские офицеры руководили боевой подготовкой персидской армии, английские врачи лечили шаха и его приближенных; консулы-резиденты имелись во всех крупных городах Персии и т. д».

Более того, там была выстроена своеобразная система представительства: могущественная Ост-Индская компания, осуществлявшая непосредственное управление Индией, Бирмой и другими английскими колониальными владениями в Азии и фактически официальный посланник Лондона. Джон Малькольм (1769-1833), один из лучших знатоков Персии того времени, дипломат, лингвист и историк, выставил на основе поставляемых сообщений британской разведки диагноз состояния всего Ближнего Востока в целом, и Персии - в частности. Он писал, что «государства и феодальные княжества Персии, Восточной Турции и Аравии не следует считать «настоящими правительствами», а «странами, которые любая нация, чьим интересам это содействует, может использовать в своих целях». Сохранилась географическая карта Персии, составленная Аароном Эрроусмитом для книги Малькольма «История Персии», изданной в 1815 году. На ней как раз обозначены «феодальные княжества» (ханства) этой страны: Кубинское ханство, Шекинское ханство, Ширванское ханство, Ганджинское ханство, Карабахское ханство, Эриванское ханство, Нахичеванское ханство, Бакинское ханство, Джаватское ханство, Талышское ханство, Карадахское ханство, Макинское ханство, Хойское ханство, Тебризское ханство, Сарабское ханство, Ардебильское ханство, Тебризское ханство, Марагинское ханство, Урмийское ханство и др.

Отсечение Россией от Персии по Гюлистанского трактату закавказских ханств - участие в распаде Персидской империи. Но так действовали и англичане, когда, по плану Малькольма начали проект создания базы на острове Харк в Персидском заливе, чтобы «влиять на события в Персии, Аравии и Османской империи». В этой связи англичане «мутили воду» среди ваххабитов в Аравии. В 1819 году они направила эскадру к «пиратскому берегу» в Персидском заливе. В 1820 году местные племена подписали с Великобританией «Генеральный договор о мире», хотя формально они входили в состав Османской империи.

В то же время в Лондоне не собирались посылать свои регулярные войска в регион, за исключением некоторых военных экспедиций. Более того, по сообщениям «Московских ведомостей», лондонский кабинет стал проводить сокращение численности своей армии. В этой связи эта газета выступила с призывом изучать опыт правления «Ост-Индийской компании», которая «со штатом всего 6 тысяч человек управляет континентами». Применительно же к Персии, то на ее севере, в Закавказье, стояли регулярные российские боевые части. Для Петербурга проблема заключалась в выборе дальнейшей стратегии и тактики действий.

Если избрать сценарий Ермолова - начать войну с Персией - возникал вопрос, где и когда ее останавливать , что предпринимать в дальнейшем, вступив в «персидский океан». Еще один вопрос: как долго будет удаваться штыками удерживать свою власть в Закавкаказье, и на что - помимо штыков - необходимо в дальнейшем делать ставку. Удаление ханов из контролируемых территорий, приведение в единство их управления только в очень отдаленной перспективе могло превратить завоеванные территории в одно политическое, экономическое и военное целое, нераздельно связанное с империей. А сейчас?

Первые отчеты русской дипломатической миссии в Персии, в которых содержались сведения о состоянии этой страны, системе управления, проживающих там народах, экономическом положении позволяли делать определенные выводы. Главный: костяком Персии являлись те, кого тогда называли туркоманами. Офицер Отдельного Кавказского корпуса статский советник Василий Андреев писал: «Адербейджан и его столица населены татарским племенем, говорящим своим языком, считающимся лучшим у мусульман; жители ненавидят настоящих персиян и фамилию царствующих каджаров; персидский язык в Тавризе употребителен только в высших правительственных сферах». В то же время нет оснований ставить под сомнение и утверждения армянского исторического романиста Раффи:

«Аббас-Мирза, персидский престолонаследник, был одновременно наместником значительной части Персии – Атрпатакана. Атрпатакан был заселен преимущественно армянами и другими христианами, в частности, айсорами-несторианами. Аббас-Мирза в армянах видел силу, необходимую для благосостояния Персии. Подобно великому шаху Аббасу, который для развития торговли в Персии организовал в Исфахане армянские торговые общества и вкладывал свои личные средства в их предприятия, так и Аббас-Мирза имел своих армян-торговцев, использующих его капитал. Для того чтобы оградить армянское население страны от беззаконий мусульманских правителей, он поднял значимость армянских меликов, дал им широкие права, назначил им жалование и т. д. Понимая, что армянский народ тесно связан со своей церковью и церковнослужителями, он не только сдерживал религиозные преследования, но и всячески поощрял и ободрял христиан. Он посещал армянскую церковь, присутствовал на армянских религиозных празднествах, чтобы на собственном примере показать, что религиозные убеждения армян достойны высокого уважения. При нем вновь начали звонить колокола на армянских церквах, что ранее было запрещено».

В 1821 году восстали греки в Османской империи, и в большую европейскую политику активно внедрялся христианский фактор. Отношение Петербурга к этому событию, хотя многие так называемые гетеристы действовали на юге России, было настороженное. Император Александр Первый не демонстрировал желания участвовать в развале Османской империи. Историк Василий Ключевский так описывал движущие пружины тогдашней внешней политики Петербурга:

«Борьба с Турцией, разрешая одни задачи, вносила в него другие, его расширявшие. Призыв подвластных Порте народностей в первое время служил только агитационным средством с целью затруднить врага; подстрекали и татар, и греков, и грузин, и кабардинцев, подпаливали Турцию, по выражению Екатерины, со всех четырех углов, не задумываясь о том, что строить на пожарище».

По его словам, на практике происходило невероятное: славянские области Турции присоединяли к Австрии, православно-греческие - к католической Венеции, накануне первой турецкой войны в Петербурге призывали австрийского посла овладеть Белградом с округом для Австрии, взамен Силезии. Потом была попытка освободить морейских греков, и в итоге заняли Крым. Подняли православную Грузию, а в условия мирного договора включили присоединение к России магометанской Кабарды. В Кайнарджийском договоре (1774 год) грекам была выговорена только амнистия, а господари Молдавии и Валахии, пальцем не шевельнувшие для освобождения своих княжеств, получили право под протекцией русского посла в Константинополе ходатайствовать через поверенных по своим делам перед Портой, и это право стало основой автономии Дунайских княжеств.

Неслучайно Стамбул в выступлении греков усмотрел осуществление геополитического проекта англичан. В 1816 году персы решили назначить правителем Багдадского пашалыка Дауд-пашу, мамлюка, грузина по национальности, хотя эта территория находилась под контролем Османской империи. Более того, они восстановили контроль над Курдистаном, правители которого признали себя вассалами персидского шаха. В 1818-1819 годах Дауд-паша предпринял попытку сместить в Селеймании персидского ставленника Махмуд-пашу Бабана, но потерпел неудачу, которую объяснял вмешательством багдадского резидента британской Ост-Индской компании Рича. Обвинив Рича в подстрекательстве курдов к неповиновению, Дауд-паша вступил в борьбу с Ост-Индской компанией. По его распоряжению ее агенты, главным образом персы, были лишены привилегий и приравнены к прочим местным торговцам, а таможенные пошлины на британские товары были увеличены вдвое. В ответ на это Рич привел в состояние боевой готовности свои войска, распорядился ввести в реку Тигр военные суда компании и прервать сообщение между Басрой и Багдадом. В свою очередь Дауд конфисковал товары Ост-Индской компании и осадил ее багдадскую резиденцию. В мае 1821 года все английские служащие Ост- Индийской Компании спешно покинули Османскую империю. В 1821 году армия Аббас-Мирзы вторглась на территорию Восточной Анатолии в район озера Ван.

С XVI века между Персией и Османской империей происходило множество войн. И до 1821 года историки насчитали 8 таких войн. Они шли за обладание Закавказьем, Курдистаном и Ираком, за захват стратегических и торговых путей, проходивших через Месопотамию, войны велись под религиозными лозунгами - турки объявили ересью шиизм, государственную религию Ирана, а персы суннизм, господствовавший в Турции. Но война 1821 года имела особый характер. Предлогом для войны стал банальный инцидент, который можно было урегулировать дипломатическими средствами. Турецкие власти конфисковали имущество одной из жен Фатх-Али шаха, которая направлялась в Мекку через территорию Османской империи. Расширенную версию обид персов на турок в конце 1822 года опубликовала лондонская Times:

«Турецкие паши Ерзерумской провинции всегда притесняли персидских богомольцев, купцов и путешественников. Аббас Мирза, персидский наследный принц, часто посылал посланников в Константинополь для принесения жалоб на сии неприязненные поступки турецких губернаторов. Ему обещано было рассмотреть сии жалобы и, невзирая на то, что паши Ерзерумские были часто сменяемы, оставалось все по-прежнему».

Утверждается, что Аббас-Мирза вынашивал грандиозные планы: повторить поход в Малую Азию времен шаха Аббаса Великого в 1590 году. Тогда, воспользовавшись смутами в Османской империи, Персия захватила Багдад, Наджар, Мосул, Киркук и др. Это привело к изменению торговых путей и к упадку итальянских городов, в то же время стали экономически крепнуть и возвышаться европейские государства, примыкающие к Атлантическому океану.

В нашем случае все выглядит экзотичнее. Свидетельствует Василий Потто:

«С давних пор между двумя соседними мусульманскими державами были серьезные поводы к неудовольствиям, обостренные враждой пограничных начальников. Границы были ареной обоюдных набегов, разбоев и возмутительных насилий. Все внимание Порты было отвлечено в то время греческой войной за независимость, и многочисленные войска ее из Анатолии были выведены. Аббас-Мирза, уверенный, что Россия вступится за греков и объявит со своей стороны войну Оттоманской Порте, решил воспользоваться затруднительным положением последней. Он ездил даже в Эчмиадзинский монастырь и там просил католикоса на христианском алтаре освятить его меч».

Если греки, выступившие против Османской империи, добивались создания своего независимого христанского государства, то какой проект вынашивал Аббас-мирза, получивший благословение на войну в Эчмиадзинский монастырь у армянского католикоса?

Из «Записок» Николая Муравьева:

«Когда были получены бумаги из Петербурга, которыми извещали персидский двор, что турки своим поведением навлекают на себя гнев государя, надобно было объяснить Абаз-Мирзе, что государь желает дать знать всем народам, что не страсть к завоеваниям его к сему понуждает, но единственно неправильные поступки турок против него. Грибоедов ходил к Абаз-Мирзе и объяснил ему сие, говоря: «Государь не требует союзников, но дает только ему знать о сем». Но на другой день Мазарович, увидевшись с принцем в саду, вместо того, чтобы соблюсти осторожность, просил Абаз-Мирзу быть союзником нашим, и в знак благодарности, когда тот объявил свое согласие, схватил у него руку и поцеловал ее».

Так Петербург дал «добро» на военное выступление Аббаса-мирзы. Позже Мазаровича стали подозревать в обслуживании английских интересов, в Петербург посыпались донесения о том, что «в Персии братья его совершенно пустились без стыда в торги, и таскаются по базарам для закупки товаров, которые они намерены продать в России».

Почему Ермолов решил сразу дискредитировать этот поход Аббаса-мирзы в глазах Петербурга? «Но, конечно, не мщение за христиан мог иметь в виду Аббас-Мирза, владетель мусульманский, - сообщал он в Петербург. - Нельзя усомниться, что в расчетах английского правительства выгоды торговли дороже крови истребленных христиан». Когда персы заняли несколько небольших крепостей, из Карса стали поступать просьбы к Ермолову «ввести в город войска». «Не мог я сделать сего по настоящим обстоятельствам, - сообщает Ермолов. - Но многие селения спасли мы тем, что под видом охранения купленного нами хлеба расположили в них небольшие отряды». Ермолов пытается убедить Петербург в том, что Аббас-мирза «чинил злодеяния в отношении местных армян». Однако по материалам печати того времени просматривается иное: турки мстили армянам за поддержку Аббаса-мирзы, а когда те, как пишет сам же Ермолов, «бежали в русские пределы, то им не препятствовали». «Более всего устрашили Порту известия, полученные из Армении, - сообщали «Санкт-Петербургские ведомости». - Диван сильно встревожился, потому что персияне беспрепятственно могут распространиться по всей Анатолии, ибо наибольшая часть азиатских войск двинулась к Дунаю. Сын шаха персидского есть непримиримый враг турок. Жители Армении, единоверцы грекам, нигде не делают ни малейшего сопротивления. Турецкая империя находится ныне в весьма затруднительных обстоятельствах».

Отметим еще один момент: вместе с Аббас-мирзой в войне против Османской империи принимало участие и Эриванское ханство, так что ввод «ограниченного контингента» Ермолова в Карс явно провоцировал войну с Персией и Эриванским ханством. Именно это вынудило Аббаса-мирзу 27 октября вернуться в Тавриз. Мирный договор между Персией и Турцией был заключен, однако, гораздо позже, в 1823 году.

Александр Грибоедов, состоявший при миссии Ермолова в Тифлисе, недоумевал ходом событий, поскольку генерал Ермолов никого не посвящал в свои замыслы, да к тому же отсутствовал, в то время как из Петербурга шли противоречивые инструкции. «Что главнокомандующий намерен делать, я не спрашиваю, потому что он сфинкс новейших времен, - пишет Грибоедов из Тавриза начальнику штаба Кавказского корпуса Рыхлевскому. - Вы не поверите, как здесь двусмысленно наше положение. От Алексея Петровича в целый год разу не узнаем, где его пребывание, и каким оком он с высоты смотрит на дольную нашу деятельность. Что за жизнь!». А в октябре 1821 года, по сообщению «Санкт-Петербургских сенатских ведомостей» было принято решение об учреждении в Персии поста генерального консула. На эту должность был назначен служащий Азиатского департамента Министерства иностранных дел, статский советник Ваценко, выведенный в прямое подчинение Нессельроде.

Что касается англичан в Персии, то они разделились на две соперничающие группировки. Одну из них возглавлял Макдональд, который представлял Ост-Индскую компанию, и демонстрировал заинтересованность в том, чтобы в момент осуществления Аббас-мирзой ближневосточного проекта Ермолов не нанес бы ему «удар в спину». Другую группировку - Генри Уиллок, представлявший в Персии интересы радикально настроенных кругов английской аристократии.

Они были готовы разделить с Российской империей сферы влияния на Ближнем Востоке, чтобы создать там «новую политическую географию».