Страсть западного общества к политико-сексуальным скандалам – это вопрос национальной политической культуры

Политолог, доктор политических наук Сергей Черняховский в статье «Западную демократию погубит страсть к политико-сексуальным скандалам» подчёркивает нездоровую страсть западного общества к политико-сексуальным скандалам. «Здоровый человек, оценивая Наполеона или Петра Великого, оценивает число его побед и сделанное ими для страны; нездоровый – выясняет, сколько у них было любовниц. Обыватель всегда подчиняется тому, кто заявил свое превосходство перед ним, потому, что не имеет сил и смелости противопоставить себя ему. Но он одновременно и ненавидит того, кому подчиняется именно за это, и радуется всему тому, что низводит последнего до его уровня. Это не секрет, и те, кто ведет политическую борьбу, это знают и умеют этим пользоваться», - отмечает политолог.

ИА REX: Действительно ли западную демократию может погубить страсть к политико-сексуальным скандалам? Можно ли согласиться с автором в том, что граждан должны волновать итоги правления лидера, а не его сексуальные «приключения»?

Илья Трейгер, издатель и публицист (США):

Странная, надо заметить постановка вопроса. Впрочем, странен и сам текст этой статьи. С одной стороны, налицо явная подгонка несистематизированных аргументов под некое уже существующее мнение автора. А, с другой стороны, само мнение, к которому эти аргументы подгоняются, не вполне понятно самому же автору…

Граждан должны волновать итоги правления лидера, а не его «приключения». – Кому, собственно говоря, граждане что-то должны в плане выбора своего круга политических интересов? И кто, собственно, эту обязанность на граждан наложил? Любой человек интересуется исключительно тем, что ему интересно, но не тем, чем он должен интересоваться с точки зрения пусть даже и Сергея Черняховского. Почему? – А потому, что мир вообще не таков, каким он должен быть в силу чьего бы то ни было мнения, а таков, каков он есть.

Вообще говоря, привычка полоскать личную жизнь политиков в странах западной демократии – это, с одной стороны, вопрос национальной политической культуры, а, с другой стороны, выбор самого политика. В США принята публичность личной жизни выборных политиков, а, например, во Франции это не так. Много вам приходилось читать в прессе о личной жизни, например, Жоржа Помпиду? Однако, ни в США, ни в странах Западной Европы никаких нормативных актов по этому поводу не существует. Публичность личной жизни политиков никогда и нигде официально не декларировалась. Откуда же это берется?

Возьмем, к примеру, те же США с их Моникой Левински. Нет в США никакого закона о публичности личной жизни президентов. Закона нет, а публичность есть. А дело здесь вот, в чем. Президент Клинтон во время избирательной кампании позиционировал себя в качестве человека религиозного, а, следовательно, следующего христианским нормам семейной морали. Как только он это сделал, он попал под действие закона, квалифицирующего в качестве преступления ложь избирателям. В соответствии с этим законом, избиратель имеет право на информацию, подтверждающую эти слова президента, или опровергающую эти утверждения президента. Кто мешал президенту Клинтону не позиционировать себя в качестве верующего христианина? – Никто. Следовательно, публичность личной жизни Клинтона – есть выбор самого Клинтона. Другой вопрос, а смог ли бы он стать президентом, если бы позиционировал себя, скажем, атеистом. В США принято считать, что за такого кандидата большинство электората не проголосует. Так принято считать, но так ли это на самом деле? – Вы будете смеяться, но за весь послевоенный период, ни один американский политик на такой эксперимент еще не отваживался. Так что на самом деле не существует никаких объективных оснований считать, что это на самом деле так.

Вернемся к случаю с Жоржем Помпиду. О личной жизни Помпиду пресса действительно практически ничего не публиковала. А вот, о личной жизни другого французского президента, Николя Саркози не только публиковала, но едва ли меньше, чем о жизни итальянского премьера Берлускони. Почему такая разница, хотя оба являлись французскими президентами? Да, потому, что Помпиду свою личную жизнь на публику не выставлял. А Саркози сам выставил свою личную жизнь на публику, как и Берлускони. Так что и здесь, как видим, степень публичности личной жизни оказалась выбором самих политиков. Причем же здесь то, чем должны или не должны интересоваться граждане?

«Сложно сказать, станет ли причиной падения современной западной демократии страсть к политико-сексуальным скандалам. Но одной из причин дискредитации советской демократии стала как раз страсть парткомов и месткомов выяснять подробности частной жизни собственного актива и унизительное разбирательство того, что именовали «несоблюдением морального облика». – Прежде всего, хотелось бы уточнить, что имеет в виду автор под термином «советская демократия» в то время, как советская система была диктатурой и только диктатурой. Поэтому воспользуемся в дальнейшем термином «советская система». Даже если сделать допущение, что советская система действительно была дискредитирована после того, как возникла «страсть парткомов и месткомов выяснять подробности частной жизни собственного актива», то откуда автор взял, что именно это явилось одной из причин такой дискредитации, где аргументы в пользу такого тезиса? Аргументы отсутствуют не случайно, а по той причине, что это один из самых популярных методов фальсификации аргументов – подмена понятия «вследствие этого, означает после этого» понятием «после этого, значит вследствие этого», что далеко не одно и то же. Никакой причинно-следственной связи между вмешательством парткомов и месткомов в личную жизнь своего актива и дискредитацией советской системы автору обнаружить не удалось. То есть, имеет место откровенно голословное утверждение. Однако, в связи с этой цитатой, даже не этот момент главный. Важнее здесь то, что автор откровенно переставил местами события, не моргнув глазом называя черное белым, а белое черным.

Да, вмешательство парткомов в личную жизнь своего актива действительно имело место. Но не на позднем этапе развития советской системы, а в период ее расцвета – в период правления сталинской администрации, когда никакой речи о какой-либо дискредитации советской системы и быть не могло. Дискредитация советской системы началась в брежневский период, когда вмешательство парткомов в личную жизнь партийного актива выродилось и практически полностью прекратилось, хотя понятие «морального облика коммуниста» чисто формально и сохранялось на бумаге. Так что, на самом-то деле, все было как раз наоборот. И если следовать логике автора этого материала, то угроза системе возникает не тогда, когда имеет место вмешательство в личную жизнь политиков, а когда такого вмешательства нет. То есть, нечто мало похожее на нормальную логику…

«Берлускони обвиняли в связях с несовершеннолетней и приговорили к реальному сроку, отбывать который он, впрочем, вряд ли будет. Клинтона – в известных отношениях с Моникой. Эту же тему некоторое время назад пытались использовать для удара по Саркози…». «Строго говоря, это как раз то, в чем западные оппоненты обвиняют Россию в деле с Ходорковским, то есть избирательное правосудие. Если по тем или иным причинам нужно нанести удар по политической фигуре, то для этого немедленно находится нужная статья в законодательстве». – Позвольте, но, оказывается, и по поводу избирательного правосудия у автора тоже какое-то свое понятие. Если говорить о примере Ходорковского, то избирательность правосудия по отношению к нему определяется тем, что его осудили за то же самое, в чем, как известно правоохранительным органам, виновны так же и Роман Абрамович, и Михаил Прохоров, и многие другие. Но их, при этом, за то же самое не судили, хотя, повторимся, их вина в таком же преступлении была известна правоохранительным органам. Что, автор готов привести факты, когда совершение таких же преступлений другими итальянскими политиками или просто гражданами тоже известны правоохранительным органам Италии, но их, теме не менее, за это не судят? Если автор такими доказательствами располагает, то почему не приводит их? А если не располагает, то его текст является прямой клеветой в адрес правоохранительных органов Франции, причем, неизвестно с какими целями…

Другой момент. Если по первому делу Ходорковского хоть и с натяжкой, но еще можно говорить о наличии состава преступления, то доказать причастность к преступлению самого Михаила Ходорковского ни следствию, ни суду не удалось. В результате, предприниматель осужден, как минимум, за недоказанную преступную деятельность. А в случае Берлускони что, его сексуальная связь с несовершеннолетней тоже не была доказана, и он тоже осужден за отсутствием доказательств его вины? Но, позвольте, вся доказательная база по Берлускони опубликована. Следовательно, чтобы это отрицать, нужно привести доказательства несостоятельности установленной судом доказательной базы. Автор такими доказательствами тоже не располагает? Тогда, с какой целью он это делает?

И последний момент. По второму делу Ходорковского отсутствует даже событие преступления. То есть, человек осужден не просто при отсутствии доказательства его преступной деятельности, но за преступление, которого вообще никто не совершал, которого вообще не было. Случай Берлускони что, тоже из этой же серии? Что, разве связи с несовершеннолетней у него вообще не было?

И вот весь этот набор передернутых и мало связанных друг с другом аргументов автор предлагает поставить в основу вопроса о том, не разрушит ли западную демократию страсть населения к политико-сексуальным скандалам вокруг политиков. Что ж, в таком случае с не меньшим успехом можно рассмотреть вопрос и о том, не приведёт ли к остановке синхрофазотрона публикация книг Бориса Акунина?