Мартовский отчет Нацбанка об инфляции вызывает серьёзную озабоченность. После небольшой стабилизации цены на основные товары вновь пошли вверх. Влияние Таможенного союза на цены остается в Казахстане одним из самых болезненных вопросов, обсуждаемых как на кухнях, так и в правительстве, считает Алексей Иконников, эксперт Института Азиатских исследований.
На третьем году интеграции, когда вокруг этой темы уже сломано столько копий, претензий по поводу влияния ТС на макроэкономические процессы в Казахстане не становится меньше. И это тревожит, потому что проблемы затрагивают обширные круги бизнеса и населения. Это касается и давления российского импорта, и бизнес-экспансии соседей, и оттока в Россию более дешёвых казахстанских товаров. Но более интересный вопрос заключается в другом. Только ли Таможенный союз «повинен» в том, что самочувствие населения и бизнеса Казахстана сегодня хуже, чем раньше? Увы, ссылаться на внешние проблемы всегда легче, чем преодолевать внутренние.
Наиболее острый и социально чувствительный вопрос, который в Казахстане поднимают в контексте объединения рынков с северными соседями, касается роста цен на продукты питания и другие базовые потребительские товары. Действительно, статистические отчёты показывают: в течение последних трёх лет удорожание основных ТНП и нефтепродуктов в среднем в два раза превышало среднегодовые темпы роста цен с начала 2000-х годов. Мясо, например, успело подорожать по сравнению с 2009-м на 60–80 процентов, а в некоторых регионах и городах – и того больше. Цены на овощи и фрукты сравнялись и даже опередили среднеевропейский уровень, что вообще выглядит как абсолютный нонсенс, учитывая казахстанский климат, достаточно высокое развитие аграрного сектора и доступность дешевой продукции из соседних стран Средней Азии. Факт безудержного роста цен на продукты, которых в Казахстане всегда было в избытке – на овощи, мясо, сахар, муку, а также то обстоятельство, что с вводом ТС их вывоз в Россию начал резко расти, – наталкивают на логичный вывод: в этом виновата интеграция.
Очевидно, этот вывод во многом справедлив. Из более чем 4,5 тысяч российских компаний, зарегистрированных на территории Казахстана, около половины составляют коммерческие транспортно-логистические и торговые фирмы либо их филиалы. Их основной бизнес – закупки в регионе ТНП и продовольствия и их поставки в регионы России. Конечно, плюс в том, что это позволяет неплохо зарабатывать аграрным компаниям в Казахстане. Да и не только им. Коммерсанты, завозящие в республику картошку и помидоры из Китая и Узбекистана и перепродающие их российским оптовикам, зарабатывают прибыли в разы больше. Но так или иначе, факт налицо: отток дешёвого продовольствия из республики на российский рынок, где цены намного выше, ведет к росту внутренних цен.
Российские партнеры, правда, возражают, говоря, что и страны ТС тоже наращивают экспорт продовольствия в Казахстан. В качестве аргумента они указывают на значительный (более чем в 1,8 раза за три года) рост встречных поставок продуктов питания из России и Белоруссии в Казахстан. «Мы не «объедаем» Казахстан, это представление ошибочное, популистское. Его авторы – это противники интеграции. Встречные поставки из России продовольствия в 2011 и 2012 годах, согласно данным только одного Сибирского таможенного региона, в денежном выражении превысили импорт из Казахстана почти на 300 млн. долларов», – пишет об этом в своем блоге директор новосибирской инвестиционно-коммерческой компании «ВостокРосИмпорт» Владимир Нежин.
Так-то оно так, но структурный анализ показывает, что «туда» вывозятся в основном первичная продукция казахстанских полей и ферм – картофель, зерно, овощи, мясо. Тогда как «оттуда» в страну поступает главным образом продукция переработчиков: упакованные молочные продукты, колбасы, бакалейная, кондитерская и прочая продукция российско-белорусского пищепрома. Причём весь этот потребительский ассортимент, импортируемый в Казахстан из стран ТС, только за 2010–2011 годы подорожал на 17,3 процента. И хотя в 2012-м тенденция поменялась – импорт ТНП из стран Таможенного союза стал на 2,8 процента дешевле (в основном за счёт бытовой техники и автомобилей), сути это не меняет. Как экспортный, так и импортный поток социально значимых товаров дорожает. Ничего, кроме раздражения, это в Казахстане вызывать не может.
Грустная ирония нынешней ситуации заключается не просто в том, что цены выросли, а в том, насколько они выросли. Не может не удивлять тот факт, что цены на овощи и фрукты во многих регионах Казахстана оказались значительно выше, чем в странах Европы.
Причём так обстоят дела не только в пустынных регионах, таких как Мангыстауская или Кызыл-Ординская области. Цены на фрукты и овощи оказались выше среднеевропейских даже в Восточно-Казахстанской и Алма-Атинской областях, в городе Алма-Ата. Недавний мониторинг Нацбанка показал: цены на плодоовощную продукцию настолько завышены, что только их приведение к разумному уровню позволило бы уменьшить общий уровень инфляции на 1,7 проц.
Вся проблема – в несуразно высоких торговых надбавках, которые зарабатывает торговая сеть. По мнению председателя Нацбанка РК Григория Марченко, парадокс в том, что эта ситуация не меняется годами. «Мы 14 лет говорим о том, что южные регионы Казахстана – оптимальное место для выращивания овощей и фруктов. Плюс рядом наши соседи – в Узбекистане цены в три раза ниже, на юге Кыргызстана и в Таджикистане – в четыре-пять раз ниже. Казалось бы, нет ничего сложного – расстояние всего 800–1000 км, через две границы привезти, продать. Не работает», – отметил глава Нацбанка.
Следует отметить, что эти мониторинги охватывают предприятия организованного, профессионального сегмента торговли: магазины, торговые сети, супермаркеты. А кроме них, есть ещё базарный сегмент, который в значительной степени формирует цены на социально значимые ТНП в регионах. На базаре надбавки, по некоторым инсайдерским данным, обычно начинаются от 100 проц., а по отдельным товарным позициям могут достигать и 150–200 проц. В частности, это касается тех же овощей и фруктов, которые привозят из Узбекистана, Таджикистана, Китая. Для примера наши консультанты приводят цену на картофель в киргизском Джалал-Абаде, которая в январе составляла в пересчёте порядка 25–30 тенге за килограмм, в то время как в Алма-Ате килограмм картошки стоил 80–90 тенге. А ведь расстояние между городами – всего около 750 км.
Разница между закупочной и розничной ценой на рынке действительно может быть двукратной, а по овощам, фруктам, одежде и обуви, различным предметам ширпотреба у нас не редкость и трехкратная разница, – поясняет специалист карагандинской оптовой фирмы «Спектр Трейд» Марат Байзаков. – Такую разницу базарные предприниматели объясняют своим положением: высокими платежами базаркому за место, за аренду контейнера, коррупционными платежами при проверках и прочими теневыми расходами. Видимо, эти расходы достаточно велики, потому что нельзя сказать, что столь высокие торговые надбавки позволяют торговцам преуспевать. Ясно одно: торговля в неорганизованном секторе сопряжена со значительно большим уровнем теневых платежей, чем организованная торговля. Но вывести из «тени» этот оборот государство пока не в состоянии».
В целом, несмотря на все усилия государства, базар не только сохраняет своё общее влияние на макроэкономическую ситуацию, но и усиливает его. Об этом можно судить даже по общим отчётным данным.
Суммируя существующие экспертные оценки, можно сделать вывод, что несуразно высокие торговые надбавки в Казахстане имеют несколько предпосылок.
Первое – это качество бизнеса. Налицо неготовность и неумение широких кругов предпринимателей повышать отдачу, снижать свои издержки и затраты. В обстановке, когда высокая маржа у всех, на базарах просто не хотят напрягаться, там привыкли все издержки компенсировать высокой торговой надбавкой. Тот факт, что в профессиональных торговых сетях добились лучших результатов, используя полностью прозрачные финансовые потоки, оптимальную логистику и прямые поставки, безусловно, является позитивным. Однако в целом на рынке погоды это не делает. Ориентируясь на общие ценовые тенденции, торговые сети в Казахстане выставляют розничные цены на уровне, позволяющем иметь 50–60-процентную маржу. Тогда как в Европе, США, странах Индокитая, по данным ежегодного аналитического обзора Doing Business Summary Research, максимальная маржа супермаркетов не превышает 8–10 процентов.
Второе – коррупционная составляющая рынка: существующая как для организованных торговых точек, так и – тем более – для базаров необходимость «делиться» прибылью с разрешительной системой, таможней, проверяющими органами и т. д. Разумеется, можно и не делиться, делать всё абсолютно прозрачно и легально. Но важно понимать простой факт: коррупционные платежи позволяют предпринимателю упростить схему поставок, снять искусственные барьеры, снизить себестоимость, то есть в итоге больше заработать. Так организована система.
«Возьмите таможенное оформление», – приводит пример индивидуальный предприниматель Бакберген Сансызбаев из Енбекшиказахского района. – Вы можете задекларировать разную цену товара, который ввозите. От этого будет зависеть сумма таможенных платежей. Естественно, что каждый бизнесмен заинтересован задекларировать цену по возможности ниже. Хотя таможня ориентируется на каталоги и на биржевые справочные данные, здесь есть множество вариантов, позволяющих, скажем, снизить сортность. Можно много рассуждать о том, что коррупция – зло, но это лирика. Пока есть возможность пользоваться какими-либо схемами в своих интересах, предприниматели будут пользоваться, таков закон рынка.
Наконец, третий и, очевидно, основной фактор, стимулирующий высокие цены в Казахстане, это влияние рынка ТС. Причем, учитывая отмеченные выше особенности торгового бизнеса в Казахстане, можно сказать, что в значительной степени это влияние сегодня носит психологический характер. «Розничные трейдеры постоянно ссылаются на Таможенный союз, на то, что местный рынок объединен с российским рынком, и задирают цены, при этом получая неконтролируемые сверхприбыли, – поясняет Марат Байзаков. – В последнее время на этой психологической волне аппетиты так выросли, что цены по ряду товаров превысили и средний российский уровень, не говоря о ценах европейских супермаркетов. С рыночной точки зрения это абсурд. Но иметь высокие цены в Казахстане выгодно и казахстанским компаниям, и российским, которые занимаются поставками ТНП на наш рынок. Вот почему и не видно встречного движения, на рынке просто нет факторов, работающих на снижение цен».
Добро пожаловать в Казахстан
Безусловно, этот феномен тесно связан с проникновением в Казахстан российского бизнеса, который привлекают сюда не только более низкие налоговые ставки, но и в первую очередь широкие возможности для перепродажи более дешёвых товаров в РФ. За время существования ТС устоявшиеся торгово-коммерческие цепочки поставок из РК были сформированы российскими компаниями в различных сегментах потребительского рынка. Среди них ТНП (одежда, обувь и ширпотреб – этот бизнес «завязан» на барахолки), продовольствие, ГСМ, автомобили.
Соседей привлекает в Казахстане не только коммерческая составляющая, возможность заработать на разнице цен. Главное, что способствует активному процессу экспансии российского бизнеса в страну, это налоговый климат. Если сравнивать совокупный объём налоговых изъятий из прибыли компаний, зарегистрированных в трёх странах Таможенного союза, то мы увидим, что в Белоруссии изымается 63 процента, в России – 47, а в Казахстане – только 29 проц. Исходя из этого, любой российский бизнесмен, открыв предприятие в Казахстане, только за счёт разницы в налогообложении получает дополнительную прибыль в 18 процентов. «Поэтому, если у предприятия есть 10–15 процентов прибыли, это уже рентабельное предприятие, – объясняет представитель Торгово-промышленной палаты России в Центральной Азии Виктор Жигулин. – То есть владелец убыточного в России предприятия, открыв производство в Казахстане, получает рентабельное. Себестоимость работы в вашей стране получается ниже и за счёт других составляющих. Зарплата и сопутствующие расходы в Казахстане также чуть меньше. По этому поводу Путин недавно с болью сказал, что по условиям либеральности ведения бизнеса Россия стоит на 120-м месте, а Казахстан – на 47-м».
Кроме влияния на ценообразование рынка потребительских товаров, стоит отдельно сказать и о влиянии крупных экспортных рынков, в которые Казахстан вовлечён как в рамках ТС, так и глобальной торговли. Речь идёт, в частности, о рынках зерна и нефтепродуктов.
Экспортеры: прямое и косвенное влияние
Экспортеры всегда заинтересованы в том, чтобы цены были выше. Внутренний рынок для них вторичен, и государству здесь ничего не остается, кроме квотирования и законодательного сдерживания цен. В недавнем отчёте аналитики нацхолдинга «КазАгро», рассматривая ситуацию 2012–2013 годов с ценами на муку, констатировали, что здесь очень серьёзно влияние рынка ТС, а особенно российского рынка. Напомним: рост мировых цен был обусловлен летней засухой прошлого года во многих странах, среди которых были и основные поставщики зерновых на мировом рынке. Однако, начиная с декабря 2012 года, цены на мировом рынке начали быстро снижаться, и на начало апреля 2013-го котировки на пшеничные фьючерсы в США упали до 250–254 долларов за тонну. Тогда как на казахстанском рынке цены на пшеницу стабильно росли вплоть до января 2013 года и достигли уровня 46–47 тыс. тенге (свыше 300 долл.) за тонну. В феврале-марте под влиянием снижения мировых цен, а также сокращения спроса со стороны стран Центральной Азии цены опустились до 41–43 тыс. тенге за тонну. Однако это всё равно значительно выше мировой цены. За счёт «накруток» посредников, и особенно продолжающегося активного экспорта зерна в Россию, в настоящее время зерновые компании Казахстана поставляют казахстанским мукомолам зерно в среднем на 50–70 долл. дороже средних биржевых цен. «Высокие внутренние цены в РФ, сложившиеся вследствие засухи 2012 года на фоне активного экспорта пшеницы российскими производителями, практически нивелировали влияние снижения цен мирового зернового рынка на локальные цены в Казахстане», – резюмируют авторы отчета. Отечественные компании-экспортеры, очевидно, выступают также и основным драйвером роста цен на рынке нефтепродуктов. Причем это происходит, опять-таки, с оглядкой на российский рынок. Хотя связь только косвенная. Ссылаться на розничные цены бензина в России (где, в пересчёте, бензин АИ-92 стоит в среднем 135–141 тенге за литр) не вполне корректно, потому что в России налоговая составляющая в розничной цене реализации бензина (акциз) достигает 28–30 проц., а в Казахстане – 5–7. В результате тот же российский бензин, закупленный по оптовой цене, в Казахстане вполне может продаваться по 106–110 тенге, и при этом владельцы АЗС получают ещё достаточную маржу.
Кроме цены сырья, которую диктуют экспортеры, проблема также заключается и в том, что существующий цикл переработки нефти не позволяет обеспечить достаточную глубину извлечения продукта. Правда, в скором времени, после завершения реконструкции заводов, эта проблема вроде бы должна решиться. Подсчёты, которые публикуются, говорят о том, что после модернизации отечественных НПЗ цена топлива должна снизиться не менее чем на 20–25 проц. только за счёт увеличения глубины переработки. А если урегулировать деятельность оптовых продавцов – крупных держателей готовых нефтепродуктов, фирм, обычно тесно аффилированных с самими заводами, то цены должны снизиться ещё не менее чем на 5 проц. Казалось бы, неплохая перспектива. Однако вместо этого со стороны трейдеров, а вслед за ними – и представителей Агентства по регулированию естественных монополий (АРЕМ) звучат только прогнозы дальнейшего повышения цен. Объяснение одно: цены в странах Таможенного союза выше на 25–30 процентов, а политика по искусственному ограничению экспорта (запреты на экспорт) не может продолжаться бесконечно. В данном случае, как и в случае с другими товарами, очевиден согласованный интерес как крупного бизнеса (производителей-экспортеров), так и розничных трейдеров играть на повышение. Обоим, безусловно, выгодно как сокращение себестоимости нефтепродуктов в результате модернизации, так и дальнейший рост розничных цен. То и другое обеспечит им рост коммерческой маржи. Выходит, что премию по итогам модернизации, на которую государство затратило более 5 млрд. долларов, получит все тот же крупный бизнес, а не потребитель. Благо, для повышения цен есть более чем убедительные объяснения – это дороговизна сырья на рынке и интеграция в Таможенном союзе. Возникает тот же замкнутый круг, как и в других сферах бизнеса, когда интеграция безотказно «работает» как психологический фактор повышения цены, и это используется даже тогда, когда рынок работал бы на снижение.
Только негатив?
Суммируя сказанное, можно сделать два вывода.
Во-первых, Таможенный союз был и остается стимулом роста цен в Казахстане как прямо, так и косвенно. Но проблема не только в том, что растут цены, причем часто – до несуразного уровня. Основной минус ситуации в том, что интеграционные процессы стали фактором общего ухудшения бизнес-среды. Переработчикам, транспортникам, другим бизнесменам в Казахстане стало сложнее работать на рынке из-за давления российских компаний. При всём этом, в казахстанском бизнесе сохраняется недовольство в связи с тем, что, сами, активно заходя в Казахстан, россияне не очень пускают наших на свой рынок.
«Некоторые наши предприятия, которые занимаются, к примеру, переработкой в пищевой промышленности, не могут попасть на российский рынок, потому что есть меры нетарифного регулирования, попросту говоря – возможность ставить преграды на пути казахстанского товара на российский рынок», – говорит об этом вице-президент Независимой ассоциации предпринимателей Республики Казахстан Тимур Назханов. С ним согласен Виктор Жигулин: «Сейчас больная тема – казахстанский алкоголь не может войти в Россию. Почему? Этот рынок крайне криминален в России. Он очень ограничен, и даже назвать его открытым для российского бизнеса также сложно. Там очень жёсткая теневая конкуренция. Не только казахстанец, но предприниматель, допустим, из Пензы, Ярославля также не войдет на этот рынок, не имея каких-то покровителей». В целом все это только усиливает общее недовольство в Казахстане. Укрепляется мнение, что как для потребителя, так и для широких слоев предпринимателей интеграция несёт только минусы.
Во-вторых, нельзя не видеть, что на фоне серьёзного давления на производство, переработку, транспорт и другие отрасли реального сектора, в Казахстане одновременно создаются стимулы не производить, а спекулировать. Формируется поистине идеальная среда для развития торгово-коммерческого бизнеса. Заниматься проектами, образно именуемыми «купи – продай», стало выгоднее, чем когда бы то ни было. Ссылаясь на Таможенный союз и интеграцию рынков, трейдеры получили возможность увеличивать и без того немалую торговую надбавку. Им в этом помогают и российские коллеги, которые активно едут в Казахстан за товаром. Стимулирует бесконтрольное поступление сверхприбылей в карман спекулянтов и либеральное законодательство. Налицо нехватка у государства инструментов, позволяющих отследить и пресечь получение таких сверхприбылей.
И эта ситуация особенно разочаровывает в свете происходящей интеграции. Ведь изначально объединение рынков стран ТС представлялось как способ повысить конкурентоспособность реального сектора. На деле же выигрывают только экспортеры и торговцы, а все остальные проигрывают. «То, что мы сейчас вывозим сырьё в Россию и Белоруссию, мы делали и раньше, без Таможенного союза. Поставки товара из Китая не уменьшились, а наоборот, увеличились за эти годы. Предпринимателю по-прежнему выгоднее ввозить товар из Китая, чем из России, вообще выгоднее заниматься торговлей, а не производством. В реальном секторе мы ничего не выиграли, только проиграли», – подытоживает Тимур Назханов.
Оба вывода, увы, не внушают оптимизма по поводу будущих тенденций на казахстанском рынке. Если оставить всё как есть, то цены будут продолжать расти, а деловая среда – ухудшаться. Как изменить ситуацию и как защитить интересы Казахстана – главный вопрос на сегодня.
Алексей Иконников, Институт Азиатских исследований
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
Комментарии читателей (0):