Станислав Тарасов: Турция в дипломатической ловушке

По инициативе турецкой стороны состоялся телефонный разговор президента России Владимира Путина и премьер-министра Турции Реджепа Тайипа Эрдогана.

«Основное внимание было уделено обострившейся ситуации вокруг сектора Газа. В связи с эскалацией вооружённого конфликта, приводящего к жертвам среди мирного населения, президент России и премьер-министр Турции договорились о дальнейшей координации действий — как в двустороннем формате, так и в контакте со всеми заинтересованными сторонами», — говорится в сообщении пресс-службы Кремля. Инициатива Турции начать диалог с Россией по ближневосточной ситуации — нехарактерный штрих для стилистики её дипломатии в последнее время.

Неожиданно для себя она оказалась в ловушке. После начала кризиса в Газе турецкий МИД выступил со странным заявлением: «Мы много раз подчеркивали, что ни одно государство не стоит выше международного законодательства. В связи с этим, считаем обязательным, чтобы мировое сообщество необходимым образом отреагировало». В то же время в отношении сирийского кризиса Анкара действует вне правового поля. Не имея на то санкций ООН, она дала разрешение на создание на своей территории командного центра, который координирует поставки оружия и проводит консультации с руководителями боевых отрядов на территории Сирии. По сообщениям западных СМИ, если бы не «турецкий коридор» для боевиков из Ливии, Туниса, Алжира и Кувейта, то сирийский кризис мог бы быть давно урегулирован.

Более того, Анкара блокировала подписанное ею же Женевское коммюнике, в котором прописан сценарий — в рамках международного права — политического урегулирования сирийского кризиса. В итоге Турция, оказавшись в «гордом одиночестве на сирийской передовой», быстро растратила накопленный с большими усилиями политический авторитет и стала дрейфовать в сторону дипломатической изоляции. Неслучайно президент Турции Абдулла Гюль в интервью газете Financial Times призвал "сосредоточиться на реальной политике в отношении сирийского кризиса", и признал, что «наиболее важный игрок на этом направлении — Россия», с которой, кстати, Турция также изрядно подпортила отношения.

Но и в данном случае не обошлось без восточных хитростей. Гюль, обращаясь к западным партнёрам, считает, что «участие России в урегулировании сирийского кризиса является необходимостью, вместе с тем, нужно предложить россиянам такую инициативу, благодаря которой они могли бы изменить свою текущую позицию, не потеряв при этом лицо». И это тогда, когда многие турецкие эксперты озабочены проблемой сохранения «собственного лица» Турции.

В связи с эскалацией конфликта в секторе Газа складывается следующая интригующая геополитическая экспозиция: Россия выразила обеспокоенность развитием ситуации, а Вашингтон заявил о поддержке Тель-Авива. Как говорится в письменном заявлении заместителя руководителя пресс-службы госдепартамента США, Марка Тонера, «мы решительно осуждаем шквал ракетного огня из сектора Газа по южному Израилю и сожалеем о гибели мирных израильских и палестинских граждан».

Это означает появление уже в американской политике на Ближнем Востоке новых «тонких» нюансов. Ранее в ходе «арабской весны» Вашингтон делал ставку на исламистов в борьбе со светскими режимами, которые были объявлены диктаторскими. Теперь, когда дело напрямую коснулось Израиля, всё быстро меняется. По мнению американской газеты Time, выясняется, что проблема не столько в ХАМАС, сколько в том, что на территории Палестинской автономии действуют проникшие из Египта радикальные группы салафитов. Заметим, что ранее премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху заявлял, что и в Сирии «существуют опасные для Израиля группы джихада», и что «правительство Израиля даст решительный ответ на агрессию с их стороны».

Таким образом, кризис в секторе Газа и сирийский кризис объективно оказываются в той самой плоскости, которая разводит позиции США и Израиля с позициями Египта, Катара и Турции. В этой связи ближневосточный корреспондент ВВС Джим Мьюир предполагает следующий сценарий вероятного хода событий: «В связи с созданием в Сирии единой оппозиционной коалиции возникает вопрос: как западные державы рассчитывают добиться демонтажа правящего режима и ухода Башара Асада? Их стратегия опирается на уверенность в том, что новая оппозиционная коалиция будет настолько авторитетной, что получит убедительную поддержку внутри страны. После этого западные страны могли бы обратиться к Москве и Пекину, которые все время твердили, что ничем не привязаны лично к Асаду, но не видят никакой реальной альтернативы, и сказать, что теперь такая альтернатива есть».

Видимо, раньше Анкара пыталась осуществлять в отношении Москвы политику «свершившихся фактов». Однако реакция Москвы на создание новой оппозиционной сирийской коалиции, реакция на вооружённую эскалацию в секторе Газа показывает, что момент участия Турции в «большой игре» уже упущен. Поэтому Анкаре предстоит тяжёлый период выстраивания новых отношений как с Вашингтоном и с Москвой, так со странами Ближнего Востока. Справится ли с такой задачей команда Гюль-Эрдоган-Давутоглу?