Какую революцию эксперты прогнозируют в России?

Любая революция порождает смуту, террор и репрессии. И кому это надо? Никто не хочет революции, кроме отчаянных смутьянов, желающих пробраться к власти по чужим трупам. Но если революции всё же случаются, значит, они неизбежны. И виновата в этом, прежде всего власть, поскольку народное возмущение есть следствие ошибок правящего режима.

Революция — это результат воздействия внешних сил или следствие внутренних причин? Была ли неизбежна Февральская революция? Неизбежна ли революция сейчас? На эти вопросы ответили эксперты ИА REX.

Григорий Трофимчук, политолог:

России нужна кадровая революция, которая автоматически вытянет за собой социальную, экономическую и все остальные нерадикальные аспекты. Если Путин её не проведёт, усиление напряжения внутри общества неизбежно. И это напряжение закончится как всегда: ударом по власти. Не будем забывать, что у современной РФ положение в разы хуже, чем в горбачёвском Союзе, так как она обложена НАТО по всему периметру, её потенциальные союзники сдаются друг за другом по всему миру. При этом Россия, по сравнению с СССР, намного меньше территориально.

Приходится только удивляться, почему же потрясений не произошло до сих пор. Объяснить это можно, видимо, только тем, что русский народ утратил свою пассионарность, поэтому постепенно складывает руки крестом на своей груди. Главный и самый тревожный показатель этого тезиса: времена бесконечных реформ и социального беспокойства никогда не длились в стране так долго (уже более 25 лет).

Какая революция нужна России? Если утрировать ситуацию до предела, то можно дать такую показательную картинку. В СССР в магазинах было пусто, но холодильники граждан были полны. В демократической РФ в магазинах есть всё, но холодильники стоят пустые. Поэтому Россия будет стремиться к тому, чтобы и в магазинах, и в холодильниках было всё. Такого жизненного стандарта у русского народа ещё не было. Если бы Дмитрий Песков подсказал Путину эту простую и внятную программу, за Путина проголосовали бы 99,99% избирателей — но самое главное, в такой результат поверили бы все.

Настоящая революция в России может быть только с одной стороны — со стороны национальных сил, которые ещё не были у власти, и готовы взять на себя политическую ответственность. В данный момент у этих сил нет лидера и нормальной, человеческой программы, как нет его уже на протяжении последней четверти века, буквально тех же самых 25 лет. А те элементы, что имеются в наличии, мечутся от Болотной до Сахарова, наивно предполагая, что либералы им могут в чём-то помочь, «сбросив Путина».

Поэтому для стабилизации страны можно провести несложную, но крайне интересную операцию: вырастить реальных лидеров-традиционалистов (ни Рогозин, ни ранее Лебедь для этого формата не годились), которые стали бы для действующей власти тем новым общественно-политическим слоем, за счёт которого она могла бы провести кадровую революцию чужими, по сути, руками.

В таком варианте сложилось бы всё: реализация ожидаемых населением перемен; дезактивация старых и вредных партий с возложением на них политической ответственности за ситуацию в стране, усиление государства — и, наконец, личная безопасность, и президентская перспектива для Путина.

Юрий Юрьев, политконструктор:

Мы не знаем полной истории октябрьского переворота. Мы не знаем полной истории февральского переворота. Мы и полной истории переворотов 1991 и 1993 годов не знаем. На наших глазах происходили разве что «Амеро-Манежки», «Англо-Манежки» и нынешние российские события, а ещё — спецоперации НАТО вокруг Средиземноморья. Мы это всё лишь видим.

Миллиарды людей смотрят фильмы, но лишь проценты их создают. А создание киноэпопей — удел единиц. Революция — подобна киноэпопее, которая будет любимой и востребованной лишь, если соответствует чаяниям и надеждам масс.

Немногие способны на привлечение ресурсов, гораздо больших, чем киноэпопея и победное их использование. Все проходили какую-то школу действий, и не всегда она была праведной. К примеру, Джобс начал с того, что отодвинул Возняка. А потом уже был персональный компьютер. Сталин вынужден был считаться со всеми, и с нефтяными олигархами на Кавказе, и с криминальным миром, и с властями.

Ленин удачно попытался превратить революцию в науку. Сверхдержавы поставили эту науку на конвейер, чтобы добиваться своих интересов. Но что в итоге? Нужно ли было СССР объединять Китай, или всё же оттяпать обратно свои земли, а Китаев оставить с полдесятка и периодически стравливать? Нужно ли было давать такие льготы Кавказу с 20-х годов, поскольку иной нефти не было? Нужно ли было США поддерживать Бен-Ладена, чтобы в итоге получить такой теракт в самих США? И все думают об этом.

Если раньше революцию можно было назвать условно добрым к планете явлением, поскольку социалистическая революция в России привела к более высокой оплате труда капиталом во всём мире и в целом — социализировала ранее людоедские отношения элит и народов, то ныне революция может быть опасной для самих революционеров или их спонсоров. Опасной и для элит, и для народов. Кроме того, никто не хочет революций именно у себя под домом. И это — объединяет всех.

Для революций учёные ищут множество факторов природного влияния, от солнечной активности и до высокой рождаемости, когда революция может быть подобием каннибализма. Наука совсем перестала искать пассионариев-революционеров и причины их порождающие и стимулирующие, от Спартака, Яна Гуса и Яна Жижки, Мартина Лютера и до наших дней, с явным уголовником Тачи.

Есть простой закон революционной ситуации, не описанный у Ленина. Если шансы умереть бесцельно, бесславно и бестолково будут расти и угрожать самой жизни, то люди предпочтут иную смерть, с надеждой, верой и любовью. «На миру и смерть красна» — гласит давняя русская поговорка. Кто будет тянуть людей к преступности — сможет немногое, кто будет тянуть людей к высокой культуре — сможет всё.

Возможно в этом законе ответ про все революции, включая февральскую, когда после многих бесцельных, бесславных и бестолковых потерь народу попросту надоело всё это. Захотелось переосмыслить и свою жизнь, и свою смерть. И нашлись люди, которые сумели это предложить. А после — нашлись люди, которые предложили ещё лучшие слова. Но тогда никто не знал, что будет за словами.

Точно так же и сейчас — никто не знает, что будет за словами. Поэтому революция вряд ли случится, а переворот — вполне возможен.

Даниэль Штайсслингер, журналист и переводчик (Израиль):

Февральская революция стала следствием крайней коррумпированности института монархии из-за профнепригодности Николая к должности главы государства, а также заложенных в прежнее царствование геополитических мин, вроде вступления в Антанту, тогда как союз с Германией в большей степени отвечал интересам страны. Понятно, что став союзником немцев и австрийцев, пришлось бы слить сербов и иных зарубежных славян и забыть о кресте на Св. Софию, но для самой России это было бы выгоднее из-за отсутствия границ с англичанами и французами. Она бы воевала в том же режиме, что США: снабжение Германии и Австро-Венгрии ресурсами за наличные или в кредит плюс ограниченный экспедиционный корпус; при этом экономика бы только выиграла от войны, потери были бы сравнительно небольшими, а практически мирный режим существования позволил бы — при наличии вменяемого руководителя, Николай и его семейка явно были обузой — снять одно из главных противоречий в стране: провести аграрную реформу в пользу крестьян.

Сам Николай, конечно, не брал в лапу, но многие его родственнички, автоматически устроенные на высокие посты, а также всевозможные протеже императрицы и Гришки Распутина лихоимствовали вовсю. Война довела противоречия до крайности, создав тем самым революционную ситуацию. Да и революции как таковой в феврале не было. Было отстранение от власти конкретного человека по договоренности с ним (конечно, на него оказывалось давление, но словесное, силой его никто не свергал). Республика провозглашена не была, вопрос о власти должно было решать Учредительное собрание. Другое дело, что Временное правительство не справилось с ситуацией, и тогда произошла настоящая революция, сделавшая некоторые изменения в политическом устройстве необратимыми.